Савмак. Пенталогия (СИ)

  Неаполь Скифский, в котором вместе с царём укрылось несколько тысяч бежавших с поля боя воинов, окружило плотным кольцом многочисленное конное войско роксолан, а вскоре подоспела и боспорская пехота Перисада. Боспорские мастера соорудили несколько таранов и, под защитой града роксоланских стрел, принялись энергично разбивать ворота скифской столицы.

  Видя, что враги вот-вот ворвутся в крепость, защитить которую нет никакой возможности, Агар, завидуя судьбе старшего сына, приказал телохранителям перебить у себя на глазах своих жён и детей, чтобы спасти их от позорного плена и мучительной казни победителями, а когда его воля была исполнена - подставил собственную грудь под милосердный удар преданного телохранителя.

  Многие знатные скифы и телохранители царя Агара последовали его примеру. Те же, кто выбрал жизнь, сдались и, должно быть, скоро о том пожалели: Амага отдала их в рабство союзникам-боспорцам. Царский город скифов был разграблен, сожжён и разрушен до основания. Отметив свою победу праздничным пиром на фоне дымящихся развалин скифской столицы, Амага с роксоланами выступила на север - к Тафру, а Перисад с боспорцами и толпами пленников помаршировал к себе на восток.

  Телохранитель, сообщивший умирающему царю Агару о геройской гибели его старшего сына на поле битвы, сказал ему неправду. Юный царевич Скилур, которому отец поручил командовать во время битвы левым крылом скифского войска, после того, как скифы дрогнули и обратились в позорное бегство под неудержимым натиском превосходящих сил противника, был помимо воли увлечён потоком беглецов с поля проигранной битвы. Верные телохранители не дали ему геройски погибнуть и вместе с сотнями других беглецов укрылись от преследователей в высоких камышово-тростниковых зарослях, тянувшихся вдоль западного берега озера Бик от устья одноименной реки, на которой произошла несчастная для скифов битва, на север до устья Пасиака и далее по болотам, многочисленным островам и запутанным протокам Гнилых озёр до самого Тафра.

  Кто-то из боспорцев, знавших скифского царя и его старшего сына в лицо, заметил, как царевич Скилур позорно бежал с поля боя и укрылся в озёрных плавнях, и сообщил об этом Перисаду и Амаге. Старшая дочь Амаги 16-летняя царевна Аттала попросила у матери пять тысяч воинов и, пока Амага и Перисад осаждали и штурмовали скифскую столицу, устроила в плавнях облавную охоту на своего отвергнутого жениха.

  Помимо Скилура, в плавнях укрылись несколько тысяч беглых воинов и многие сотни женщин и детей из близлежащих селений. Узнав от неосторожно попавшегося в их руки роксолана, что ищут именно его, Скилур ночью ушёл от телохранителей, утром выбрался из плавней и сдался роксоланам в надежде, что этим спасёт от гибели или плена остальных. Его надежда оправдалась: после того, как боспорцы подтвердили, что это действительно старший сын царя Агара, царевна Аттала прекратила дальнейшие облавы и поскакала со своим отрядом скорой рысью вдогонку за матерью к Тафру.

  Скилур, привязанный за руки на длинном аркане к её коню, сверкая босыми пятками, бежал за нею, сколько хватало сил. Когда он всё же падал, не выдержав с непривычки продолжительного быстрого бега, царевна некоторое время волокла его по земле, будто не замечая его падения. Затем она всё же останавливалась, не желая его преждевременной гибели, давала ему немного отдышаться. Отвечая презрительной гримасой на его полный ненависти взгляд затравленного зверя, вновь пускала коня резвой рысью, и всё повторялось.

  Под вечер, завидя впереди роксоланский табор близ разрушаемого воинами по приказу царицы скифского укрепления на Тафре, Аттала вдруг ожгла коня плетью, сорвав его в галоп, и под крики и хохот ликующих воинов, проволокла своего облепленного с головы до сбитых в кровь ног густым слоем пыли полуголого пленника до расположенного в центре стана шатра царицы. По бокам от входного полога, за спинами двух стражей были воткнуты в землю с одной стороны царский бунчук с целым ворохом длинных белых конских хвостов, а с другой - высокая пика с обросшей густыми светлыми волосами человечьей головой на острие, в которой Скилур узнал голову отца.

  Царица Амага вышла из шатра с десятком вождей и малолетним сыном - будущим царём - взглянуть на пойманного Атталой старшего сына скифского царя. Скилуру пришлось приложить немало усилий, чтобы не доставить торжествующим врагам ещё большей радости проступившими в его глазницах при виде отрубленной отцовской головы слезами.

  После ужина сотник телохранителей царицы присел около связанного по рукам и ногам, терзаемого слепнями и мухами пленника, которого никто и не подумал накормить и напоить, сытно рыгнул и, расплывшись во всю ширь масленно лоснящегося лица похотливой улыбкой, принялся, смакуя подробности, рассказывать, как роксоланы, ворвавшись в скифскую столицу, предали мучительной казни подлого скифского царя и всех его сыновей, не исключая и отнятых от материнских грудей сосунков, а его прекрасные жёны и дочери, прежде чем им вспороли утром животы, успели ублажить своими прелестями многие сотни славных роксоланских воинов.

  На другой день, сравняв с землёй большую часть скифского защитного рва и вала на перешейке, роксоланы выступили походной рысью на восток - к реке Герр.

   Скилур со связанными арканом запястьями бежал в пяти шагах за широкозадым соловым мерином царевны Атталы. Однако ж, бежалось ему в этот раз легче, чем вчера - то ли приноровился, то ли Аттала ехала теперь рядом с матерью-царицей во главе войска чуть помедленней. С ненавистью глядя сквозь заливающий глаза едкий пот на мерно вздымающиеся в такт конскому бегу стройные спины царевны и царицы и стараясь не поднимать глаз на плывущую в небе над их конусовидными шапками рядом с хвостатым царским бунчуком мёртвую голову отца, Скилур по-детски мечтал как-нибудь незаметно ослабить туго затянутый на запястьях узел, сбросить с рук аркан, в мгновенье ока запрыгнуть на широкий круп солового мерина, выхватить висящий у царевны на бедре акинак, полоснуть сзади по её тонкому горлу и тут же всадить его по самую рукоять в грудь её матери, отомстив за страшную гибель отца и родных, а после этого и самому встретить с лёгким сердцем желанную смерть...

  Во время полуденного привала роксоланы подкрепились по-походному в сухомятку, Скилуру же, жестоко страдавшему от голода и, особенно - от жажды, пожалели даже воды. Гордый юноша ничего у врагов не просил и не произнёс за время плена даже слова. Младший из двух телохранителей Атталы, которому царевна поручила сторожить пленника, хотел было дать ему попить воды из своего бурдюка, но старший отговорил:

  - Напоенный конь хуже бежит. Вот добежит к вечеру до Герра - там напьётся с конями вволю! Х-хе-хе-хе!

  Переждав самые жаркие часы, роксоланы тронулись дальше. И опять Скилур побежал со всех ног, как заарканенный жеребец, за конём своей злой ровесницы Атталы. Но скоро жажда и голод взяли своё: через час вконец обессилевший юноша стал спотыкаться, затем ясный день в его заливаемых солёным потом глазах померк, он упал и с полсотни шагов волочился по жёсткой, выгоревшей на знойном солнце траве за конём своей мучительницы.

  Наконец Аттала натянула повод и, развернув коня, подъехала к простёртому бесчувственно на пыльной траве пленнику. Один из телохранителей по приказу царевны соскочил с коня и смочил водой из бурдюка серое от налипшей пыли лицо скифского царевича, приводя его в чувство, а когда тот открыл глаза, сунул ему в распахнутый рот костяной носик бурдюка.

  Отвязав конец аркана от бронзового кольца на боковой шлее своего мерина, Аттала бросила его к ногам пленника и подчёркнуто презрительным тоном распорядилась:

  - Посадите этого слабака на коня, а то он ещё сдохнет по дороге. Да привяжите покрепче, чтоб не свалился! - и, взмахнув плетью, умчалась вдогонку за матерью и братом.

  Дней через пять Скилура привезли к свежей могиле царя Медосакка и его старших сыновей. У островерхого, обложенного зелёным дёрном кургана собралось всё роксоланское войско во главе с вдовой царицей и тремя младшими царевичами (старший из которых - 11-летний Гатал - возглавлял вместе с матерью и старшей сестрой карательный поход в Скифию), а также множество простого народу.