Восемь

— Мой господин, — мягко сказал Гарен, поднимая одну из шахматных фигур с пола и вручая ее королю, — возможно, нам стоит прекратить игру. Все фигуры в беспорядке, и я не могу припомнить ни одного хода, который был сделан. Сир, я боюсь этих мавританских шахмат, боюсь, что это их злая воля заставила вас поставить на кон мою жизнь.

Карл отдыхал, сидя в кресле. Когда воин умолк, король устало закрыл лицо рукой и ничего не ответил.

— Гарен, — вежливо сказал герцог Бургундский, — разве вы не знаете, что король не верит в предрассудки такого рода, считая их языческими и варварскими? Он запретил занятия черной магией и гадание при дворе…

Карл прервал герцога — голос короля был слаб, словно от сильнейшего изнеможения:

— Как могу я нести христианство в Европу, когда солдаты моей собственной армии верят в колдовство?

— Магия практиковалась в Аравии и по всему Востоку с незапамятных времен, — ответил Гарен. — Я не верю в нее, равно как и ничего в ней не понимаю, однако…— воин склонился над королем и посмотрел ему в глаза, — вы ведь тоже почувствовали.

— Я был охвачен пламенем ярости, — согласился Карл, — и не властен над собой. Я чувствовал то, что обычно чувствую перед битвой, когда войска готовятся к схватке. Я не могу объяснить этого.

— Все на земле и под небесами имеет свое объяснение, — произнес голос из-за плеча Гарена.

Воин обернулся — позади него стоял чернокожий мавр, один из тех восьми, что внесли в комнату шахматы. Король сделал знак, чтобы мавр продолжал.

— Из земли Ватар, нашей далекой родины, пришли древние люди, которые называли себя бодави, «жители пустыни». Среди них делать кровавую ставку считалось проявлением величайшей чести. Говорят, что только так можно извлечь хабб, черную каплю в человеческом сердце, которую архангел Гавриил достал из груди Мухаммеда. Ваше величество поставили на кон человеческую жизнь, это есть высшая форма справедливости. Мухаммед говорит: «Царство переживет неверного Кафра, но не сохранится при Зулме, который есть несправедливость».

— Ставить на кон жизнь — играть со злом, — сказал Карл. Гарен и герцог Бургундский посмотрели на короля с изумлением. Не сам ли он предложил такую ставку час назад?

— Нет! — упрямо повторил мавр. — Через кровавую ставку можно достигнуть Гхатаха, земного оазиса, который является раем. Если кто-либо делает такую ставку за доской чатранга, сама игра исполняет сар!

— Чатранг — название, которое мавры дали игре в шахматы, мой лорд, — сказал Гарен.

— Что такое «сар»? — спросил Карл, медленно поднимаясь н& ноги. Он возвышался над всеми окружающими.

— Возмездие, — бесстрастно ответил мавр, поклонился и отошел.

— Мы сыграем снова, — объявил король. — На этот раз ставок не будет. Мы сыграем просто из любви к игре. Хватит этих глупых предрассудков, придуманных варварами и детьми.

Придворные принялись снова расставлять фигуры. По залу прокатился вздох облегчения. Карл повернулся к герцогу Бургундскому и взял его за руку.

— Неужели я действительно сделал такую ставку? — тихо спросил он.

Герцог посмотрел на него с удивлением и ответил:

— Да, мой господин. Вы не помните этого?

— Нет, — печально ответил король.

Карл и Гарен снова сели играть. После настоящего сражения Гарен одержал победу. Король подарил ему в собственность Монглан в Баскских Пиренеях и удостоил титулом Гарен де Монглан 1. Карл был так доволен тем, как мастерски Гарен командует шахматными фигурами, что поручил ему построить крепость, чтобы защитить завоеванные земли. Спустя много лет Карл послал Гарену особый подарок — великолепные шахматы, которыми они сыграли ту знаменитую партию. С тех пор они называются «шахматы Монглана».

— Это и есть история аббатства Монглан, — сказала аббатиса, завершая свое повествование. Она оглядела притихших монахинь. — Через много лет, когда Гарен де Монглан лежал больной на смертном одре, он завещал Святой Церкви земли и крепость Монглана, которая стала нашим аббатством, а также набор шахматных фигур, известный как шахматы Монглана.

Аббатиса немного помолчала, словно не была уверена, стоит ли продолжать. Наконец она заговорила снова:

— Гарен до конца жизни верил, что существует ужасное проклятие, связанное с шахматами Монглана. Задолго до того, как они попали в его руки, Гарен слышал о зле, исходящем от них. Говорили, что Шарло, родной племянник Карла Великого, был убит во время игры за этой самой доской. Ходили странные истории о крови и насилии и даже войнах, в которых были замешаны эти шахматы. Восемь чернокожих мавров, доставивших их из Барселоны в дар Карлу Великому, попросились сопровождать шахматы и в Монглан. Король разрешил. Вскоре Гарен узнал, что в крепости происходят тайные ночные церемонии. Он чувствовал, что в этом замешаны мавры. Гарен начал бояться подарка, как если бы тот был орудием дьявола. Он спрятал шахматы в крепости и попросил Карла поместить заклятие на ту стену, чтобы никто не мог извлечь их оттуда. Король отнесся к этому как к шутке, но на свой лад выполнил просьбу Гарена. Сегодня мы можем видеть эту надпись над нашими дверьми.

Аббатиса остановилась и нащупала рукой кресло, стоявшее за ее спиной. Вид у нее был бледный. Александрин помогла аббатисе усесться.

— Что же сталось с шахматами Монглана, преподобная мать? — спросила одна из монахинь постарше, которая сидела в первом ряду.

Аббатиса улыбнулась.

— Я уже говорила вам, что наши жизни окажутся в большой опасности, если мы останемся в аббатстве. Я говорила, что французские солдаты рыщут повсюду в надежде отобрать сокровища церкви и, по сути, уже находятся на пути сюда. Далее я говорила, что сокровище огромной ценности и, возможно, столь же огромного зла однажды было спрятано в стенах аббатства. И теперь для вас вряд ли будет сюрпризом, если я скажу, что секрет, который я поклялась хранить в сердце, когда впервые пришла сюда, — это тайна шахмат Монглана. Они до сих пор захоронены в стенах и полу этой комнаты, и только я одна знаю точное местонахождение каждой фигуры. Наша миссия, дочери мои, — унести отсюда это орудие зла и рассеять его как можно дальше, чтобы его нельзя было собрать в руках человека, ищущего власти, ибо сила, таящаяся в нем, выходит за пределы законов природы и понимания человека. Но даже если бы у нас было время, чтобы уничтожить эти фигуры или изуродовать их до неузнаваемости, я бы не выбрала этот путь. То, что обладает такой огромной властью, можно использовать и как орудие добра. Вот почему я поклялась не только хранить спрятанные шахматы Монглана, но и защищать их. Возможно, однажды, когда позволят обстоятельства, мы соберем все фигуры и узнаем их мрачную тайну.

Хотя аббатиса и знала точное местонахождение каждой фигуры, монахиням пришлось не покладая рук трудиться в течение двух недель, прежде чем шахматы Монглана были извлечены из тайников, фигуры почищены и отполированы. Усилиями четырех монахинь была освобождена и поднята из каменного пола сама шахматная доска. Когда ее отчистили, обнаружилось, что на каждой ее клетке вырезаны или отчеканены странные символы. Похожие символы были выгравированы снизу каждой фигуры. Был также покров, который хранился в большом металлическом ящике. Углы ящика были опечатаны похожим на воск веществом, по-видимому, чтобы предохранить ткань от плесени. Покров был из бархата, иссиня-черного, как сама полночь. Золотом и драгоценными камнями на нем были вышиты знаки, напоминающие знаки зодиака. В центре покрова два змееподобных создания, сплетаясь, образовывали цифру восемь. Аббатиса полагала, что этот покров использовался, чтобы беречь шахматы при перевозке.

К концу второй недели настоятельница приказала монахиням готовиться к путешествию. Она проинструктирует каждую с глазу на глаз, чтобы никто из сестер не знал, где находятся остальные. Это уменьшит риск для каждой. Поскольку фигур всего тридцать две, а монахинь в аббатстве больше, только настоятельница будет знать, кто из сестер вынес шахматы, а кто нет.