Путь воина. Путь меча. Путь дракона

Джек свернул футон, получше спрятав карты в складки матраса. Тайник никуда не годится. Нужно срочно поговорить с Эми, чтобы еще раз побывать во дворце. Только вот Джек никак не мог застать ее одну. Подруги, Тё и Кай, следовали за ней, как служанки. А кроме того, он еще не придумал, как бы заговорить с ней о визите во дворец, чтобы не открыть своей истинной цели.

Джек поскорее натянул ги, убедившись, что левая пола легла на правую. Наоборот запахивали одежду только на покойниках, и Джеку очень не хотелось так выглядеть. Он подпоясался белым оби.

Прежде чем отправиться на завтрак и первый урок, Джек подошел к бонсаю, стоявшему на узком подоконнике. Мальчик очень берег вишневое деревце — подарок Уэкия, садовника из Тоба. Оно напоминало Джеку о том, как добр был к нему старик тем первым летом. Мальчик полил деревце, осторожно подрезал веточки и удалил сухие листья. Этот ритуал всегда его успокаивал, и вскоре насмешливый голос из кошмара стих, стал шепотом в голове — только и всего.

Кое-где миниатюрные листики бонсая окрасились в золотистый и огненно-красный цвета. Приближалась осень. До первого снега, а значит, и отборочных состязаний Круга трех оставалось всего три месяца. Наставники заставляли тренироваться еще больше, упражнения становились все сложнее, и ученики работали из последних сил. Джеку было все труднее жить по такому распорядку.

Он заткнул за пояс боккэн и собрал волю в кулак — впереди ждал трудный день.

— Еще раз четвертое ката! — приказал сэнсэй Хосокава.

Ученики рассекали воздух боккэнами, повторяя упражнение. За утро они успели выполнить эти движения несколько сотен раз, но сэнсэю Хосокава все было мало.

Руки у Джека горели от напряжения, пот лился с него градом, а боккэн стал тяжелым, будто его отлили из свинца.

— Нет, Джек-кун! — остановил его наставник. — Киссаки останавливается в тюдан. Ты ведь хочешь рассечь живот противника, а не отрезать ему ноги.

Обычно Джек отличался на уроках меча, но теперь он еле поспевал за остальными. Руки не слушались, а боккэн так и норовил пройти мимо цели.

— Внимательней! — напустился на мальчика сэнсэй Хосокава. — Сколько можно тебе напоминать!

Он схватил Джека за руку и резким движением поднял его боккэн на необходимую высоту. Мальчик дрожал от напряжения.

— Эти ката — основа кэндзюцу. — Сэнсэй Хосокава обратился ко всем ученикам. — Вы не сможете бегать, пока не научитесь ходить. Выполняйте упражнения до тех пор, пока они не станут получаться сами собой, а боккэн не превратится в продолжение вашего тела. Когда вы перестанете чувствовать разницу — с мечом или без меча, тогда и будете готовы. Только тогда вы постигнете Путь меча!

— Хай, сэнсэй! — грянул класс.

Хосокава строго посмотрел на Джека:

— Продолжай тренировки, Джек-кун. Тебе уже давно пора выучить основы.

Стрела взмыла над мишенью и скрылась в кроне старой сосны. Сердито воркуя, оттуда выпорхнула пара голубей и перелетела в безопасное место, на крышу Буцу-дэн.

— У меня никогда не выйдет! — с досадой воскликнул Джек.

В отличие от Акико, которая легко попадала в самые далекие мишени, Джеку стрельба из лука давалась с трудом. А теперь, когда сэнсэй Ёса удвоила расстояние и поставила мишень на дальнем конце Нандзэн-нива, ни одна из стрел мальчика даже близко не долетела до цели. Если он не может попасть с такого расстояния, как тогда погасить выстрелом свечу?

В довершение всего Кадзуки с дружками изо всех сил мешали ему и громко обсуждали каждый промах.

Заметив, что стрельба у Джека не ладится, наставница кюдзюцу подошла к нему, окинула соколиным взглядом и тут же поняла, в чем дело.

— Расслабься, Джек-кун, — сказала сэнсэй Ёса, когда мальчик вернул свой лук на подставку и сел. — Не важно, попадешь ты в цель или нет.

— Но мне это важно, — не сдавался Джек. — Я хочу пройти ваше испытание.

— Ты меня не так понял. — Сэнсэй Ёса тепло улыбнулась его настойчивости. — Ты должен забыть, что тебе необходимо попасть в цель. Ты постигнешь Путь лука, только когда забудешь о мишени.

Джек недоуменно наморщил лоб:

— Но ведь я промахнусь, если не буду про нее думать.

— В кэндзюцу нет секретов, Джек-кун, — покачала головой сэнсэй Ёса. — Как и любое искусство, оно требует терпения, упорной работы и постоянной тренировки.

«Но я и так постоянно тренируюсь, — хотел возразить Джек. — А результатов не видно».

Позже в тот день Джек сидел в Зале Будды. Перед ним смятым комком лежал уже пятый лист бумаги, который он попытался превратить в оригами.

Остальные ученики тоже сосредоточенно затихли на своих дзабутонах. Сегодня им задали сложить лягушку, и поэтому вокруг слышался только шорох множества листочков.

Сэнсэй Ямада снова начал медитацию с вопроса: «Чему учит нас оригами?» Пока что никто не смог ответить на него правильно.

— Посмотри, как я делаю, — предложил Ёри, поворачиваясь так, чтобы Джек мог видеть его движения.

Джек попробовал еще раз, но только проткнул дырку в тонкой бумаге. Он ругнулся по-английски, и Ёри недоуменно посмотрел на него. Джек ответил виноватой улыбкой.

— Как же я пройду испытание коаном, если не могу сложить бумажную лягушку?

Джек взял еще один лист из стопки.

— Мне кажется, неважно, можешь ты или нет, — мягко сказал Ёри. — Лягушка тут ни при чем. Помнишь, что сказал сэнсэй Ямада? Ответ в бумаге.

Он полюбовался своей безупречной лягушкой и положил ее рядом с журавликом, бабочкой и рыбкой.

— Но ведь сам процесс помогает это понять, — возразил Джек, грустно помахивая в воздухе листком. — Иначе зачем бы ему давать нам такое задание? А у меня до сих пор ничего не вышло.

Он очень переживал. В Круге трех могли участвовать лишь пятеро, и если он провалится на отборочном испытании, то не войдет в их число, не говоря уже о том, чтобы выучить технику «Двух небес».

— Не суди день по урожаю, — произнес рядом спокойный голос.

Сэнсэй Ямада взял листок и прямо на глазах у Джека превратил его в прекрасную розу.

— Суди по семенам, которые посеял.

— У тебя просто неудачная неделя, — утешала Акико Джека за ужином.

— Я уже целый месяц не могу попасть в цель, — уныло возразил Джек, воткнув палочку в суси, и тут вспомнил, что это считается дурным тоном.

— Просто нужно привыкнуть к расстоянию, — подбодрил Ямато. — Помнишь, сколько очков ты набрал в состязании по кюдзюцу на Тарю-дзиай? Все у тебя получится.

— Может, ты и прав, — согласился Джек и отложил хаси. — Но мне кажется, что я дошел до предела. Даже на занятиях по кэндзюцу сэнсэй Хосокава бранит меня за малейшую промашку. Сколько ни стараюсь, а лучше не выходит.

— Ты слышал, что сказал сэнсэй Ямада, — напомнил Ёри. — Не суди день по урожаю…

— Да, но какие семена я посеял? — вздохнул Джек, уронив голову на руки. — Может, Кадзуки прав? Самурая из меня не выйдет.

— Неужели ты опять его слушаешь? — рассердилась Акико. — Он отравляет твой ум! Конечно, у тебя все получится. Масамото-сама не усыновил бы тебя и не пригласил бы в свою школу, если бы думал по-другому. Чтобы стать настоящим самураем, нужно время.

Джек печально смотрел в окошко своей комнаты. По темному небу рассыпались звезды. Призрачный свет убывающей луны смыл цвета с построек Нитэн ити рю.

На горизонте, проглатывая звезды одну за другой, клубились грозовые тучи. Налетел холодный ветер, и молитвенные флаги у входа в Буцу-дэн вздулись, как паруса.

Джек представил, что он снова на борту «Александрии», с отцом, учится, как определять путь по звездам. Вот что у него получалось лучше всего! Он был прирожденным штурманом. Мог назвать любую звезду или планету и даже в шторм определить по ним положение корабля и курс.

Он родился моряком, а не самураем.

В животе тугой пружиной свернулось отчаяние. Жить в Японии было невыносимо! Невыносимо каждый день говорить по-японски. Невыносимо следовать строгим правилам — все время осторожничать и выверять каждый шаг. С тренировками никаких успехов. Он еще не готов встретиться с Глазом Дракона, а тот может вернуться в любой момент. Родители умерли. Джесс осталась одна, и ее запросто отправят в работный дом…