Безымянное семейство (с иллюстрациями)

Следует отметить, к чести рода человеческого, что после изгнания Жана и Бриджеты настроение людей круто изменилось: чувства Лионеля и семейства Арше разделяло в настоящее время большинство патриотов.

В одиннадцать часов утра началась артиллерийская подготовка. Первые ядра с батарей Чиппевы пробороздили землю на острове. Снаряды сыпались дождем, от них невозможно было укрыться на почти голом пространстве с отдельными купами деревьев, перегороженном непрочными оградами; от нескольких покрытых дерном окопных сооружений на побережье было мало толку. Полковник Макнаб стремился расчистить берег, прежде чем приступить к переправе через Ниагару — этой не слишком легкой операции, несмотря на малочисленность защитников острова.

Повстанцы собрались у дома де Водреля, менее подверженного ударам артиллерии из-за местоположения на правом берегу, напротив Шлоссера.

При первых залпах де Водрель отдал приказ всем несражавшимся перебраться на американскую территорию.

Женщинам и детям, присутствие которых на острове до сих пор не возбранялось, пришлось сесть в лодки и, попрощавшись со своими мужьями, отцами, братьями, отправиться на другой берег. Переправа эта была небезопасна, так как мортиры [199], установленные выше и ниже Чиппевы, могли попасть в судно, стреляя под углом. Несколько снарядов попали даже на территорию Соединенных Штатов, что должно было вызвать справедливый протест со стороны федерального правительства.

Де Водрель хотел, чтобы Клара тоже укрылась в Шлоссере, ожидая там исхода нападения. Но дочь отказалась покинуть его.

— Отец, — сказала она, — я должна остаться с вами, и я останусь. Это мой долг.

— А если я попаду в руки солдат королевской армии?

— Что ж! Они не запретят мне разделить с вами тюрьму, отец.

— А если меня убьют, Клара?..

Девушка ничего не ответила, но уговорить ее де Водрелю не удалось. А потому она была подле отца, когда тот занял место среди повстанцев, собравшихся перед его домом.

Орудийная пальба раздавалась уже необычайно громко; положение в лагере становилось все более тяжелым. Однако попытка высадки еще не предпринималась. Иначе «синие колпаки», расставленные по окопам, уже предупредили бы об этом.

Перед домом собрались Винсент Годж, Клерк с Фарраном, Том Арше, Пьер, Мишель и Жак. Там же были и мэтр Ник с Лионелем, махоганские воины, как всегда сдержанные и невозмутимые.

Де Водрель взял слово:

— Соратники, мы должны защищать последний оплот нашей независимости. Если Макнаб овладеет островом, восстание будет подавлено и кто знает, когда новые предводители и новые бойцы смогут возобновить борьбу! Если же мы отбросим атакующих, если нам удастся удержаться, к нам со всех уголков Канады придет помощь. Наши сторонники снова обретут надежду, и мы сделаем из этого острова неприступную крепость, где дело национальной независимости всегда найдет опору. Вы готовы защищать наше дело?

— До последнего вздоха! — ответил Винсент Годж.

— До последнего вздоха! — повторили его товарищи.

В этот момент несколько ядер ударилось в землю шагах в двадцати. Они далеко отскочили, взметнув снежную пыль.

Но никто из «синих колпаков» не двинулся с места. Все ждали распоряжений своего руководителя.

Де Водрель продолжал:

— Пора отправляться на берег. Артиллерия Чиппевы скоро смолкнет, потому что солдаты королевской армии попытаются переправиться через реку. Рассейтесь вдоль всего побережья под прикрытием утесов и ждите, пока лодки не подойдут достаточно близко. Надо во что бы то ни стало помешать солдатам Макнаба высадиться...

— Они не высадятся, — сказал Уильям Клерк, — а если им это и удастся, мы скинем их в Ниагару.

— По местам, друзья! — воскликнул Винсент Годж.

— Я буду с вами, — сказал де Водрель, — пока у меня хватит сил...

— Останься здесь, Водрель, — сказал Андре Фарран. — Мы будем держать тебя в курсе...

— Нет, друзья, — ответил де Водрель, — я буду там, где обязан быть!.. Идемте...

— Да, идемте, патриоты!.. Суда уже отчалили от канадского берега.

Услыхав эти произнесенные неожиданно громко слова, все обернулись.

То был Жан. Накануне ночью судно перевезло его на остров. Никем не узнанный, спрятавшись на той стороне острова, что была обращена к Чиппеве, он стал наблюдать за приготовлениями солдат полковника Макнаба, не обращая внимания на снаряды, падавшие на берег. Потом, увидев, что осаждающие готовятся форсировать реку, он пришел — совершенно уже не таясь — занять свое место среди бывших товарищей.

— Я так и знал! — воскликнул Лионель.

К молодому патриоту подошла Клара де Водрель, вслед за ней его обступили Том Арше с сыновьями. Де Водрель протянул Жану руку... Но тот не принял ее.

— Защитники острова Нейви, — сказал он, — моя мать умерла, не вынеся оскорблений, которым вы ее подвергли. Теперь из этой семьи, преданной позору и поруганию, я остался один. Позвольте одному из Моргазов сражаться рядом с вами, а если нужно — умереть за франко-канадскую свободу!

В ответ на эти слова раздался гром рукоплесканий. К Жану тянулось множество рук. Но и на этот раз он отказался подать свою.

— Прощай, Клара де Водрель! — воскликнул он.

— Прощай, Жан! — ответила девушка.

— Да, прощай навсегда.

Сказав это и опередив де Водреля, всех своих товарищей, как и он, готовых принять смерть, он устремился на левый берег острова.

Глава XIII

НОЧЬ НА 20 ДЕКАБРЯ

На колокольне маленькой церквушки Шлоссера пробило три часа. Мглистый ледяной туман наполнял влагой долину Ниагары. Было холодно. Небо, затянутое тучами, грозило под воздействием восточного ветра разразиться снегом.

Воздух сотрясал грохот пушек Чиппевы. В промежутках между залпами отчетливо слышался далекий гул водопада.

Через четверть часа после того, как они двинулись от дома де Водреля, пробираясь сквозь кустарник, вдоль заборов и оград, патриоты вышли к левому рукаву реки.

Нескольких из них уже недоставало. Одним, пораженным осколками снарядов, пришлось вернуться назад. Другим, распростертым на снегу, больше не суждено было подняться. Всего среди двухсот оставшихся не досчитались двадцати.

Пушки с батарей Чиппевы произвели уже большие опустошения на острове. Покрытые дерном окопы, которые позволили бы «синим колпакам» стрелять из укрытия, были почти полностью разбиты. Таким образом, надо было занять позиции в нижней части побережья, между утесами, омываемыми бурным течением Ниагары. Здесь Жану и его сподвижникам предстояло держать оборону, пока у них не кончатся боеприпасы.

Тем временем этот маневр был замечен в лагере Чиппева. Полковник Макнаб, заранее осведомленный о нем сигналами Рипа, а теперь уже и письменным рапортом этого лазутчика, находившегося в данный момент в его лагере, усилив огонь, сосредоточил его на укрепленных позициях. Человек тридцать товарищей Жана уже были поражены осколками утесов, разлетавшихся от ударов снарядов по всему побережью.

Жан ходил взад и вперед по берегу, наблюдая за маневрами противника, не обращая внимания на ядра, падавшие у его ног или рассекавшие воздух над головой.

Наконец широкие плоскодонки стали одна за другой отчаливать от канадского берега.

Грянуло еще несколько залпов; три-четыре ядра пролетели прямо над лодками и обрушились на остров, отскочив очень далеко.

Жан даже не моргнул глазом.

— Патриоты, — закричал он, — готовьсь!

Все стали ждать, пока лодки подойдут на достаточно близкое расстояние, чтобы открыть огонь.

Осаждавшие лежали плашмя на дне лодок, чтобы укрыться от пуль; их было человек четыреста — пятьсот — как волонтеров, так и солдат королевской армии.

Через какое-то время суда, находившиеся на середине реки, были уже настолько близко от острова, что артиллерии Чиппевы пришлось прекратить огонь.

Тотчас из-за утесов раздались первые ружейные выстрелы. Почти сразу с лодок ответили. Оказавшись в пределах досягаемости берегового огня, солдаты сильнее заработали длинными веслами.