Робин Гуд

– Мой в синем плаще, твой – левее! – шепнул Эдвин Джону. – Потом мои два справа, твои два – слева. После уходим!

Джон кивнул. Сработал опыт беспрекословного подчинения, и он не стал ни уточнять, ни переспрашивать. Две тетивы зазвенели одновременно, и двое воинов рухнули лицом вперед, причем один угодил головой в костер. Остальные вскинулись, рванулись, оглядываясь, между тем, вновь послышался звон, и еще двоих достали рванувшиеся из темноты стрелы. Сэр Эдвин гордился своим умением моментально перезаряжать арбалет, благодаря этому он не отставал в скорости стрельбы от Джона, который стрелял из лука. Оба успели выстрелить еще по разу и уложить еще двоих, покуда все повскакали с мест, похватали оружие, начали садиться в седла.

Кони были далеко не у каждого, и в погоню за двумя дерзкими всадниками пустились не более двадцати человек, хотя происшедшее видели многие, и по лагерю осаждающих пронеслись крики, началось общее движение.

Те двадцать, что сгоряча, освещая себе путь всего двумя факелами, ворвались вслед за шерифом и Джоном в рощу, тотчас попали в кольцо всадников, и все было кончено почти сразу. Уйти не успел никто.

– Ага! Как мы их! – вскрикнул в восторге Малыш.

И осекся, увидав помрачневшее лицо Веллендера.

– Велика честь! – поморщился шериф. – Из тех, что за нами поскакали, всего пять или шесть воины. Остальные – здешние вилланы, умыкнувшие лошадей из хозяйского табуна. Смотри – даже седел нет, и уздечки самодельные. Что ж ты радуешься их гибели, а Джони? На их месте мог быть и ты, не пойми вы с Робином вовремя, кто и для чего вас использует!

– Правда! – сокрушенно проговорил Малыш. – Это я не подумавши…

– А я, подумавши! – зло отрезал Эдвин. – Все равно четверть из них придется уложить. Если не больше. Эй, воины, слушай команду: перестроиться клином! Арбалеты наизготовку. Зажигай факелы. Ждем атаки.

Атака не замедлила последовать. Видно те (или тот), кто командовал осаждающими, не поспел к месту событий, находясь по другую сторону лагеря, а то, возможно, не направил бы следующий отряд так же необдуманно и губительно, прямо под дождь вражеских стрел.

И только после того, как еще человек пятнадцать, в этот раз ринувшихся более или менее организованным конным строем на невидимого противника, тоже полегли среди освещенной факелами дубравы, до остальных дошло, что вроде бы небольшая рощица скрывает не нескольких наглых стрелков, а большой, хорошо вооруженный отряд.

В лагере поднялся уже настоящий шум и гвалт, стало видно, что ближе к центру растянутой вдоль монастырских стен цепи начинают садиться в седло и строиться не менее сотни воинов, которыми определенно кто-то четко и умело командует.

– Так, ясно! – сэр Эдвин усмехнулся, видя, что разгадал реакцию противника заранее. – Сейчас они поскачут сюда, чтобы выкурить нас из рощи, просто засыпать стрелами. Ну, а сразу зарядить арбалеты? Нет? Я так и думал. Ну, так мы не станем вас дожидаться! Вперед! Обходим по кругу и в тыл!

Далее произошло то, чего никак не ожидали разношерстые обитатели лагеря. Из рощи бешеным аллюром вырвался конный отряд и ринулся прочь, описывая дугу и направляясь к более густой и обширной роще, что начиналась левее монастыря.

Дерзкие нападавшие явно стремились уйти от сражения с превосходящими силами противника.

Возможно, командующему лагерем подумалось, что его и его людей заманивают в ловушку. Сейчас они поскачут вслед за этим отрядом, а там, среди мощных дубов и ивняка, их будет поджидать вдвое, а то и втрое большее число врагов. А, возможно, цель этих невесть, откуда взявшихся стрелков – просто увести их из-под стен монастыря, чтобы дать возможность епископу и принцу Джону удрать, воспользовавшись какой-нибудь лазейкой?

Так или иначе, никто не поскакал наперерез шерифу и его отряду. А зря. Веллендер и не думал уводить своих людей. Наоборот: описав дугу, всадники вырвались из дубовой рощи и обрушились на осаждающих по другую сторону стен. И произошло то, на что сэр Эдвин рассчитывал с самого начала: расположившаяся здесь пешая дружина, не выдержав шквальной атаки, отступила. А отступать ей было некуда, кроме, как к высокой монастырской стене, которая, конечно, могла прикрыть воинам тыл. Но с этой самой стены на них тотчас посыпались стрелы.

Многоголосый вопль, долетевший до тех, кто остался на равнине, открыл им истину, они поняли, куда девались загадочные стрелки, только что, казалось, позорно спасавшиеся бегством. Но придти на помощь своим конные дружинники не успели – нападавшие вновь отступили в лес. Правда, на этот раз в отряде Веллендера не обошлось без потерь: в столкновении возле стены один из его воинов был убит, другой получил тяжелую рану в правую руку. Однако, это не шло ни в какое сравнение с потерями осаждавших – в общей сложности во время трех стычек они потеряли не менее шестидесяти человек.

– Что теперь? – спросил Конрад Дадли, когда, вновь промчавшись через рощу, всадники остановились. – Такого темпа лошади долго не выдержат, шериф!

– Всадники тоже, – кивнул Веллендер. – Теперь ждем. Если они, наконец, рискнут нас преследовать, то их будет не более двухсот – остальные или без лошадей, или никудышные наездники. Первые ряды мы успеем срезать стрелами: они не увидят нас, а мы их увидим. С остальными придется рубиться. Потушить факелы.

– Тучи расходятся, – тревожно произнес подъехавший поближе к Эдвину Малыш Джон. – Если покажется луна…

– Она на ущербе. И лунный свет искажает расстояние. Пускай. Хотя лучше бы было совсем темно. Все равно боя не избежать. Ждем.

Однако, не совсем неожиданно для шерифа, но несколько раньше, чем он ожидал, дело приняло другой оборот. Судя по гулу сотен подкованных копыт, к роще, за которой они укрылись, действительно скакал большой отряд. Но внезапно он остановился, причем достаточно далеко. Выглянув из-за стволов, сэр Эдвин и Конрад увидели, что от группы верховых, освещенной десятком факелов и светом проглянувшей в прорехах туч луны, отделился один всадник и, проехав половину расстояния до рощи, встал. Лунный свет очертил мощную фигуру вороного дестриера и силуэт человека, на голове которого тускло блистал шлем. Ни кольчуги, ни гамбезона видно не было – с плеч всадника скользил белый плащ, и на его груди ясно виднелся алый восьмиконечный крест.

– Ну вот, наконец-то мы вышли из тени! – сквозь зубы прошептал Веллендер. – Знак ордена тамплиеров!

– Эй, за деревьями! – прокричал всадник, поднимая руку. – Я командую этим отрядом и хочу говорить с вашим командиром! Покажитесь!

– Обманет! Ой, обманет! – вскрикнул Малыш, увидав, его названный брат направляет коня к равнине. – Вдруг обстреляют?

– Держите его под прицелом! – не оборачиваясь скомандовал Эдвин и выехал из-за деревьев.

На этот раз Веллендер был не только в полном военном облачении (кольчуга, гамбезон, шлем, кольчужные чулки и перчатки, как ни тяжело все это таскать), но и на груди его, поверх гамбезона, блестела серебряная цепь с привешенным на ней оттиском королевской печати. Знак своей власти шериф надевал обычно только в праздничные дни – в Ноттингеме, да и за его пределами, все, кому это было нужно, и так знали его в лицо. Вражеский предводитель, хотя он был довольно далеко, заметил цепь и понял, что это такое.

– Кто вы? – закричал он, и его голос выдал некоторое удивление. – Неужто сэр Мартин Уимберлей, шериф Уорвикшира? А до меня дошли слухи, будто восставшие вас убили!

«Так вот, почему здесь нет людей местного шерифа! – пронеслась у Веллендера тревожная мысль. – Об этом негодяй подумал заранее… И не восставшие убили шерифа: бедняга Уимберлей был не так уж крут, на него вряд ли обрушилась бы народная ярость. С ним наверняка покончили подосланные убийцы, чтобы некому было навести порядок!».

– Ничего не знаю ни о каких слухах! – крикнул сэр Эдвин. – И я не Мартин Уимберлей. Меня зовут Эдвин Веллендер, я – шериф Ноттингема, и, предваряя ваш вопрос, что делаю на земле этого графства, отвечу сразу: сейчас опасность грозит всей Англии, а значит, любой, кто служит ее королю, должен сделать все, чтобы прекратить бунт. Теперь назовите ваше имя, сэр. Хотя, сто против одного, что я его знаю!