Кровное дело шевалье

— Судя по всему, мадам, вы меня узнали, — насмешливо констатировал Анри. — Что ж, прекрасно. Значит, я не слишком постарел. А то один мой давний приятель заявил, что я выгляжу ужасно… Да вы его, думаю, помните… некий господин де Пардальян.

Лоиза застонала и в отчаянии закрыла лицо руками.

Материнская любовь удесятерила силы и мужество Жанны.

— Сударь, — решительно сказала она, — вы не имеете права похваляться при моей дочери своими подлыми преступлениями. Самое лучшее, что вы можете сделать, — это выйти отсюда. Вы совершили последнюю гнусность, разрушив наше маленькое, тихое счастье!

Анри задрожал от гнева, но стиснул зубы и взял себя в руки.

— Теперь и я узнаю вас, мадам, — прошипел он, мрачно улыбнувшись. — Каждый раз, когда мы встречаемся, вы смотрите на меня с ужасом и омерзением… Но мне необходимо побеседовать с вами — и, как вы понимаете, лучше это сделать без свидетелей. Пусть ваша дочь подождет вас в другой комнате.

Но Лоиза кинулась к матери, прижалась к ней и воскликнула:

— Матушка, я не отойду от вас ни на шаг!

— Разумеется, девочка моя, никто не разлучит нас. Каковы бы ни были планы этого чудовища, помни: твоя мать — рядом с тобой, она не даст тебя в обиду.

Анри побагровел. Ему стало ясно: его надежды отнять у Жанны дочь неосуществимы. Естественно, он мог увести Лоизу силой, но глаза Жанны сверкали такой отчаянной решимостью, что Анри невольно отступил.

— Чего вы испугались? — спросил он, и в его голосе удивительным образом слились злоба и нежность. — Если бы мне захотелось разлучить вас с дочерью, я уже давно бы осуществил свой замысел. Но я решил этого не делать. Вы вольны считать меня кем угодно, но должны признать, что я никогда вас не обманывал. И с этим вы не можете поспорить. Ваш любимый муж Франсуа отрекся от вас как последний негодяй, я же все это время хранил вам верность.

Душу Жанны захлестнула волна негодования.

— Подлец! — вскричала женщина. — Мерзкий лгун! Это твои козни отвратили от меня супруга. Но я не сомневаюсь: Франсуа страдает в разлуке не меньше, чем мучаюсь я!

— О, дорогая матушка! Я вас не оставлю! — воскликнула Лоиза.

— Конечно же, нет, девочка моя… Ты моя единственная радость…

Анри хмуро глядел на мать и дочь, которые стояли, крепко обнявшись.

— Ладно, — произнес он, пытаясь говорить хладнокровно. — Позже вы все узнаете и поймете, от какой ужасной беды я вас избавил; возможно, тогда вы посмотрите на меня с меньшим презрением. А теперь я объясню вам, зачем пришел. Оставаться в этом доме вы больше не можете. Та же опасность, что угрожала вам на улице Сен-Дени, подстерегает вас и здесь… Прошу вас собраться: через час экипаж доставит вас в одно место, где вы сможете жить спокойно… До свидания, мадам…

Жанна радостно встрепенулась, что не укрылось от глаз Анри.

— Хочу добавить, — ледяным тоном отчеканил он, — что не советую вам кричать, шуметь и устраивать скандалы по дороге. Все это совершенно бесполезно… Более того, это может очень плохо кончиться — особенно для вашей дочери…

Услышав эти слова, Жанна ощутила предательскую слабость; смелость, которая давала ей силы противостоять ненавистному врагу, внезапно покинула ее. Женщина оцепенела от ужаса.

— Мы погибли, — прошептала она. — Моя бедная доченька…

Встреча с Анри де Монморанси убедила Жанну в том, что этот человек остался точно таким же, каким был много лет назад.

Читатель, наверное, помнит, что Монморанси нанес узницам визит в первый же день их плена. Он внезапно возник в дверях в ту самую минуту, когда мать и дочь пытались понять, кому понадобилось лишать их свободы.

Тогда он ничего не объяснил им. Летели дни, однако Жанна и Лоиза больше не видели хозяина этого дома. И в душе измученной женщины затеплилась надежда на то, что Анри устыдился и теперь горько сожалеет о содеянном… Но сегодня ей стало ясно, что она имеет дело все с тем же бешеным Монморанси-младшим, которого, как и в далекой юности, терзает неистовая страсть.

— Что с нами будет? — простонала Жанна.

— Не падайте духом, матушка, — подбодрила ее Лоиза. — Пусть отправляет нас, куда хочет! Главное, что мы вместе.

Наступила ночь, а их так никуда и не увезли. Вконец обессилев от волнения, под утро они задремали, прильнув друг к другу.

Дело в том, что произошло событие, отвлекшее маршала де Данвиля от мыслей о бедных узницах.

XXXIV

НА УЛИЦЕ ДЕ ЛА АШ

Невероятно, но, поговорив с Жанной де Пьенн, маршал де Данвиль ощутил прилив радости. Он составил план действий и начал его осуществлять — словом, нанес первый удар. К тому же он решил, что удачно обманул женщин, внушив им, что запер их в своем доме исключительно для того, чтобы оградить от некой ужасной опасности.

Разумеется, ему не хотелось отсылать Жанну, однако весть о появлении в городе брата и возможный визит Франсуа во дворец Мем вынудили подыскать более укромное убежище.

Примерно в половине восьмого, когда Париж уже погрузился в темноту, маршал де Данвиль закутался в черный плащ, надвинул на глаза широкополую шляпу, вооружился кинжалом и выскользнул из дворца. Не прошло и получаса, как он стоял на углу улицы де Ла Аш и улицы Травьер и стучал в дверь домика Алисы де Люс.

В доме царила тишина, но маршал успел заметить огонек, мелькнувший за створками окна и тут же погасший.

«Похоже, хозяйка скрывается от незваных гостей! — подумал он. — Но она, во всяком случае, тут. Черт возьми, я заставлю ее отпереть!»

И он принялся колотить в дверь. Наверное, в доме заволновались, как бы упрямый посетитель не привлек внимания прохожих, ведь хозяйка вовсе не стремилась попасться кому-нибудь на глаза. Потому Анри вскоре услышал шаркающие шаги и сердитый голос:

— Проваливайте отсюда или я позову стражников!

— Лаура! Это я! Открой! — сказал Анри.

Раздался тихий вскрик.

— Лаура, немедленно впусти меня! — рассердился Анри де Монморанси. — Или я вышибу эту чертову дверь!

Лаура тут же отперла и изумленно всплеснула руками:

— Так это вы, монсеньор?

— Я, а что тут странного?

— Так вы ведь уж год к нам не заглядывали…

— Тем более могла бы встретить меня полюбезней. Ну ладно, мне необходимо повидать Алису.

— Она уехала из Парижа, монсеньор.

— Конечно! — расхохотался Анри. — Только вот в Лувре все твердят о том, что она вернулась.

— Вернулась — и снова отправилась в провинцию.

— Раз так, я буду ждать ее здесь. Могу прожить у вас и целый месяц.

В эту минуту в дверях возникла женская фигура и послышался негромкий голос:

— Пожалуйте в дом, монсеньор.

Это была Алиса; маршал тут же узнал свою бывшую подругу и отвесил вежливый поклон. Однако приветствие получилось немного нагловатым, чего знатный гость даже не старался скрыть.

Алиса вошла вслед за маршалом; Лаура зажгла свечи, и Анри пристально посмотрел на фрейлину. Бледная Алиса стояла, держась рукой за стену и опустив веки. Дождавшись ухода старой горничной, она заговорила:

— Я слушаю вас, монсеньор. Вы ворвались в мой дом, едва не высадив дверь, устроили скандал, поздоровались со мной, как с уличной девкой — и все потому, что я была вашей любовницей. Так что же привело вас сюда теперь?

Похоже, ее резкий тон ошеломил Анри.

— Что меня привело?.. Ну хотя бы желание увидеть вас. Извините за бесцеремонное вторжение, но Лаура не хотела впускать меня…

Анри окинул взглядом гостиную, которую так хорошо знал.

— А тут все по-прежнему… Нет, кое-что изменилось. Во-первых, вы сами; вы все хорошеете, Алиса…

— А во-вторых?

— Во-вторых? Раньше вон на той стене висел портрет…

— Верно. Это был ваш портрет, монсеньор. Я расскажу вам, почему убрала его, почему не хотела принимать вас, почему умоляю теперь не задерживаться здесь и — главное — почему прошу забыть меня навсегда… У меня появился жених.

Если бы Анри сумел заглянуть в душу своей бывшей любовницы, он бы понял, какие муки и какая самоотверженность стоят за ее откровенным признанием.