Чингисхан. Пенталогия (ЛП)

Юань потупил голову, и Вэнь поспешил успокоить своего главного телохранителя. В вопросах чести тот был щекотлив, как евнух.

— Я поторопился, Юань. Ты был прав, предупредив меня.

— Господин, там тридцать воинов. Все они хорошо вооружены, едут на свежих конях. Они могут быть только отрядом из большого улуса.

Вэнь заговорил неспешно, стараясь обуздать свое нетерпение:

— Я не понимаю, какое это имеет отношение к нам, Юань. Они прекрасно знают, что на представителя Срединного Царства нападать не стоит. Скажи им, чтобы шли своей дорогой.

— Я подумал… — начал Юань. — Я подумал, не решишь ли ты послать гонца в улус Тэмучжина, господин. Чтобы предупредить их. Ведь татары, возможно, как раз их и ищут.

Вэнь смотрел на телохранителя и моргал в изумлении.

— Вижу, ты прикипел душой к нашим хозяевам. Это слабость. Юань. Что мне до того, если татары и монголы перебьют друг друга? Разве не это поручил мне первый министр? Честно говоря, на мой взгляд, ты забылся.

Послышался предостерегающий крик — это другой телохранитель сообщал об опасности. Вэнь и Юань услышали приближение всадников. Юань остался на месте.

Вэнь на миг прикрыл глаза. Нет ему покоя в этом краю. Нет тишины. Как только начинает казаться, что наконец он обрел минутку спокойствия, так обязательно кто-нибудь проскачет мимо, выискивая какого-нибудь врага. Тоска по дому охватила его, но он подавил ее. Пока не отзовут, его судьба — быть здесь.

— Если пожелаешь, Юань, скажи им, что мы не видели разбойников. Скажи, что я готовлю своих людей к путешествию перед весной.

— Как пожелаешь, господин.

Вэнь смотрел, как подъезжают татары. Они и правда выглядели так, будто собрались на войну. Однако ему было наплевать и на Тэмучжина, и на его жалкие юрты. Он и слезинки не проронил бы, если б татар вырезали под корень, а заодно и монголов. Может, тогда его наконец отзовут домой.

Юань переговаривался с предводителем, коренастым человеком в толстой меховой одежде. Вэнь содрогнулся от мысли, как тот, наверное, грязен и вонюч. Нет, он сам уж точно не унизится до личных переговоров. Татары были злы, но Вэня это не беспокоило. Его людей отбирали в личную стражу первого министра, и каждый из них стоил полудюжины таких горластых варваров. Юань получил свой меч после победы на общеармейском турнире. В отношении охраны Вэнь был хорошо обеспечен.

Татары бросали яростные взгляды на паланкин и тыкали в его сторону мечами, тогда как Юань неподвижно сидел на коне и качал головой. Только юношеская гордость не давала им уехать, и Вэнь подумал, уж не придется ли ему напоминать о своем высоком положении. Даже немытые татары знают, что посланцы Китая неприкосновенны, однако он все равно вздохнул с облегчением, увидев, что они кончили пререкаться и поехали прочь. Вэнь был даже отчасти разочарован тем, что они не обнажили мечей. Тогда Юань перебил бы их. Он рассеянно думал, готов ли Тэмучжин к сражению с такой силой. Решил, что ему все равно. Найдут ли они монгольский улус, победит ли та или иная сторона. В любом случае будет меньше варваров, тревожащих его сон.

Варвары уехали, а у Вэня вдруг прихватило живот. Раздраженно выдохнув сквозь зубы, он подозвал Юаня и приказал ему поставить маленькую ширму, дабы не облегчаться на глазах у всех. Он делал все возможное, чтобы устроиться с комфортом, но услады двора неизменно преследовали его во сне; а самое главное — он так давно, очень давно не спал с женщиной. Может, если написать униженную просьбу Чжану, тот устроит так, чтобы его отозвали домой? Нет. Эта мысль была невыносима.

Татары налетели почти сразу же после сигналов тревоги. Они пустили коней вскачь, и каждый взял лук наизготовку, чтобы пустить стрелу в горло любому, кто встанет на пути.

Тэмучжин с братьями выскользнули из юрт, едва заслышав звуки рогов. Воины четко и слаженно заняли позиции. Стоящие на главной тропе подняли с земли деревянные загородки и забили между ними колья для прочности, так что между юртами чужаки не смогут скакать галопом. Им придется объезжать препятствия и волей-неволей замедлять ход.

Тэмучжин видел, как его люди раскладывают стрелы на мерзлой земле. Все было готово к обороне. Через мгновение появились первые враги в своих вонючих мехах.

Татары ехали по трое в ряд, стоя в стременах, и глаза их высматривали цель. Тэмучжин понял, что они полагаются лишь на страх и смятение врагов, и улыбнулся. Он чувствовал дрожь земли под копытами их коней и жалел, что нет того меча, который сделал ему Арслан. Вместо того совершенного оружия теперь у него был жалкий татарский меч. Ничего, и этот сгодится.

Первые всадники заметили преграду. Двое пустили коней по сторонам, налетев на третьего. Увидели людей во мраке и выпустили стрелы, но те лишь вонзились в дерево. И тут же Хасар с Хачиуном поднялись над преградой и выстрелили сами. Загудели тетивы — и двое всадников на всем скаку полетели наземь и так и остались лежать. Им было не суждено подняться.

Поначалу это была сущая бойня. Татары, скакавшие позади своих соратников, увидели, что путь им загораживают кони, потерявшие всадников, и трупы. Двое перемахнули через завал, прежде чем Хасар с Хачиуном успели выпустить еще по стреле. Всадники оказались на открытом пространстве, и со всех сторон в них нацелились луки. Они едва успели что-то крикнуть, и черные стрелы оборвали их боевой клич и смели их с седла.

Еще один татарин попытался преодолеть первый заслон. Его конь не рассчитал прыжка и рухнул на частокол брюхом, сломав удерживавший его кол. Хасар откатился в сторону, но частокол повалился на ногу Хачиуна, и тот выругался от боли. Он лежал, беспомощный, на спине, понимая, что ему осталось жить всего несколько мгновений.

Один всадник увидел Хачиуна, пытавшегося выбраться из-под завала, и прицелился, чтобы стрелой пригвоздить его к земле. Но не успел выстрелить: рядом появился Арслан и резанул его мечом по горлу. Татарин рухнул, конь его дико заржал. Вокруг засвистели стрелы. Арслан рывком вытащил Хачиуна. Хасар пускал с колена стрелу за стрелой, но слишком нервничал, и шестеро воинов прорвались в улус.

Когда упал передний частокол, татары прорвались с левой стороны от главной тропы. Тэмучжин видел, что двое его людей упали. Второй заградительный отряд развернулся и пустил стрелы в спину прорвавшимся, а сзади, мимо его братьев, влетели еще шестеро татар. Несмотря на все приготовления, исход сражения был неясен.

Тэмучжин подождал, пока татарин выпустит все стрелы, и после этого выскочил и ударил его мечом по бедру. Мужчина завопил, и кровь его брызнула Тэмучжину в лицо. Татарин яростно дергал поводья, ничего не соображая от боли. Его конь бросился прямо на юрту, и та с треском рухнула, а сам воин перелетел через голову лошади.

Первые шестеро стали стрелять в Тэмучжина, вынудив его искать укрытия. На него с рыком наехал воин, собираясь стрелой пронзить ему грудь. Тэмучжин откатился, вскочил, выбросил руку с мечом. Татарин завыл, когда в живот вошел клинок, и стрела прошла над головой противника. Конь толкнул Тэмучжина, и он упал. Поднялся. Голова его кружилась. Осмотрелся по сторонам.

В улусе стоял переполох. Татары потеряли многих воинов, но те, кто выжил, носились, торжествуя, по улусу и выискивали жертвы. Многие побросали луки и обнажили мечи для ближнего боя. Тэмучжин увидел, что двое татар направили коней на Арслана, и схватил свой лук. Первая из подвернувшихся под руку стрел была сломана, остальные рассыпались. Он бешено шарил вокруг и наконец отыскал одну. В этот миг он услышал крик матери и, обернувшись, увидел, как из юрты за убегавшей Тэмулун рванулась Бортэ. Его маленькая сестренка перепугалась до смерти, выскочила из юрты и бросилась опрометью бежать. Никто из них не заметил устремившегося за нею татарина. Тэмучжин затаил дыхание. Арслан был силен и готов встретить врагов. И хан сделал выбор.

Он натянул тетиву и нацелился в одинокого воина, скакавшего за Бортэ. Вдруг послышался грохот: на него наскочил другой татарин, с обнаженным мечом. Времени увернуться не было, но Тэмучжин упал на колено и попытался прицелиться в нового врага. Стрела прошла мимо. И тут что-то ударило Тэмучжина по голове, мир содрогнулся, и он упал.