Хочешь Жить - Стреляй Первым (СИ)

Поняв, что прощен, он оживился, на лицо вернулся румянец, глаза заблестели. Осмелившись на робкую улыбку, осторожно спросил: — Господин Дилэни. Не хочу выглядеть чрезмерно наглым, но на каких условиях мы будем работать?

— Тебя, считай, только что из тюрьмы вытащили, и ты сразу о деньгах! Некрасиво!

— Поймите меня правильно господин Дилэни…

— Значит так, Стаксель, деловой ты наш, вся организация работы по-прежнему висит на тебе. За это ты будешь получать… пятьдесят процентов, — я пристально посмотрел на него, стараясь подметить хоть малейшие неудовольствие на его лице, но, к великому сожалению, так ничего и не обнаружил. После повисшей паузы продолжил. — Видишь, я не такой жадный, как некоторые из здесь присутствующих.

После двухчасовых переговоров, в которых были обговорены детали, Стаксель ушел.

Мне бы радоваться, а вместо этого чувствовал себя злым и разочарованным. Я так надеялся, что тот даст мне повод его избить.

'Вот гад! Снова выкрутился! Не дал ни малейшего повода! А уж какие условия кабальные выставил! Хоть бы слово…! Сука! Как бы я его отделал! Ох, как бы я его…!'.

Теперь мы стали получать прибыль в размере пятидесяти процентов от чистых продаж всего нелегального товара, проходящего через порт. И это не считая своей доли от партий контрабандного товара, доставляемого капитанами судов. Приехав к Сержанту, я рассказал ему о доходах, которые мы теперь будем иметь с порта, а затем с удовольствием смотрел как у того округляются глаза от удивления. С минуту он переводил глаза с листка бумаги с цифрами на меня, пока у него снова не прорезался дар речи.

— Столько?! — ошеломленно спросил он. — Матерь божья! Ну, воры, мать их! Такие деньги!

Несколько дней спустя, комиссия, посчитав, что выполнила поставленную задачу, официально заявила о завершении расследования. Полиция, со своей стороны, объявила во всеуслышание, что воровство в порту, осуществляемое шайкой во главе с начальником охраны и его помощником, пресечено. Все остались довольны. Городские власти показали общественности, что благодаря четкой поставленной работе их комиссии было обнаружено это злодеяние. Полицейское начальство тоже осталось довольно, так как раскрытие этого преступления, причем в сжатые сроки, давало им возможность для подачи хвалебного рапорта о работе полиции в вышестоящие инстанции. Ряд газет, ведущих репортажи по этому делу, неожиданно уделили внимание Хью Кеннеди, раструбив на всех углах о 'честном поступке маленького человека, не побоявшегося сказать правду о сильных мира сего'. Как результат — состоялось его назначение помощником начальника охраны. Правда, внимание журналистов к этому факту привлекли мы, заплатив им за достойное освещение этого факта. Городские власти, в свою очередь, правильно поняли намек, предложив начальнику порта отдать эту должность Кеннеди. Теперь на одной из ключевых точек среди портового руководства у меня был свой человек.

На улице во всю шел дождь. Я сидел в тяжелом кресле, закинув ноги на стол и держа в руке стакан с первосортным виски. В кабинете было уютно, а на душе спокойно. За все время, проведенное в прошлом, только сейчас я мог сказать, что доволен своим положением. Преодолена еще одна ступенька к богатству и власти. К тому же подобный бизнес мне начинал нравиться. Он не требовал ни специфических знаний, ни особой умственной изощренности, а это означало, что я его мог сам контролировать, как и доходы. Для меня на данный момент это было важнее всего, так как вся остальная 'земля', с которой кормилась банда, была разделена вожаками чуть ли не до метра. Доход, собираемый с подведомственной территории, являлся для вожака таким же важным показателем уровня его влияния на бандитов, так же как его агрессивность и сила. Если раньше я был просто боевиком, пусть даже одним из приближенных к Сержанту, то теперь стал равным вожакам по положению, что автоматически означало рост моего влияния среди рядовых бандитов.

'Деньги и власть — это сила. Так было и так будет. И кому как не мне, это знать, — тут мои мысли были неожиданно прерваны стуком в дверь. Я знал, кто пришел, поэтому сразу крикнул: — Заходи!

Вошел Карл в мокром плаще. Этот парень со временем стал для меня незаменимым помощником. На его плечах лежали все вопросы, связанные с работами в порту, находящиеся под нашим контролем, если только те не касались экономических и финансовых вопросов, также он отвечал за мою охрану и прием посетителей. Он знал в порту всех, и все знали его. Он умел, когда надо расположить к себе человека словом и кружкой пива, а когда надо пустить в ход кулак.

— Я их устроил в старом пакгаузе, за двенадцатым доком. Там две печки и запас угля. Похоже, дождь надолго зарядил. Им будет лучше под нормальной крышей, чем в этом дырявом корпусе баркаса.

— Добро. Скинь дождевик и садись. Виски хочешь?

— Не откажусь, босс. У меня такое ощущение, что я отсырел до самых костей.

Этому разговору предшествовала история, которая началась с первых дней моего вступления в должность смотрящего за портом. Осматривая свои новые владения, мы наткнулись за территорией порта на старую пристань, где когда-то швартовались рыбачьи баркасы. Пакгаузы, где временно хранилась рыба, были давно растащены местными жителями. Сама пристань со временем сгнила и обвалилась. Очевидно, с тех же времен остался остов рыбацкого баркаса. Он лежал, наполовину вытащенный на берег, зияя черными провалами полусгнившей палубы. Рядом с баркасом валялось с два десятка бочек. Увидев их в первый раз, я удивился: как это их не прибрал к рукам местный хозяйственный люд. Но потом забыл о них, а потом, привыкнув к этой картине, и вовсе перестал обращать внимание до того дня, когда мне пришлось задержаться в порту до глубокой ночи. Садясь у ворот порта в наемный кэб, я случайно посмотрел в сторону бывшей пристани и увидел там с десяток костров. Я показал на них Карлу и тут же получил ответ: в обломках шхуны и в бочках живут малолетние беспризорники. Иногда их количество достигает нескольких десятков. Помявшись, добавил, что там видели даже детей пяти — шести лет.

— Пяти лет?! Мой бог! Это сейчас лето — тепло, а как зимой?

— Хорошо, если половина из них переживут ее. Обычно, большая часть детей, на зиму перебирается в город. Подвалы, котельные, канализация. Те, что остаются, не жильцы на белом свете.

Я видел много страшного в жизни, но картинка замерзающих на снегу маленьких детей заставила натурально передернуться, словно меня уже сейчас настиг порыв холодного зимнего ветра.

— Дьявол! Как же так?! А где их родители?!

— В основном это дети иммигрантов, прозябающих в нищете и живущих в трущобах. Родители просто не в состоянии их прокормить.

— Мать вашу! А эти…как их…приюты?!

— А что ты знаешь про приюты, Джон?! Ты жил там?! Они еще в сто раз хуже тюрьмы!

— Ты чего кипятишься?

— Я сам прожил в этом, проклятом богом, месте два года, пока не сбежал, — уже тоном ниже, сказал Карл. — Как только над нами там не измывались, даже вспоминать страшно.

Беды детей — беспризорников тронули меня, поэтому при следующей встрече с Сержантом, я затронул эту тему. Я думал этот холодный и жестокий человек, которого мало трогали беды людей, если только они не касались его или банды, просто пропустит мои слова мимо ушей, но тот неожиданно проявил интерес. Ободренный вниманием, я изложил ему свой план. Тот, немного подумав, дал добро. Идея состояла в наложении на некоторых лавочников и владельцев магазинов небольшой дополнительной дани в виде продуктов. А вот торговцам моя идея совсем не понравилась, но деваться было некуда. Теперь каждый вечер к старой пристани приходила подвода с несколькими ящиками. В них были мясо, хлеб, овощи. Правда, мясо по большей части представляли мясные обрезки и требуха, то же самое и с овощами, большая часть которых была изрядно подпорчена. Но для живущих впроголодь детей, это было вроде манны небесной. Со своей стороны я организовал им дрова. Пару раз я навещал их на старой пристани, но, закрутившись в вихре дел, переложил судьбу детей на Карла. Но если мне удавалось встретиться с кем-нибудь из маленьких оборвышей в районе порта, я обязательно давал тому пару мелких монет. И почти каждый раз при встрече с бездомным ребенком, я вспоминал о Тиме. Жив ли он? Несколько раз я спрашивал у беспризорников о нем, но никто из них так и не мог вспомнить похожего на него мальчика.