Лесные Всадники

Молодой конь Оскора рвал на ходу хохлатый курослеп и высокий чеменник, белый жеребец Шавершола бежал ровно, только покачивал тугой шеей да косился на блестевшую воду.

Не сбавляя ходкой рыси, кони стали подниматься в гору, выбирая открытые, не заросшие крепким вереском и ломкой ольхой прогалины.

На горе всадники остановились. Внизу, как широкий серебряный пояс, брошенный на траву, блестела большая река. Стремительная и беспокойная, она несла свои воды к югу, вгрызаясь на поворотах в крутые темные берега. С реки дул свежий ветер и лизал щеки. Оскор любовался широким просторами могучей реки. Шавершол выбирал место для ночлега.

– У старой сосны остановим коней. Ты видишь ее? – спросил он Оскора. – Я вижу большую и вечно живую воду, вижу красные берега и дальний синий лес.

– Старая сосна под нами. Рядом сушняк, кругом густая трава. У лошадей будет ночью корм, у огня – пища…

– Ты хочешь переждать ночь у сосны?

– Кони наши устали. Им не переплыть Великую реку.

Всадники начали спускаться. Умный и осторожный Арагез шел под гору спокойно. Горячий конь Оскора приседал, крутился и бил копытами сухую крепкую землю.

У старой сосны угры спешились и привязали тянувшихся к воде лошадей. Оскор снял седло и ушел ломать сушняк на ночь, Шавершол стал разжигать костер.

Собрав в кучку сухую траву, он снял с шеи кожаный мешочек, в котором бережно хранил шерстяной трут, кусок каленого железа и белый кремневый камень. Резким ударом кузнец высек из белого камня длинную искру и сунул затлевший трут в сухую траву. С трута сбежали капельки искр – и вспыхнул веселый огонь, окутанный облачком дыма. Он быстро съедал тонкие стебли травы, слабел и угасал. Но кузнец не дал ему умереть. Он кормил его покрасневшими лапами елок и ломкими прутьями луговой ольхи. Костер рос, становился сильным и ненасытным, с треском кусал толстые сучья.

Повеселели серые глаза Шавершола. Теперь не страшна им темная ночь, не опасен остроглазый и хитрый лесной зверь.

Пришел Оскор с черными сучьями сухой черемухи, постоял у веселого костра и сказал Шавершолу:

– Ржал чужой конь. Ниже нас по реке…

– Это стрекотала лесная пеструха, Оскор, или хитрый див заманивал в зыбуны наших лошадей.

– Я слышал, Шавершол. То голос коня.

– Но кони нашего племени не заходят сюда, а чужие воины приходят на лодках. Тебя обманул хитрый див, Оскор.

Угры напоили отдохнувших коней и пустили их на густую траву. Оскор стреножил своего крепким ремнем, чтобы не ушел молодой конь с берегов Великой Голубой реки обратно, к родному табуну.

Одевались сизым туманом прибрежные лозняки. Вышла на охоту крупная щука, начали свои шумные перелеты свистухи и шилохвостки. Оскор взял у Шавершола топор-клевец, затесал старую сосну и стал вырезать острым ножом двух всадников и воду. Он умел вырезать на мягких лубняковых дощечках настоящих коней, красивых, быстрых, как степные дзуры. Но сейчас надо оставить только письмо – вырезать ножом знаки, которые расскажут сородичам, что два угра на лошадях переждали здесь ночь и переплыли Великую Голубую реку. Оскор выскоблил две глубокие бороздки поперек сосны и две вдоль, поменьше, под ними нанес поперечные зарубки, обозначающие для любого угра воду. Выскобленные на старой сосне знаки он не успел натереть железной краской – спустилась с потемневшего неба на землю ночь.

Ночь была темной, она лежала на земле, как огромная черная шкура, только чуть поблескивала река, да искрились на небе звезды. Поев крепкого вяленого мяса, у костра спокойно заснул Шавершол, положив на седло голову, укрывшись медвежьей шкурой. Кожаный шлем и меч лежали рядом, с правой руки, а лук и сагайдак – с левой. Молодой кузнец всегда был воином. Тяжелая сытость и тепло от костра клонили ко сну и певца Оскора, но он долго не мог уснуть. Волки рыскали рядом, а стреноженный конь – легкая добыча густогривому хищнику. Оскор несколько раз поднимался и уходил от костра в темноту смотреть лошадей. Кони шли к лесу, ему приходилось все дальше и дальше уходить от костра. Последний раз он ходил смотреть их в полночь, вернулся напуганный и разбудил Шавершола. Тот вскочил, схватился за меч, но кругом было тихо и темно.

Оскор повел его к лесу. Они остановились около лошадей, и певец показал на пылающий вдали костер.

– Видишь… Ржал чужой конь, а не хитрый див.

– Ты говорил правду, Оскор.

Они долго думали, кто пришел на их землю? Кто зажег огонь на берегу Великой реки?

Шавершол хотел ползти к чужому костру, но Оскор отговорил его – один всадник не страшен для племени. Взволнованные послы потушили свой костер и стали ждать утра.

Утром они набросили на спины отдохнувших лошадей высоколукие седла и поехали вдоль реки искать следы огня. Ночной огонь мог вызвать множество дум, даже испугать, но все-таки остаться для них загадкой. Они должны увидеть его пылающим рядом или взять в руки еще не остывшую мягкую золу. Угры нашли в кустах тлеющий еще костер и следы человека, который провел около него беспокойную ночь. Чужой воин не ложился на траву, спал сидя и не ходил, а ползал за сушняком для огня, как зеленая ящерица.

– Здесь был человек, – сказал Шавершол. – Он был один и боялся нас.

– Мы найдем его. Наши кони легки, как птицы, и быстры, как дзуры.

– Скоро высохнет трава, Оскор, и мы потеряем его след. Легче найти куницу в лесу, чем одинокого всадника. Нас послал вождь к Большому шаману. – Зачем приходил чужой воин на нашу землю? Зачем?

Шавершол снял меч, лук и сагайдак со стрелами, стащил с себя тяжелую кожаную рубаху, привязал все к седлу и повел Арагеза к воде. Оскор долго возился с тихо звенящим лебедем, привязывая его тонкими ремнями под гриву коню. Кузнец был уже далеко, а он только зашел в реку и, крепко взявшись за железное стремя, поплыл рядом с конем к далекому берегу.

Вода пенилась, сердито шумела и тащила их вниз. Молодой конь давил ее грудью и вытягивал длинную морду, как бегущий по воде гусь. Плыли долго, а до берега все еще было далеко. Оскору казалось: река поборет его коня, утопит в буйных вырях и оружие, и лебедя. Он отчаянно бил свободной рукой по вспененной воде, помогая плыть уставшему коню.

Могуча и упряма Великая Голубая река, неудержим ее бег. Но сильнее Великой Реки два угорских воина. Их послал вождь и народ. Они едут к Большому шаману за мудрым словом.

До берега оставалось не более десяти шагов. Оскор почувствовал под ногами твердую землю и отпустил стремя. Конь его заржал, оттолкнулся копытами от крепкого каменистого дна и выскочил из воды. Отряхнувшись по-собачьи, он побежал к Арагезу, мягко покачивая лоснящимся крупом.

Послы надели рубахи, отвязали от седел оружие и двинулись отлогим берегом вверх по реке. Они ехали широкой зеленой дорогой. Трава здесь доходила до самой воды. Пробиваясь сквозь крупный галечник, она застилала его мягким светло-зеленым ковром.

Начинался жаркий день, но утренняя свежесть еще не осела на землю. Покачиваясь в высоком седле, Шавершол глядел на выбежавшие из леса широкие дубки, темные и кривые, как старая черемуха, на большие камни, гладко облизанные водой, на лохматые корни вывороченных елей. Он хотел запомнить дорогу. Оскор ехал за ним, радовался ясному дню, встречая, как старых знакомых, и поседевшую ель, и молодую липу, пугливых, прожорливых лисят. Когда горячее солнце повисло над головой, угры остановились в неглубоком прохладном овраге и отпустили лошадей на траву.

Шавершол достал из переметной сумы вяленое мясо и сухие ячменные лепешки, Оскор в кожаном мешке принес воду. Они быстро поели. Уставший от жары кузнец залег в густую траву спать, а Оскор взялся за своего лебедя. Он пощипывал тонкие железные струны и пел о том, что два угорских воина ехали зелеными лугами, ночевали на берегу Великой Голубой реки и видели ночью костер чужого воина. Вспомнил певец в своей бесконечной песне и о дочери вождя Илонке: