Арвары. Книга 2. Магический кристалл

— Чтобы напомнить о прошлом и будущем.

— Я не хочу вспоминать время, когда жил в грязи и мерзости.

— А как сейчас живешь? Убогая келейка, аскетизм, смирение плоти и ожидание кончины? А как же предначертания судьбы, которые тебе открыли авгуры? Ты мыслил править миром! Неужто Марман дух твой укротил, петлю надев на шею? Или Гавардал?

— Тебе лучше уйти, Лука. ■

— Но ты ведь не хочешь, чтобы я ушел? Я тебе интересен.

— Пожалуй, ты прав… Только я не желаю обсуждать с тобой мое отношение к господу. Ты всегда был предвзят к Марману, впрочем, как и к другим богам.

— Это потому, что я обрел истинную веру и истинного господа.

Как и многие молодые эллины, прошедшие новую философскую школу, Лука всегда подчеркивал свои атеософские воззрения, не признавал ни своего Зевса, ни Митру, а о Мармане говорил, что это объедки, брошенные рабам с господского стола.

— И кто же твой господь? — спросил император.

— Ты еще не слышал о нем, август, — вдруг проникновенно молвил Лука. — Но скоро услышишь. Мы называем его Спаситель, а имя ему — Иешуа. Я ученик его.

— Не поздно ли тебе учиться?

— Да и тебе пора, август. Дни владычества Мармана сочтены.

Император оживился.

— Любопытно!.. Я издал указ о единобожии и о запрещении всех иных религий. Я провел грандиозные реформы! А ты смеешь говорить мне о некоем истинном господе?

— Гавардал окружил тебя своими людьми, которые скрывают положение дел в империи, — будто бы смиренно сказал Лука. — Иначе бы ты давно узнал, что твои реформы были напрасными и скоро предстоит тебе вновь проводить их.

— О чем ты говоришь, безумец?

— О том, что тебя заперли в этой келье и лишили власти! Я сменил множество личин и лишь под видом монаха-странника прошел в твое убежище. И то пока твой черный понтифик точит нож, чтоб отрезать дар и знак божий — выросший палец, без которого ты всю жизнь чувствовал себя неполноценным, убогим.

Ничего подобного Юлию никогда не говорили, поэтому он в первый миг не мог найти слов, чтобы дать отповедь бесцеремонным речам бывшего консула.

— Но ведь ты не хочешь, чтобы тебе отсекли этот дар? По сути, сотворили с тобой то, что когда-то сотворили варвары?

— Не хочу! — машинально ответил император.

— В таком случае береги божий знак! Он дан тебе как надежда на скорое прозрение. Ибо на землю уже ступил истинный господь! — бывший консул глядел пронзительно и страшно. — Но я здесь не для того, чтобы учить и наставлять, август. Я не пророк, не понтифик и даже не проповедник — всего лишь ученик, и не мне выводить тебя из мрака на свет. Ты выйдешь сам, когда избавишься от окружения и увидишь обновленный мир.

— Не понимаю, что ты хочешь? Поколебать во мне веру?

— Оживить хочу, поднять тебя из тлена! Напомнить, что ты император, а не монах с удавкой на шее! А еще об оскорбленной и униженной молодости. Неужели ты забыл Авездру?

Это имя пронзило ноги, на миг пригвоздив их к полу. Никто из придворных не смел называть его, зная, что может последовать, и сейчас Юлий опасался снова утратить речь.

— Не забыл, вижу. А хочешь отомстить за свои неудачные молодые годы? Заполучив не только Авездру, но и магический кристалл?

— Ступай отсюда вон, — прислушиваясь к себе, неуверенно произнес император.

— Всю жизнь я ждал этого часа, — невозмутимо продолжал Лука. — Часа, когда пригожусь тебе. Сейчас ты прогоняешь меня, а твой мятущийся дух кричит — останься и говори! Говори!.. Ты ведь ждал меня? А я для того, чтобы вернуться к тебе, исходил полмира! Много раз проникал в Артаванское царство и даже приблизился к престолу Урджавадзы. Чтобы выманить так и не открытую Артаванскую Сокровищницу! Было время, когда тебе бы хватило одной только Авездры! Ведь было такое время?.. Поэтому я мыслил заполучить ее без магического кристалла, который мы по молодости лет выпустили из рук… Да, я хотел привезти ее и положить к твоему трону, август. Чтобы ты, страдающий от неизлечимой болезни, встал на ноги и вновь заговорил!.. Я не успел сделать этого за свою жизнь, и ты нашел иное зелье от недуга — игрушечную виселицу, которая спасла тебя от настоящей. Я не успел принести тебе истинную веру, которую обрел сам. Теперь же я слишком стар, чтоб во имя тебя, август, сотворить великое! Но на одно дело у нас с тобой еще есть время.

— Ты измучил меня, — устало сказал император.

— Но это сладкие муки, август, и я вижу, как нужен тебе, — Лука говорил и улыбался, отчего напоминал блаженного. — Ты ведь не успокоился! И хоть носишь на шее петлю, но не готов еще умереть в любое мгновение, как подобает монаху. Думаю, ты еще иногда останавливаешься возле капитолийской волчицы и подолгу смотришь на бронзовое изваяние. Прежде я все время гадал, о чем может думать император в такие минуты? Какие мысли посещают его разум при виде вскормленных волчьим молоком Ромула и Рема?.. И лишь недавно, остановившись возле скульптуры, я понял, что тебя мучило. И скорее всего, мучает до сих пор. Тогда и сейчас ты думаешь, что твоя великая империя гибнет не от бездарности сената и полководцев, не от воровитых чиновников, восстаний рабов и нашествия варваров. А от того, что императоров перестали вскармливать волчьим молоком. Вся Ромея слишком долго пила козье и вкушала сладкие сливки, в результате чего утратила дух и повадки зверя!

— Так думал ты!

— Да, и сейчас думаю. Но и ты жаждешь припасть к сосцу волчицы! Особенно теперь, когда одолевают старость, немощность и этот чернокожий первосвященник. Если это не так, то я слепец! И ты еще помнишь нанесенное тебе оскорбление и тешишься мыслью о мести. Авездра! Прекрасная царевна, жаждущая чудес! Коварная, хитрая и недосягаемая!.. Признайся, ведь твое сердце еще живо? И чем сильнее ты натягиваешь веревку, пережимая себе горло, тем явственнее встает перед глазами ее образ…

— Молчи, консул! — оборвал его Юлий. — Не хочу вспоминать о ней!

— Не хочешь, но она не оставляет тебя. И чем ближе подступает глубокая старость, тем чаще Артаванская Сокровищница будит среди ночи и не дает уснуть до утра. Она зовет, манит тебя, и ты бродишь по дворцу, заглядывая во все углы. Да, она тоже немолода, но все еще прекрасна. А магический кристалл и вовсе вечен…

— Нет, ты дьявол и пришел искусить меня!

— Ты искушен давно. Все это было в тебе и до моего прихода, август. Напротив, я явился, чтобы облегчить твои долголетние страдания. Мои египетские лекари не могли излечить тебя, ибо не знали природы недуга. И я не знал! Лишь по прошествии нескольких лет сообразил, что произошло с тобой там, возле каменоломни, когда по ступеням поднялся атлант, прикованный цепями. Ты заразился болезнью, которой болеют лишь варвары! У них любовь к женщине превыше всего. А следует любить господа!.. Этот великан источал ее с такой же силой, как магический кристалл источает живой огонь. Разум оставил тебя, август, и вместо него поселилось пылкое и заразное чувство к царевне. Я помню твои глаза, взирающие на Авездру. Ты был безумцем! И потому заговорил на варварском языке. Тогда ты забыл даже о магическом кристалле и был бы счастлив обладать одной лишь женщиной… О, если бы раньше это пришло мне в голову! Я же видел Антония, потерявшего разум! Помнишь, вернувшись с каменоломни, он нес какую-то чушь о человеколюбии? С чего этот бесстрастный, хладнокровный зверь, прирезавший императора, как барана, вдруг возлюбил ближних?.. Я должен был подумать об опасности, исходящей от атланта, — он вдруг перешел на шепот. — Ведь ты поэтому не женился и не подпустил к себе ни одной наложницы?

— Что ты задумал? — спросил император, зажимая вдруг занывший от боли отросший палец. — Ты говоришь о мести Авездре?

— Это не я говорю. Это ты, август, все время думал о ней. И я услышал тебя. Да, я не успел выманить ее из Артавана, тем более вместе с магическим кристаллом, а заполучить их в самом царстве невозможно. Заповедный ларец сейчас находится в руках атланта, а сам он замурован в храме на горе Астра и окружен жрицами и стражей. Его охраняют во много раз надежнее, чем царевну. Сейчас я бы смог похитить ее, но ты теперь стар и тебе не нужна только Авездра. К тому же монахи, услышав это имя, вздернули бы нас вместе с царевной прямо на ступенях твоего дворца! И ты бы никогда не узнал, кто переступал порог твоего дома… Теперь ты более, чем в молодости, хочешь владеть магическим кристаллом, дающим неограниченную власть над миром. И когда ты вкусишь ее сполна, уже не захочешь затягивать петлю на своей шее. Ты возжелаешь бессмертия и примешь истинного господа, нареченного Спасителем. И пойдешь за ним, ибо это путь в будущее.