Посредник

У Славика челюсть отвисла. Он предполагал, что внедренные загодя медиаторы (в отличие от «оперативных групп», появляющихся в исторической реальности на краткое время) могли достигнуть в средневековой Франции определенных высот – богатый купец, преподаватель в Университете, наконец военный не самого высокого ранга, но инквизитор? Причем не простой монах, а заместитель председателя коллегии?

– Вы своих людей в короли или герцоги еще не продвинули?

– Не имеет практического смысла. Численность высшей аристократии ограничена, все знают друг друга в лицо, тесные династические связи, войти в этот круг неимоверно сложно. Другое дело – церковь, где человека оценивают не по знатности происхождения, а по способностям. Бывало и простолюдины Римскими Папами становились, тот же Целестин Пятый, умерший одиннадцать лет назад, или святой Григорий Великий… Кроме того, духовенство – самое образованное сословие эпохи, интеллектуальная элита.

– И этот… Брат Герард, он что – еретиков сжигает?

– На моей памяти пяток спалил. Только не еретиков, а самых настоящих преступников. Пойми наконец, инквизиция в современном виде – это не сборище фанатиков с огнеметами, сметающих с лица земли все живое. Не виноват – разберутся и отпустят, виновен – костер вовсе не обязателен, спектр наказаний самый широкий, от церковного покаяния до заключения в крепость. Сам увидишь, придется поработать вместе с Трибуналом. Какое-то время. Изымать документы храмовников будет Sanctum Officium, наша задача – взглянуть на самое интересное и прибрать к рукам некоторые свитки. Не спрашивай, какие конкретно, не знаю пока. Существует общая установка, в каком направлении искать, остальное зависит только от нас.

– Выходит, сокровища Ордена отодвигаются на второй план, – понимающе кивнул Славик. – Золото-бриллианты не нужны? Охотимся за бумагами?

– Сколько можно повторять: не знаю! Будет смешно, если в итоге выяснится, что в Тампле нет вообще ничего стоящего, кроме долговых расписок и бухгалтерских книг, а братство из военного Ордена превратилось в обычнейший банкирский дом… Ешь давай, в монастыре строгое расписание: аббат даст знак и придется заканчивать трапезу.

Возвращаться домой пришлось по вечернему городу, обитель находилась в одном квартале от зданий отеля. Пришлось поторопиться, близилась полночь, а недавний указ канцлера Ногарэ воспрещал обывателям выходить на улицы ночами. На окраинах запрет фактически не исполнялся, следить некому, но Ситэ и Консьержери рядом, служба городского прево бдит – совсем не улыбается провести ночь в кордегардии и нахвататься вшей. Дворянин ты или нет, разбираться не будут, закон есть закон.

Как и советовал рачительный брат Клементин, в комнатах накрепко закрыли ставни и запалили полдесятка ламп – свет тусклый, колеблющийся, но это лучше, чем сидеть в темноте. Перед отходом ко сну предстояло обычное развлечение: урок разговорного латинского, Иван не уставал вбивать в подопечного новые знания, без которых на этой стороне делать нечего.

Четырехмесячный период подготовки к экспедиции не пропал даром: латынь Славик понимал неплохо, мог перевести рукописный текст, но говорить без запинок, бегло, пока не получалось, несмотря на предельную простоту грамматики и фонетики. Со среднефранцузским дело обстояло значительно хуже – не давалось аргусу это наречие и точка!

…– Твое счастье, что сейчас большинство дворян знают латинский, – вздыхал Иван, искренне огорчавшийся неудачам Славика в области лингвистики. – Худо-бедно сумеешь объясниться. Представь, завтра мне на голову упадет кирпич, работать придется самостоятельно и в полном одиночестве, что станешь делать?

– Поеду искать Гуго де Кастро, – не раздумывая ответил Славик. – Медиатор медиатору друг, товарищ и брат. Гуго поможет.

– А если его отошлют по служебным делам куда-нибудь в Руан?

– Надоел! Инструкции я помню назубок: остался один и не знаешь, как поступить, возвращайся к Двери. В первую очередь так и сделаю, дорогу к Сен-Клу найду, приметы в памяти остались.

– Эх ты. Одни инструкции в голове. А как же импровизация? Попытка рискнуть? Проявить самостоятельность? Такое приключение раз в жизни выпадает – оказался в центре водоворота, изменившего судьбу Европы, и позорно сбежал, убоявшись решаемых трудностей?

– Тебя не поймешь, – насупился Славик. – То безостановочно твердишь про инструкции, технику безопасности и обязательные правила поведения, теперь вдруг запел про импровизации и риск.

– Не вижу системных противоречий. Цель игры – выигрыш или, в худшем случае, сохранение status quo. Серьезный игрок не поднимется из-за стола и не бросит карты оттого, что ему жмут ботинки, а нерадивый бармен подал скотч вместо двадцатилетнего шабли. Изменение внешних обстоятельств не влияет на правила игры и финальный результат.

– При условии, что прочие игроки не жульничают!

– Вот это – архиправильно, батенька, как сказал бы Владимир Ильич! Игроков в исторический покер всего трое: мы, король и Орден. Действия первых двух предсказуемы и известны заранее: у Филиппа Капетинга на руках все козыри, в пятницу он выложит на стол стрейт-флэш и снимет банк. Мы крупных сумм не ставили и фатального проигрыша не боимся, тем более что играем в паре с Филиппом и можем надеяться на свою невеликую долю. Но представим, что Тампль блефовал до последнего, сдал всё свое руководство во главе с Магистром, Великим Приором и рыцарями высших ступеней посвящения, а потом, прости за каламбур, нежданно-негаданно побьет стрейт короля ройал-флешем… Пожертвует меньшим, чтобы спасти нечто большее.

– Ты меня запутал. Что «большее»? Королю отходят деньги, недвижимость, верхушка Ордена в тюрьме, приговор известен заранее!

– Кутузов отдал Москву Наполеону, чтобы сохранить армию и нанести сокрушительный ответный удар – в тысяча восемьсот четырнадцатом русская гвардия будет квартировать примерно здесь, возле бывших Нельских ворот Парижа.

– Ох, Алёны рядом нет! Она обожает развивать конспирологические теории! В случае с тамплиерами Алёна обычно заканчивает Святым Граалем и на этом успокаивается.

– Грааль, Ковчег Завета, – махнул рукой Иван. – «Индиану Джонса» вы насмотрелись, апологеты массовой культуры… А реальная жизнь преподносит другие сюрпризы. Мозговой штурм не предлагаю, все возможные версии обговаривались неоднократно еще во время подготовки к операции. Любые, даже самые маразматические.

– Помню, – кивнул Славик. – Тамплиерам якобы известен путь на американский континент. Рыцари Ордена общались с инопланетянами… Кстати, последнее вполне реально: вдруг храмовники контролируют одну или несколько неидентифицированных Дверей? Ведущих один черт знает куда?

– Следи за языком, странноприимный дом находится на освященной монастырской земле. Чего лыбишься?.. Дьявол, – Иван машинально перекрестился католическим манером, слева направо и двумя пальцами, – для людей, родившихся в нынешнем веке, существо реальное. Донельзя реальное. Нам надо с этим считаться. Двери, о которых знают тамплиеры? Вероятность исключительно высока, вопрос прорабатывался нашими аналитиками. В Иерусалиме известны две «червоточины», одна находится в Старом городе, полкилометра от местоположения Тампля. Поскольку Святой град строился тысячелетиями, прореха постепенно, с нарастанием новых культурных слоев, смещалась под землю. Уже во времена Первого крестового похода Дверь находилась в катакомбах…

– Снова углубляешься в дебри, не имеющие отношения к делу.

– Прости, – Иван встряхнулся, будто мокрая собака. – Отчего бы не поразгадывать старинные загадки, когда есть время мирно рассудить за стаканчиком?.. Хочешь еще вина? У нас осталось литров пять, если не больше!

– Ты обещал завтра устроить большую прогулку по Парижу. Сесть на лошадь с похмелья для меня равносильно самоубийству.

– Похмелье? Дружище, ты о чем? Безупречный натуральный продукт, перебродивший виноградный сок без консервантов, красителей и вкусовых добавок! Подставляй кубок… Чего хмуришься? Осознай – на дворе тысяча триста седьмой год! Париж! Высокое средневековье со всеми его достоинствами, недостатками, величием и ничтожностью!