Тайна полярных путешественников

Генрих побежал вперед, чтобы выискать дорогу на гору, и почти исчез уже из глаз следовавших позади, когда Штертебекер вдруг услышал дикий крик.

— Генрих в опасности, — крикнул он и быстро бросился бежать по скользкой ледяной равнине. Крики и стоны сначала слышались все громче, затем совсем затихли.

Штертебекер значительно опередил бежавших вслед за ним и первый заметил ужасную картину. Генрих лежал окровавленный, и около него стоял северный медведь и обнюхивал его, приглядываясь, с какой стороны запустить в него зубы.

Штертебекер сейчас же понял, что дело идет теперь о секундах, если вообще еще можно спасти его любимца. Возможно, что уже было поздно, Генрих лежал без сознания, не испуская ни звука.

Северные медведи необыкновенно сильны и дики. Но Клаус все-таки, не колеблясь ни минуты, бросился на него. Зажав в свой железный кулак гарпун, взятый им с собой в виде оружия, он подошел ближе и с ужасной силой бросил его с медведя.

Но медведь только что поднял голову, чтобы посмотреть на нового врага, поэтому гарпун не попал в голову и только ранил его, приводя его в еще большую ярость. С ужасным рычанием обезумевший зверь бросился на Штертебекера, быстро выхватившего свой кинжал и бросившегося ему на встречу.

Штертебекер достиг только того, что отвлек зверя от его первой жертвы. Но теперь началась ужасная борьба. Медведь бросился на Клауса и многопудовой силой своего тела придавил его к земле. Клаус лежал теперь под яростным зверем, который собирался уже загрызть его. Он поднял правую лапу для удара. Штертебекер подставил кинжал, и зверь ударил в кинжал вместо плеча своей жертвы.

Заревев от сильной боли, медведь рванул назад раненую ногу. Это мгновение Штертебекер использовал, чтобы всадить ему кинжал в грудь.

Для этого удара требовалась ужасная сила, ибо если бы удар не был бы смертельный, Штертебекер погиб бы. Но Клаус хорошо прицелился и употребил на это всю свою железную силу.

Струя крови брызнула из раны, и медведь упал на Штертебекера, придавив его своим телом, так что тот не мог повернуться.

Тем временем прибежали отстававшие товарищи. Ужас охватил их при виде этой страшной сцены, ибо они были уже уверены, что Генрих и Штертебекер стали жертвой дикого зверя. Пролитая кровь не допускала думать иначе.

— Чорт возьми! — крикнул Штертебекер к приблизившимся. — Что вы стоите с выпученными глазами? Вы бы лучше сняли с меня эту тяжесть, пока она еще не раздавила мне кости. Что с Генрихом?

— Он без сознания, — ответил Вигбольд, занявшийся мальчиком. — Но он, как видно, не тяжело ранен. Ну, а тебе попало вероятно как следует?

— Глупости, — ответил Штертебекер. — Только несколько царапин на коже.

Все бросились стащить труп медведя и еле справились, все шесть человек с этой колоссальной тушей. Штертебекер вылез и не обращая внимания на свои «несколько царапин», бросился к Генриху, к которому чувствовал отеческую любовь.

К общей радости Генрих скоро открыл глаза и, хотя он чувствовал боль, он все-таки мог продолжать путь вместе со всеми, после того, как Вигбольд приложил ему мазь и перевязал его раны. Для него было даже опасно остаться лежать при таком холоде.

По приказу Штертебекера он остался на месте с четырьмя матросами, долженствовавшими снять шкуру медведя и съедобные части мяса. Теперь нужно было только оглянуться, чтобы разобрать расположение местности.

Штертебекер и Вигбольд, к которым пристали остальные матросы, с большим трудом поднялись на ледяную гору.

— Теперь я уже понимаю, что означает утренний гром, — сказал Штертебекер к Вигбольду, указав рукой на другую сторону острова, не виденную ими до сих пор. — Смотри туда, магистр! Ты видишь целое поле громадных ледяных осколков. Там, вероятно, упала громадная ледяная гора, подмытая водой, и треск падающих ледяных масс вызвал гром и волнение на море. Это было такое сильное падение, что весь остров сморщился. Смотри там, на колоссальную трещину.

— Ты прав, Клаус. Из этого следует, что мы находимся не на твердой земле, а на плавающем ледяном острове громадных размеров. Такие острова часто отрываются от материка Гренландии и по многу лет кружатся по Ледовитому океану, ибо то, что отламывается у них с одной стороны, примерзает к другой. Таким образом, такой остров не может совершенно исчезнуть.

— В таком случае нам нечего здесь искать, и мы можем вернуться на корабль. Однако, что это с собакой? Посмотри на нее, Вигбольд. Она нюхает воздух и не может найти следов на льду. Она, вероятно, что-то открыла.

— Она, может быть, чует приближение какого-нибудь зверя? — спросил Вигбольд.

— Нет, это наверное нет, Вигбольд. Она ведет себя так странно, что я уверен, что она почувствовала носом что-то необычное. Идем вернемся на корабль. Нечего нам больше шляться здесь при чертовском морозе.

Когда они собрались уже вернуться, показался им навстречу Генрих Ннсен, высоко подняв что-то в руке, что нельзя было разобрать издали.

Плуто, как видно, следовал за хозяином только против воли. Она часто останавливалась, направив нос все по одному и тому же направлению.

— Ты что-нибудь нашел, Плуто? — сказал Штертебекер.

Собака посмотрела на Клауса таким взглядом, как будто хотела сказать: «Возможно, что здесь есть что-то подозрительное, но я сам не уверен в этом».

Когда Генрих приблизился и передал Клаусу свою находку, тот увидел кусок заржавленного железа, прежнюю форму которого трудно было определить.

— Клянусь моей честью, — крикнул Штертебекер. — Это замечательная находка. Заржавленный кусок железа, вероятно, от шеста лодки, и так как мы его не потеряли, то приходится предположить, что на этом острове находятся или находились люди.

Все изумленно посмотрели друг на друга. Одна мысль поразила всех сразу, но никто не решался высказать ее.

ГЛАВА V. Ужасная находка

Штертебекер решил теперь точнее обыскать этот остров, надеясь в душе найти здесь если не следы изгнанника, то хоть следы погибших негодяев, пославших бутылочную почту.

— Идем, Плуто, — сказал Клаус к догу. — Теперь ты должна помочь нам, иначе мы не придем к цели. Ты уже раньше намекала на какие-то следы. Так ищи, ищи!

Собака чихнула, в знак того, что она поняла, и опять подняла нос. Она направилась по направлению, откуда дул ветер. Но это было неуверенное искание, по всему существу собаки видно было, что она не уверена в своем деле. Все кружились по острову, следом за собакой до сумерек, не заметив ничего подозрительного. Ветер затих, и это, как видно, совсем лишило собаку ее следов.

— Ничего нет, — сериозно сказал Вигбольд. — Мы ошиблись, нужно вернуться, Клаус. Бедный мальчик тоже не может ходить больше, смотри, как устало тащатся его ноги.

— О, я еще силен и добр! — отвечал Генрих Нисен. Но видно было, что он сдерживается. Кровотечение значительно ослабило его.

Штертебекер мрачно смотрел перед собой.

Остановиться на полдороге, вернуться не, достигнув постановленной цели, это не было в его силах.

Малодушие и отчаяние были совершенно неизвестны этому железному человеку. Только на одно мгновение промелькнула у него мысль о том, что его люди измучены, но вспоминание о цели доставило его твердо и решительно ответить:

— Я еще не вернусь и т. д.

— Я еще не вернусь, магистр, — сказал он. Мы здесь переночуем.

— Чтобы мы все померзли, Клаус? — с упреком сказал ученый.

— У нас есть с собой горючий материал.

— Это скоро сгорит и воздух от этого не нагреется.

— Ну хорошо, так мы построим себе юрту из льда, как эскимосы делают.

— Я тоже думал об этом, — сказал Вигбольд. — Но будет ли это нам по силам?

— То, что мы сериозно захочем, будет всегда по силам, — твердо сказал Штертебекер. — Да вот, навес этой горы даст нам возможность быстро справиться с своей задачей. Крыша и две стены у нас уже есть готовые.

По приказанию ШІтертебекера разложили огонь и притащили сюда валяющиеся по острову льдины, подогревая их огнем, чтобы они потом примерзали к горе. Обтаявшие льдины сейчас же примерзали с такой крепостью, какую только можно себе представить. Через короткое время юрта была готова, как юрты эскимосов, но все-таки представляла собой удобное убежище. Теперь можно было приготовить себе хороший ужин из медвежьего мяса и заснуть немного, чтобы освежить свои силы к предстоящему дню новых поисков.