Черный тюльпан

– Да, – сказал он офицеру, – мне кажется, что вы, ван Декен, были правы: приказ, подписанный господами депутатами, является поистине смертным приговором Корнелю. Вы слышите эту толпу? Похоже, что она действительно очень зла на господ де Виттов.

– Да, – ответил офицер, – такого крика я еще никогда не слыхал.

– Кажется, они уже добрались до камеры нашего узника. Посмотрите-ка на то окно. Ведь это окно камеры, в которой был заключен Корнель?

Действительно, какой-то мужчина ожесточенно выламывал железную решетку в окне камеры Корнеля, которую последний покинул минут десять назад.

– Удрал! Удрал! – кричал мужчина. – Его здесь больше нет!

– Как нет? – спрашивали с улицы те, которые пришли последними и не могли уже попасть в тюрьму, настолько она была переполнена.

– Его нет, его нет! – повторял яростно мужчина. – Его здесь нет, он скрылся!

– Что он сказал? – спросил, побледнев, молодой человек, тот, кого называли высочеством.

– О, монсеньор, то, что он сказал, было бы великим счастьем, если бы только было правдой.

– Да, конечно, это было бы большим счастьем, если бы это было так, – заметил молодой человек. – К несчастью, этого не может быть.

– Однако же посмотрите, – сказал офицер.

В окнах тюрьмы показались и другие разъяренные лица, они от злости скрежетали зубами и кричали:

– Спасся, убежал! Ему помогли скрыться!

Оставшаяся на улице толпа со страшными проклятьями повторяла: «Спаслись! Бежали! Скорее за ними! Надо их догнать!»

– Монсеньор, – сказал офицер, – Корнель де Витт, кажется, действительно спасся.

– Да, из тюрьмы, пожалуй, но из города он еще не убежал, – ответил молодой человек. – Вы увидите, ван Декен, что ворота, которые несчастный рассчитывал найти открытыми, будут закрыты.

– А разве был дан приказ закрыть городские заставы, монсеньор?

– Нет, я не думаю. Кто мог бы дать подобный приказ?

– Так почему же вы так думаете?

– Бывают роковые случайности, – небрежно ответил молодой человек, – и самые великие люди иногда падают жертвой таких случайностей.

При этих словах офицер почувствовал, как по всем жилам его прошла дрожь; он понял, что так или иначе, а заключенный погиб.

В этот момент, точно удар грома, разразился неистовый рев толпы, убедившейся, что Корнеля де Витта в тюрьме больше нет.

Корнель и Ян тем временем выехали на широкую улицу, которая вела к Толь-Геку, и приказали кучеру ехать несколько тише, чтобы их карета не вызвала никаких подозрений.

Но когда кучер доехал до середины улицы, когда он увидел издали заставу, когда он почувствовал, что тюрьма и смерть позади него, а впереди свобода и жизнь, он пренебрег мерами предосторожности и пустил лошадей во всю прыть.

Вдруг он остановился.

– Что случилось? – спросил Ян, высунув голову из окна кареты.

– О сударь! – воскликнул кучер. – Здесь…

От волнения он не мог закончить фразу.

– Ну, в чем же дело? – сказал великий пенсионарий.

– Решетка ворот заперта.

– Как заперта? Обычно днем ее не запирают.

– Посмотрите сами.

Ян де Витт высунулся из кареты и увидел, что решетчатые ворота действительно заперты.

– Поезжай, – сказал он кучеру, – у меня с собой приказ о высылке; привратник отопрет.

Карета снова покатилась вперед, но чувствовалось, что кучер погоняет лошадей без прежней уверенности.

Когда Ян де Витт высунулся из кареты, его увидел и узнал какой-то трактирщик, который с некоторым запозданием запирал у себя двери, торопясь догнать своих товарищей у Бюйтенгофа.

Он вскрикнул от удивления и помчался вдогонку за теми двумя, которые бежали впереди.

Шагов через сто он догнал их и стал что-то рассказывать. Все трое остановились, следя за удалявшейся каретой, но они еще не были вполне уверены в том, кто в ней сидит.

Карета подъехала к самым воротам.

– Открывайте! – закричал кучер.

– Открыть, – сказал привратник с порога своей сторожки, – открыть, а чем?

– Ключом, конечно, – сказал кучер.

– Ключом, это верно, но для этого надо его иметь.

– Как, у тебя нет ключа от ворот?

– Нет.

– Куда же он девался?

– У меня его взяли.

– Кто взял?

– Тот, кому, по всей вероятности, нужно было, чтобы никто не выходил за городскую черту.

– Мой друг, – сказал великий пенсионарий, высовывая голову из дверцы кареты и ставя все на карту, – ворота нужно открыть для меня, Яна де Витта, и моего брата Корнеля, которого я сопровождаю в изгнание.

– О, господин де Витт, я в отчаянии, – воскликнул, подбегая к карете, привратник, – но клянусь вам честью, что ключ у меня взяли.

– Когда?

– Сегодня утром.

– Кто?

– Молодой человек, лет двадцати двух, бледный, худой.

– Почему же ты отдал ему ключ?

– Потому, что у него был приказ, скрепленный подписью и печатью.

– А кем он был подписан?

– Да господами из городской ратуши.

– Да, – сказал спокойно Корнель, – по-видимому, нас ждет неминуемая гибель.

– Ты не знаешь, всюду ли приняты эти меры предосторожности?

– Этого я не знаю.

– Трогай, – сказал кучеру Ян. – Бог велит делать все возможное, чтобы спасти жизнь. Поезжай к другой заставе.

– Спасибо, мой друг, за доброе намерение, – обратился он к привратнику. – Намерение равноценно поступку. Ты хотел спасти нас, в глазах Господа – это все равно как если бы тебе это удалось.

– Ах, – воскликнул привратник, – посмотрите, что там творится!

– Гони галопом сквозь ту кучку людей, – крикнул кучеру Ян, – и поворачивай на улицу влево; это единственная наша надежда.

Ядром кучки, о которой говорил Ян, были те трое горожан, которые, как мы видели недавно, провожали взглядами карету. Пока Ян разговаривал с привратником, она увеличилась на семь-восемь человек.

У вновь прибывших людей были явно враждебные намерения по отношению к карете.

Как только они увидели, что лошади галопом летят на них, они стали поперек улицы и, размахивая дубинами, закричали: «Стой! Стой!»

Кучер, со своей стороны, метнулся вперед и осыпал их ударами кнута.

Наконец люди и карета столкнулись.

Братьям де Витт в закрытой карете ничего не было видно. Но они почувствовали, как лошади стали на дыбы, и затем ощутили сильный толчок. На один миг карета как бы заколебалась и вздрогнула всем корпусом, затем снова понеслась, переехав через что-то или кого-то, и скрылась под непрерывный град проклятий.

– О, – сказал Корнель, – я боюсь, что мы натворили беды.

– Гони! Гони! – кричал Ян.

Но, вопреки этому приказу, кучер вдруг остановил лошадей.

– Что случилось? – спросил Ян.

– Посмотрите, – сказал кучер.

Ян выглянул.

В конце улицы, по которой должна была проехать карета, показалась вся толпа с Бюйтенгофской площади и, подобно урагану, с ревом катилась на них.

– Бросай лошадей и спасайся, – сказал кучеру Ян. – Дальше ехать бесполезно, мы погибли.

– Вот, вот они! – разом закричали пятьсот голосов.

– Да, вот они, предатели, убийцы! Разбойники! – отвечали им люди, бежавшие позади кареты. Они несли на руках раздавленное тело товарища, который хотел схватить лошадей под уздцы, но был ими опрокинут. По нему-то и проехала карета, как это почувствовали братья.

Кучер остановил лошадей, но, несмотря на настояния своего господина, отказался искать спасения в бегстве.

Карета оказалась в западне между гнавшимися за ней и бежавшими ей навстречу. В одно мгновение она словно поднялась над волнующейся, подобно плавучему острову, толпой.

Вдруг плавучий остров остановился. Какой-то кузнец оглушил молотом одну из лошадей, и она пала наземь.

В этот момент в одном из ближайших домов приоткрылась ставня и в окне можно было видеть бледное лицо и мрачные глаза молодого человека, который наблюдал за готовившейся расправой.

Позади него показалось лицо офицера, почти такое же бледное.

– О боже мой, боже мой, монсеньор, что же сейчас произойдет? – прошептал офицер.