Покоритель джунглей

Расселились эти несчастные, являющие собой образец вырождения человека, между Гоа, столицей португальских владений в Индии, и Бомбеем, в той местности, где горы, о которых мы говорили, достигают наибольшего размаха и высоты. Они носят название Нухурмурских и тянутся на 50-60 лье в глубину, протяженность же их с севера на юг раз в пять-шесть больше. Здесь царство тигров, леопардов, пантер, слонов, которые живут стаями и стадами в тысячи голов, не считая крокодилов, населяющих озера высокогорных плато, сервалов, к которым не следует относиться с пренебрежением, учитывая их размеры и жестокость, а также буйволов с глупым хмурым взглядом, черной блестящей мордой, оглашающих долины громким мычанием.

Здесь образовался своего рода заповедник для разных видов животных, способных вновь расселиться по земному шару, если цивилизация уничтожит их в других местах.

Мы не случайно дали краткое описание этого дикого края и его странных обитателей, которым соседство тигров кажется менее опасным, чем встречи с себе подобными, ибо именно здесь развернутся главные события, о которых мы ведем сегодня наш рассказ.

Скажем несколько слов об общем положении в Индии к моменту нашего повествования, чтобы дополнить картину происходящего.

Сипайская революция потерпела поражение, Дели был взят англичанами, великое патриотическое восстание было утоплено в крови генералом Хейвлоком и его подручными. Расправа сипаев над гарнизонами Бенареса и Хардвар-Сикри, явившаяся, кстати, лишь ответом со стороны индусов, была сотни раз отомщена — массовые казни длились уже год, и англичане продолжали истреблять огнем и мечом всех, кто попадался им на пути.

Общий приказ был таков — запугать индусов до такой степени, чтобы навсегда отбить у них охоту бороться за независимость. Старый император Дели умер от чудовищных пыток, но несмотря на активные поиски и обещанное вознаграждение в сорок тысяч фунтов стерлингов, то есть миллион франков, тому, кто выдаст Нана-Сахиба и главных членов его европейского штаба, пока что им удавалось скрываться от англичан.

Головы принца и трех европейцев, находившихся рядом с ним во время защиты Дели и помогавших ему бежать, были скромно оценены сэром Джоном Лоуренсом, генерал-губернатором Индии, в один миллион, как мы сказали выше. Поэтому все искатели приключений, находившиеся в тот момент в Индии и прельщенные столь щедрым вознаграждением, бросились в погоню за беглецами, которые сумели ускользнуть среди дымящихся развалин Дели. Но добровольные полицейские вкупе с самыми искусными местными сыщиками напрасно пытались напасть на след Наны и его товарищей, все их усилия были тщетны.

Мало-помалу и те и другие, устав от бесполезных поисков, в конце концов отказались от намерений поймать принца, тем более что распространился слух, будто Нане и его маленькому отряду удалось скрыться в Тибете.

Несмотря на это, из Лондона с каждой почтой прибывали приказы во что бы то ни стало захватить руководителя восстания. Полное и окончательное усмирение Индии могло быть достигнуто только после его поимки, ибо следовало отнять у принца силой или заставить его отдать добровольно древний скипетр Великих Моголов, который, по народному поверью, один только даровал своему обладателю высшую власть.

Два человека, которым было поручено непременно поймать беглецов, упорствовали в намерении отыскать их с тем большим неистовством, чем больше трудностей встречали на своем пути. Один из них был Кишнайя, предводитель банды душителей, обосновавшихся на Малабарском берегу. Второй — капитан Максвелл. Как мы помним, он приобрел печальную известность своей жестокостью во время подавления восстания. Во главе батальона шотландских солдат и артиллерийской батареи негодяй захватывал мирные деревни, предавал их огню и расстреливал всех, кто пытался оттуда выйти, без различия пола и возраста. Неоднократно он едва не попадал в руки индусов, в частности во время осады крепости Хардвар-Сикри, но всякий раз благодаря провидению и случаю избегал вполне заслуженной им участи. И всякий раз с удвоенной жестокостью мстил за пережитый им страх.

В случае успеха помимо вознаграждения, обещанного вице-королем Калькутты, капитана Максвелла ждал чин полковника сингальских сипаев, но не за поимку Наны, а за пленение Покорителя джунглей, ибо, обещая столь быстрое продвижение офицеру, который не состоял на строевой службе в индийской армии, губернатор Цейлона, сэр Уильям Браун, сказал ему:

— Помните, вы должны доставить мне Сердара живым, это непременное условие выполнения моего обещания. Поимка Нана-Сахиба меня не касается.

Управляя Цейлоном, считавшимся владением короны и подчинявшимся только королеве, сэр Уильям Браун был совершенно независим от вице-короля Индии. Он пользовался почти безграничной и бесконтрольной властью, назначая по своему усмотрению как на все посты в туземной армии, так и гражданских чиновников колонии.

Мы знаем, что и Кишнайе была обещана высокая награда, обычно предназначавшаяся только принцам королевской крови, а именно — разрешение носить трость с золотым набалдашником ему и его потомкам, передающееся от отца к сыну. Это единственная местная награда, существующая в Индии, и она особенно ценится потому, что ее учреждение относится к сказочным временам правления первой национальной династии — Сурья-Ванса.

Таким образом, капитан Максвелл и Кишнайя не только служили интересам высокой политики, но и, сами того не ведая, являлись инструментом личной ненависти людей, которые не останавливались ни перед чем, лишь бы поймать Сердара.

К великому счастью, Нана-Сахиб и Покоритель джунглей благодаря неожиданному стечению обстоятельств смогли сбить со следа ярых и могущественных врагов. Последние, однако, удвоили рвение, ибо вскоре должно было состояться празднество в честь королевы Виктории, и вице-король решил придать этому событию невиданный дотоле блеск. Он подумал, что если бы к тому времени Нана-Сахиба поймали, его можно было бы приковать цепями к подножию статуи королевы, а рядом, на возвышении, увенчать лавровым венком генерала Хейвлока, утопившего восстание в крови.

Поэтому сэр Джон Лоуренс посылал Максвеллу и Кишнайе письмо за письмом, приказывая им сделать все возможное, чтобы удался его прекрасный замысел, который мог зародиться только в голове англичанина.

Таково было положение победителей и побежденных после взятия Дели. Краткая его характеристика является необходимым прологом для рассказа о последующих любопытных событиях.

Было 25 октября 1859 года. Солнце начинало садиться, бросая пурпурно-золотистые отблески на верхушки вековых деревьев, покрывавших вершины горных цепей Нухурмура на Малабарском берегу. В это время с другой стороны, словно разматывающаяся вуаль, вслед за отступающим светом набегали вечерние тени, постепенно обволакивая темнотой и молчанием обширные равнины Декана и окружавшие их величественные горные массивы.

По большому озеру, находившемуся почти на самой вершине одной из гор и окруженному непроходимыми лесами, скользила небольшая шлюпка несколько странной конструкции, борта ее возвышались над водой всего на несколько сантиметров. Она летела рядом с правым берегом, на палубе никого не было, и если бы не легкий шум, указывающий на наличие винта, было бы невозможно догадаться, как движется таинственная лодка. Впрочем, и этого было недостаточно, чтобы ответить на возникающие вопросы, ввиду полного отсутствия трубы. Но тут на палубе появились двое мужчин, и разговор между ними послужит для нас отгадкой происходящего.

Один из них, волосатый, словно обезьяна, — из всклокоченной черной бороды торчали только глаза и нос, — по типу и несколько вульгарным манерам напоминавший наших моряков-провансальцев, крикнул, вылезая из люка, своему спутнику, уже находившемуся на палубе:

— Клянусь бородой Барбахонов, я начинаю верить, Сердар, что вам пришла отличная мысль — переправить «Эдуарда-Мэри» в это чертово место.

— Вот видите, Барбассон, — улыбаясь, ответил тот, кого назвали Сердаром, — никогда не следует торопиться с выводами.