Изумруды Кортеса

Меня удивило, что португалец величает Тристана маркизом, и я притворился, что не расслышал этого, не зная, следует ли принимать как должное то, что он, оказывается, имеет такой титул, или же, напротив, выразить удивление. Я решил последовать правилу Кортеса, учившему нас, что на войне внезапная атака часто приносит успех, и как ни в чем не бывало заявил:

— Все это мне отлично известно, приятель, я, конечно, три года был болен, но с головой у меня по-прежнему все в порядке.

— Конечно, конечно. Постарайтесь понять меня правильно: я не хочу быть нескромным в том, что касается тайных дел маркиза: он сильно рискует, и я тоже. И кроме того, я не могу подвергать опасности его друзей в Испании.

— Прекрасно, отныне дела маркиза станут и моими делами, если только вы и впрямь не против получить изрядный куш от продажи моих товаров. Обещаю вам, что если вы поможете мне, то получите достаточно, чтобы по крайней мере выбраться из этой дыры и переехать во дворец, более приличествующий вашему положению.

Это мое замечание не понравилось Мартину ду Мелу, ведь он жил здесь вовсе не потому, что не мог позволить себе приобрести жилье получше, но только из скупости, не желая тратить накопленные деньги. Однако он предпочел пропустить мои последние слова мимо ушей и не ссориться со мной: я ведь обещал ему выгодную сделку. Такова участь алчных скупцов: сносить оскорбления и терпеть все, что угодно, если только перед глазами мелькнула надежда заполучить горсточку золота.

Он согласился помочь мне найти маркиза де Оржеле, рассказал, что тот живет во Франции, в Париже, и дал все необходимые указания, чтобы я смог отыскать его дом. Я воздержался от дальнейших расспросов, чтобы не возбудить подозрений, однако же не переставал размышлять о том, кто такие эти друзья Тристана в Испании, при помощи которых он строил свои вражеские козни. Один из них был, несомненно, Нарваэс, который уже находился при дворе и плел интриги против Кортеса, стараясь не упустить собственной выгоды, хотя награждать следовало вовсе не его, а других достойных людей. Кроме того, португалец мог иметь в виду и любовницу Тристана Мариану Лопес де Инчаусти. Впрочем, встреча с ней была поручена брату Эстебану, и он, должно быть, уже прибыл в Севилью вместе с направлявшейся туда испанской флотилией.

Мы покинули дом алчного ростовщика и спустились в гавань, чтобы разузнать, какие корабли в ближайшее время отплывают во Францию. Когда мы уже подошли к дому, в котором размещались службы порта, Сикотепек внезапно шепнул мне на ухо, что у него есть срочное дело и что отлучка его будет недолгой. Я даже не успел ничего ответить, как он уже стремглав бросился бежать вверх по улочке, энергично расталкивая прохожих. Все это мне крайне не понравилось: было неразумно отпускать его одного бродить по городу, где он вполне мог потеряться. Однако делать было нечего, нельзя же поднимать шум при всем народе да еще стоя у самых дверей портовой службы.

Глава XXXIV,

в которой рассказывается о том, как Сикотепек самовольно вернулся в дом алчного Мартина ду Мелу, и о том, что случилось дальше

Мне пришлось довольно долго ждать возвращения Сикотепека, стоя в гавани на том месте, где мы расстались, рядом с портовой службой. Меня сильно беспокоила его выходка, ведь из-за неосторожности индейца наш план мог провалиться. Когда тревога моя достигла предела и я собрался было отправиться на поиски, то вдруг увидел его в толпе народа: он шел робкой походкой подневольного носилыцика-тамеме. Такой вид он принимал каждый раз, выдавая себя за слугу, и это составляло резкий контраст с его обычной манерой держаться.

Мне не пришлось спрашивать его, где он пропадал, так как, едва подойдя ко мне, он тут же заговорил сам:

— Я вернулся в дом Мартина ду Мелу. Он назвал имена испанцев-изменников, впрочем, они и так нам были известны.

— Что вы говорите? Вы в открытую решились расспрашивать его о тайных интригах Тристана в Испании? — закричал я, совсем позабыв, где мы находимся. Индеец кивнул и быстро огляделся, проверяя, не вызвал ли мой срыв каких-нибудь подозрений. Однако никто не обращал на нас внимания: не было ничего необычного в том, что господин кричит на своего слугу. Сикотепек потянул меня за рукав, предлагая найти местечко поукромнее. Мы вышли из гавани, поднялись по крутым улочкам и зашли в одну из церквей. Там мы встали в сторонке, чтобы не привлекать к себе внимания.

— Не беспокойтесь, — заговорил Сикотепек, когда мы оказались в безопасности. — Мартин ду Мелу ничем не сможет нам повредить, так как он уже покинул этот мир.

С этими словам индеец извлек из складок одежды тонкую веревку и сделал красноречивый жест.

— Сначала я прикончил слугу, который открыл дверь, а затем заставил этого жадного негодяя рассказать мне все, что он знает. Мужеством он не отличался, так что стоило мне слегка придушить его, как он тут же выложил мне все.

— Что за дикарская выходка! — упрекнул я его. — Теперь нам придется бежать и скрываться, как обычным разбойникам, и я уже не смогу выдавать себя в Париже за богатого торговца…

— Меня никто не видел, так что мы в безопасности.

— Хотя вас никто и не видел, но хозяин постоялого двора знает, что мы собирались навестить ду Мелу. Когда распространится весть о его смерти, хозяин укажет на нас, и нам придется давать показания по этому делу, и при этом будет невозможно скрыть, кто мы такие.

Сикотепек опустил голову, стыдясь, что не принял во внимание это обстоятельство.

— Что же вам рассказал ду Мелу? — наконец поинтересовался я.

— То, что нам уже было известно. Нарваэс и Тристан связаны друг с другом, они знакомы много лет, поскольку Тристан некоторое время жил в Толедо. Что касается доньи Марианы — то эта особа не кто иная, как куртизанка.

— И все? — сердито спросил я.

— Донья Мариана вступала в связь со знатными придворными и во время любовных утех выпытывала у них разные секреты. Ночью, на горячих от любви простынях, ей поверялись важные тайны, касавшиеся войны и безопасности королевства. Много людей прошло через ее постель, и среди них попадались и епископы, — с истинным увлечением рассказывал индеец. — Она писала ду Мелу обо всем, что ей удавалось узнать в своей опочивальне, а тот давал в этом отчет Тристану и другим его сообщникам. Дама эта пользовалась особым покровительством Нарваэса, и, вероятно, именно он поставлял ей любовников, осведомленных в государственных делах.

— Он сказал вам, где она сейчас? — спросил я.

— Уехала с Тристаном в Париж. Ду Мелу рассказал, что Тристан получил титул маркиза и невероятно разбогател, после чего решил удалиться в поместье в окрестностях Парижа. Прошел уже почти год с тех пор, как по его приглашению она отбыла из Лиссабона во Францию.

— Ну, хорошо, — произнес я, слегка успокоившись. — По крайней мере, мы теперь точно знаем, что донья Мариана — шпионка и изменница.

— Что же нам делать? — спросил индеец.

— Меня удивляет этот ваш вопрос, Сикотепек. Странно слышать, что у вас нет собственных соображений, за кого следующего нам надлежит приняться, — с издевкой заметил я. — Итак, на чью шею мы теперь накинем веревку?

— Довольно шуток. Быть может, я и впрямь поступил неразумно, но, согласитесь, нас нелегко будет обвинить в этом убийстве. Почему, как вы думаете, хозяин постоялого двора говорил, что этот самый ду Мелу неподходящее общество для честных и благородных людей? Потому, что он замешан в темных делишках и якшается с разбойниками и проходимцами. Так что убить его мог кто угодно.

— Ладно, пусть расследованием занимаются судейские чиновники, которые наверняка очень скоро узнают о смерти ростовщика, потому что дом ду Мелу посещает множество людей. А мы меж тем должны готовиться к отъезду.

Прежде я предполагал, как и подобает богатому сеньору, без спешки выбрать лучшее место на каком-нибудь судне, которое должно отправиться во Францию дней через десять, но непредвиденная смерть ростовщика вынудила меня поторопиться, так что я приобрел пропуск на корабль, который отходил через два дня. Нужно было, во-первых, успеть покинуть Лиссабон до начала расследования, а во-вторых, прибыть в Париж до того, как маркиз де Оржеле получит известие о гибели своего сообщника.