Возвращение Арабеллы (СИ)

— Вы к королеве? — слова графа прозвучали так, будто он спросил «Вы пришли проститься с ней?»

— Да, — сухо ответила молодая женщина, опустив глаза. Конечно, какой бы не был повод для визита, но на самом деле она пришла проститься с ней… С той женщиной, в которой она успела узнать не просто могущественную королеву, но слабого, вечно сомневающегося, измученного жизнью и бесконечными несчастьями человека.

Они шли по тропинке и тихо беседовали. Сколько времени прошло с тех пор, когда граф впервые встретил её на том же самом месте? Совсем немного — четыре года, но вместе с тем — почти вся жизнь… Как изменилось всё с тех пор — и Кенсингтон, и Анна, да и сама Арабелла. Разве что граф по-прежнему неотразим, будто бы время не властно над ним… Хотя нет — и он изменился, стал более скрытным, избегает смотреть в глаза… Следует на полшага позади — лишь бы она не видела выражения его лица…

Так, молча, не зная, что сказать друг другу, они шли по дворцовым коридорам. Вокруг стояла странная тишина, и редкие попадавшиеся им придворные шептались по углам, бросая быстрые взгляды то на бесшумно скользящих мимо слуг, то на неярко освещённый коридор, ведущий к королевским покоям.

— Последние штрихи Вашей блистательной операции? Неужели мой милый приятель снова бросил вызов Моргану и Дрейку?

Граф снова шутит, но юмор его почему-то деланный, неестественный… Будто он делает это лишь для того, чтобы она думала, что на самом деле ничего не случилось… Беглый изучающий взгляд, будто бы невзначай брошенный на старую приятельницу… Да, он пытается отвлечь её, заставить не думать…

— Да вот, планирую обсудить операцию в Кадисе, — Солсбери, любимец королевы, был допущен на все, даже самые секретные совещания, проводившиеся в Кенсингтоне, — хорошо, что мы с Вами встретились.

— Да, — кивнул ей граф, — подождём немного в приёмной, пока не придут остальные, — и он шепнул что-то на ухо слуге. Тот развернулся и вышел из комнаты.

Наконец, они вошли в приёмную, и снова тяжёлое, гнетущее ощущение заставило сердце молодой женщины сжаться от страха перед чем-то близким и неотвратимым. Но вот, наконец и они — подтянутый, бравый лорд-адмирал и такие же, под стать ему, члены Адмиралтейства. Будто бы не случилось ничего — лишь обсуждается очередная военная операция… Но вот министры — подавленный Харли и нахмуренный, но втайне довольный Болингброк. В уголках глаз виконта наметилась едва заметная, но торжествующая улыбка. Солсбери незаметно взглянул на Арабеллу, и она ответила ему так, как уже не раз отвечала — короткой синей вспышкой из-под чёрных ресниц, на мгновение взлетевших и тут же опустившихся вниз. Они поняли друг друга с полувзгляда — интрига Болингброка удалась — Харли уже на грани падения. Но надолго ли торжество виконта? Хотя какое это сейчас имеет значение — тогда, когда Анна…

— Приветствуем нашего адмирала, — склонившийся в поклоне Болингброк едва заметно прищурился. Он понимает всё. Понимает и принимает меры, усердно продвигая на английский престол родного брата пока ещё царствующей королевы. Надеется, что в этом случае будущее его обеспечено — Претендент наверняка осыплет его своими милостями. А Харли — да Бог с ним — сам виноват, что был слишком нерешителен, да и зачастую забывал о деле — то за своими древними манускриптами, то за очередной рюмкой спиртного… Умный и жестокий Болингброк — не дай Бог стать ему поперёк дороги. Но разве есть ей сейчас до него дело? Бог ему судья, как и Харли, да и всем этим людям. Все когда-нибудь будут, так же, как и Анна, стоять у порога вечности…

— Пора, господа, — кивнула Арабелла, ответив виконту столь же мимолётным взглядом. Как легко научилась она этому придворному языку — непонятному для непосвящённых, но такому необыкновенно красноречивому…

Но вот слуга открывает дверь… Сейчас она увидит её — последний раз в своей жизни… Сердце замерло, и на душе стало холодно и неуютно… Сейчас она встретится лицом к лицу со смертью, стоящей совсем близко… Тягостный скрип дверных петель, и столь же тягостное ожидание последней встречи…

— Приветствуем Вас, Ваше Величество, — гулкий, будто бы чужой голос эхом разносится по королевским покоям. Или это ей просто чудится? В глазах стоящего чуть поодаль Солсбери — тёплый, светлый лучик. Нет, всё нормально — ей просто показалось. Спасибо старому другу — понимает, что творится в её душе.

Вошедшие следом за ней церемонно кланяются, и снова странная тишина… Мятое одеяло на широкой кровати скрывает опухшее тело, в котором пока ещё теплятся последние искорки жизни… Широкое, наскоро смётанное придворным портным парадное платье — с каждым днём королева всё больше отекает, и одежда, сшитая всего месяц назад, теперь стала ей мала… Наваленные друг на друга подушки — последнее средство, чтобы облегчить дыхание — Анна почти всё время полусидит в постели… Круглое измождённое лицо с глазками-щёлочками… Взгляд по-прежнему острый и умный, но на этот раз в нём появилась какая-то отрешённость… Будто бы все дела этого мира — уже не для неё…

— Вы готовы, адмирал, — тихо, с трудом преодолевая одышку, произнесла королева

— Да, — кивнула ей Арабелла, ободряюще улыбнувшись одними уголками глаз

Но вот она чётко, без лишних слов, излагает план операции, о котором не говорила никому. Лишь вице-адмиралы узнали о нём, да и то неделю назад. Молниеносная атака на верфи Кадиса с уничтожением всех строящихся кораблей. Когда-то точно такой же рейд предпринял Дрейк, на несколько лет отсрочив планы Непобедимой Армады. Но только на этот раз последствия будут ещё более серьёзными — по мнению агентов, Людовик вряд ли проживёт больше года, а его преемнику вполне хватает других проблем, так что на возрождение Армады рассчитывать не приходится. Во всяком случае, не раньше, чем лет через десять, а то и больше…

— Очень даже неплохо, адмирал, — понимающе кивнула Анна, — думаю, надо принять этот план.

Члены адмиралтейства переглянулись. Кажется, они вполне довольны. Харли? Ему, пожалуй, всё равно — он думает лишь о том, чтобы избежать отставки, ведь они с Болингброком теперь по разные стороны баррикад — граф Оксфордский стал на сторону Ганноверской династии. Лишь бы только удержаться на своём посту ещё немного — пока Анна ещё жива, а потом ненавистному виконту точно придёт конец — новый король отдалит от себя тех, кто покровительствовал Претенденту…

Лишь Болингброк, бросив беглый взгляд на Анну, осторожно произнёс

— С точки зрения военного стратега Вы, адмирал, безусловно правы, но мы не должны забывать ещё об одном обстоятельстве…, - виконт замолчал, будто бы подчёркивая особую важность своих слов, — после заключения Утрехтского мира Англия не имеет права снова развязывать войну в Европе. И без того довольно крови — наш народ не хочет новой войны. А то, что болтают наши агенты — ещё не повод распускать руки и бросаться в атаку на верфи союзника. Подумайте, что скажут о Вас потомки?

Расчёт виконта был верен. На задумчивое лицо королевы медленно опустилась мрачная тень. Анна молчала. Она твёрдо знала, что война неизбежна, но снова брать на себя ответственность и первой начинать боевые действия? «Войны королевы Анны», — так будут говорить о ней соотечественники после её смерти. Что она сделала для Англии? Ввергла её в бесконечные, изматывающие страну сражения за какие-то мифические государственные интересы? Одна битва при Мальплаке чего стоит… Нет, она не должна допустить развязывания новой войны. Во всяком случае, уж точно не по её инициативе…

— Вы правы, Генри, — произнесла она, — однако угроза Армады реальна, и мы должны каким-то образом предотвратить её нападение. План адмирала хорош во всём, но мы действительно не имеем права нарушить договор, и не должны делать это первыми.

Ну вот — она всё сказала. Всё, что думает и о военной операции, и о мире. Теперь пусть решают сами, а ей дадут спокойно уснуть, и может быть, этот сон окончательно погрузит её в небытие, и она более не будет страдать…

— Может быть, эскадре лучше курсировать вблизи Кадиса и вызвать огонь на себя? — предположил Харли, пытаясь выиграть инициативу, — вряд ли Испания будет долго терпеть до зубов вооружённую английскую флотилию у собственных берегов.