Зеленая записка

Но Феллини не пришлось побывать в магазине. Вернувшись в отель, он заказал разговор с Глурнсом. Вскоре послышался голос Молькхаммера:

— Новость из Модены. Там не проживает и никогда не проживал доктор Перотти!

— Срочно выезжаю! — закричал в трубку Феллини. — Ждите меня и не спускайте с парня глаз! Позвоните прокурору в Меран и испросите ордер на его арест по подозрению в убийстве. В этой пограничной области все возможно. Вышлите машину к железнодорожной станции в Больцано.

Утром следующего дня все трое сидели за столом в полицейском участке Глурнса: Феллини, Молькхаммер и доктор Перотти.

— Я попрошу вас еще раз подробно рассказать, — начал Молькхаммер, — что вы делали в ночь, когда произошло убийство.

Доктор Перотти застонал.

— Неужели эго так важно?

Досадливо морщась, Перотти описал все свои слова и действия, и, несмотря на величайшее внимание, оба криминалиста не обнаружили ни малейшего противоречия между этим и прежними показаниями.

— Куда вы направились, выйдя из комнаты фрау Риман? — спросил в заключение Молькхаммер.

— Я вернулся к себе и лег спать.

— У вас есть свидетели?

Перотти улыбнулся, обнажив ровный ряд безупречных зубов.

— У меня отдельный номер.

Феллини попросил Перотти повторить еще раз, при каких обстоятельствах он познакомился с Новаком; при этом Феллини напряженно ждал подходящего момента, чтобы ошеломить мнимого доктора разоблачением, что он не врач и зовут его не Перотти.

Но Феллини так и не дождался этого момента, так как Перотти неожиданно произнес:

— Господа, я по горло сыт игрой в прятки. Я не доктор Перотти, и вообще никакой я не врач. Моя фамилия Андреоло, я лейтенант СИФАРа, — и он выложил на стол свое удостоверение.

Феллини и Молькхаммер недоуменно переглянулись, нерешительно взяли удостоверение, прочли, перелистали, и Феллини, к величайшему изумлению Молькхаммера, вдруг обрушился на Андреоло:

— Черт побери, к чему тогда весь этот спектакль? Известно ли вам, что вы спутали нам все карты?

— Я этого опасался, — согласился Андреоло. — Но не забывайте, что я должен работать конспиративно. И кроме того, вы тоже значительно осложнили мне работу. Вот уже две недели я живу в гостинице, выполняя секретное задание, содержание которого я не могу открыть даже вам и ради которого я пошел на некоторые личные жертвы. — Андреоло скорчил мину: — Вспомните только эту раздобревшую Риман. Но в тот самый момент, когда я уже приготовился к решающему прыжку, происходит убийство. Являетесь вы, и люди, с которых я не спускал глаз, словно переродились. Короче, все мои усилия пошли прахом.

— Почему же вы сразу не предупредили нас?

— Не имел права.

Феллини вернул удостоверение. Всегда одно и то же: военная контрразведка, сокращенно именуемая СИФАР, считает важной только свою работу и ни в грош не ставит остальных. Она присвоила себе право узнавать интересующие ее сведения от всех органов и в то же время сама ведет себя как скупердяй, стоит только попросить у нее какую-нибудь информацию.

— Надеюсь, я не слишком помешал вашему расследованию, — без тени насмешки сказал Андреоло. — Я сегодня же уезжаю. Здесь мне больше нечего делать.

Андреоло поднялся. Молькхаммер и Феллини корректно попрощались с ним за руку, и Андреоло вышел.

— Если СИФАР посылает сюда человека, — сказал Молькхаммер, — то уж неспроста. Прошлой осенью террористы взорвали здесь мачты высоковольтных линий электропередач. СИФАР до сих пор не обнаружила преступников. Это выводит ее из себя.

— Как вы считаете, у нас есть шансы поймать преступника? — немного помолчав, спросил Феллини.

— Очень мало, — ответил Молькхаммер. — Собственно говоря, почти никаких.

— Вы по-прежнему намерены руководить расследованием?

— Не согласились бы вы возглавить его?

— Я спрашиваю об этом по вполне определенным соображениям. Наши отношения оставляют желать много лучшего. Вы — шеф, я — ваш советник. При этом я старше вас по должности. Пора внести в дело ясность. Если мы успешно придем к финишу, я вовремя остановлюсь и предоставлю вам право первым разорвать ленточку.

— Пока что дело пахнет не победой, а скорее поражением, — улыбнулся Молькхаммер. — В прошлом году в Италии остались нераскрытыми двадцать шесть процентов убийств. Возможно, теперь этот процент несколько возрастет.

— В таком случае, я думаю, вы не обидитесь, если я возглавлю расследование?

Молькхаммер облегченно вздохнул.

Феллини и Молькхаммер вместе приехали в Вену. Молькхаммер отправился к вдове Новак, а Феллини позвонил в контору фирмы “Новак”.

Контора находилась недалеко от вокзала Зюдбангоф. Феллини был принят управляющим фирмы Бекмессером — правой рукой усопшего. На нем был темный костюм с черным бантом в петлице. Управляющий говорил так тихо, словно покойник лежал в соседней комнате. Феллини выразил соболезнование по поводу смерти принципала, и Бекмессер сдержанно поблагодарил.

— Мы ликвидируем фирму, — сообщил он и в осторожных выражениях пояснил, что таково желание вдовы Новак и что оно вполне разумно, ибо вопросы коммерции ей чужды, а вырученная сумма обеспечит ей и ее детям приличное, хотя и более скромное, существование в течение долгого времени.

Разговор зашел о зарождении фирмы, и управляющий упомянул среди кредиторов имя владельца филателистического магазина; он не скрывал своего разочарования тем, что Крёберс на другой день после похорон потребовал назад свой пай.

— То есть позавчера?

— Господин Крёберс первым из кредиторов обратился к фирме с подобным требованием. Двести тысяч марок! Мы, разумеется, не могли погасить весь долг немедленно. Для начала я перевел на его счет в Мюнхенском банке сорок тысяч.

Феллини задал вопрос о ранних деловых связях Новака с Крёберсом. Но Бекмессер отвечал очень осторожно. Возможно, у них и было деловое сотрудничество, но в книгах о нем не упоминается ни словом. Поэтому ему ничего не известно.

— В наше время не слишком охотно доверяют бумаге импортно-экспортные операции, — пожал он плечами.

— Что верно, то верно, — согласился Феллини. — Кстати, какие контакты поддерживал Новак с фирмами в Граце?

Бекмессер задумался.

— В последнее время никаких. Около двух лет тому назад мы заключили крупную сделку с одним машиностроительным заводом на поставку электромоторов, динамной стали и запасных частей. Если желаеге, можете взглянуть на документы.

— Не стоит. Во всяком случае, вы абсолютно уверены, что не заключали в последнее время и не собирались заключать никаких сделок с фирмами и Граце?

— Мне об этом ничего не известно.

— Не намеревался ли Новак незадолго до своей смерти съездить в Грац?

Но и на последний вопрос Феллини получил отрицательный ответ. Больше спрашивать было не о чем. Он поблагодарил Бекмессера и вручил ему листок с адресом и номером телефона уголовной полиции Милана, попросив сообщать обо всем, что покажется ему подозрительным.

Феллини условился с Молькхаммером встретиться в полдень в одном из кафе. Он пришел несколько раньше, заказал стакан какао и раскрыл утреннюю газету.

Ровно в двенадцать в кафе появился Молькхаммер.

— Все ясно, — заявил он. — Новак и Губингер вместе служили в армии. Еще несколько лет тому назад Новак рассказывал об этом своей жене. В общем и целом я бы не сказал, что она слишком тяжело переживает утрату. Довольно симпатичная женщина; даже удивительно, что Новак так упорно держался за Кардо.

— Его политические взгляды?

— Политикой не интересовался. К партиям не принадлежал. По словам жены, читал в газетах только биржевые новости и никогда не слушал последних известий. По телевизору смотрел иногда детективные пьесы. К театру и кино относился равнодушно.

— Типичный делец периода экономического чуда: деньги, разъезды, любовница. Но кому же он встал поперек пути? Вероятно, вам придется так же тщательно разобраться в прошлом Крёберса, как вы изучили в последние дни биографию Новака. У меня не выходит из головы телефонный разговор Кардо с Крёберсом Я возвращаюсь в Милан, а вы поезжайте в Инсбрук.