Падение Аккона

Едва Герольт выкрикнул слова предостережения, как летящий заряд приблизился к ним. Это был не горшок с греческим огнём, а угловатый обломок скалы величиной с быка. Будто упавший с неба метеорит, обломок ударился о башню в укреплениях иоаннитов.

Громыхая мечом на перевязи, Герольт бросился в укрытие, но что-то сильно ударило его по шлему. Однако мгновенная реакция спасла Герольту жизнь.

Обломок скалы разрушил уже горящую галерею на западной стороне башни. Толстые балки, наискось выходящие из каменной стены, сходни и бруствер мгновенно превратились в щепки, будто были сделаны из сосновой лучины, которую может сломать и ребёнок. Горящие деревянные обломки, рассыпая искры, полетели вниз вместе с выбитыми из стены камнями.

Несчастные лучники в момент падения заряда стояли на галерее башни, готовясь подойти к брустверу для обстрела собравшихся возле ближайших катапульт мамелюков. Когда камень обрушился на галерею, они подскочили, как глиняные фигурки на столе, по которому грубый шутник ударил кулаком. Многие погибли сразу, другие из-за раздробленных костей пали в бою или сорвались со стены.

Герольт и Морис, который, услышав звук катапульты, тоже мгновенно прыгнул под защиту стены, сидели на корточках, закрыв головы руками. Град из камней и горящих обломков дерева сыпался на сражавшихся. Когда падение обломков прекратилось, они вскочили, отбросив горящие и тлеющие куски дерева. И тут они увидели Вильгельма-Шрама. Их брат по ордену лежал возле каменного бруствера в неестественной позе. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять: ему уже не помочь. Все ещё продолжавший гореть обломок балки длиной с руку вошёл в его правое ухо и пробил голову. Подобно простому копью, эта деревяшка пронзила череп Вильгельма и убила его на месте. Шлем и ватный подшлемник валялись у его ног.

— Жалкий недоумок! — Морис яростно пнул шлем.

Крики умирающих и раненых смешались с отрывистыми командами — военачальники обоих орденов пытались снова навести порядок на стене.

Герольт недоуменно покачал головой:

— Зачем он снят шлем во время обстрела? Вмятина на шлеме повыше уха да шум в голове — этим бы и отделался!

— Он наплевал на дисциплину! — закричал француз. — Это почти что клятвопреступление по отношению к ордену тамплиеров! Здесь, в Акконе, каждый рыцарь на счету — как боец в войне с неверными, а не как дурак, которого убила жалкая деревяшка. Вот если бы он сначала зарубил двадцать мамелюков! А так он только опозорил орден!

— Но, когда я увидел шрамы на его лице, я решил, что это отважный тамплиер, — снисходительно заметил Герольт. — Я уверен, что он обагрил свой меч кровью множества врагов. И в любом случае я не стал бы делать поспешных выводов насчёт человека, о жизни которого ничего не знаю.

Морис уважительно посмотрел на него:

— Неплохо! Слова истинного тамплиера! Ты умеешь говорить. Возьму тебя за образец, брат во Христе. А то мне все говорят, что я мало уважаю своих братьев по ордену. — В голосе Мориса явно звучала насмешка. — Не изволишь ли сказать, с кем имею честь и радость беседовать?

— Герольт фон Вайсенфельс.

Француз слегка наклонил голову и столь же вежливо представился:

— Морис де Монфонтен, — и без малейшей паузы и без какого-либо намёка на превосходство продолжил: — Из старинного рода де Котансэ. Из него вышел архиепископ Руана Готье де Котансэ. Каковы же твои рыцарские корни, Герольт фон Вайсенфельс?

Герольт посмотрел на него и с горечью подумал о жалком маленьком замке к северо-западу от Трира в земле Эйфель. Этот замок его отец, безземельный и беспутный рыцарь, как разбойник, отнял у бывшего владельца. Примитивная башня с деревянными укреплениями могла бы стать основой для приличной крепости. Но ничто из того, что его отец, драчун и пьяница, заполучил в результате налёта, не пошло ему впрок. Все его начинания сразу же и заканчивались. К тому же, отцу не хватало ни дальновидности, ни дипломатической хватки, чтобы заводить полезные знакомства и заключать выгодные союзы с сильными людьми, способными отблагодарить за успешную службу.

— Мы не при королевском дворе, где принято хвастаться самому или вытеснять соперников, Морис де Монфонтен! — холодно ответил Герольт. Ему пришлось сделать некоторые усилия, чтобы скрыть своё недовольство. Француз напомнил Герольту о его крайне скромном происхождении — третий сын неотёсанного рыцаря-разбойника. — Вступая в орден, я поклялся быть бедным, целомудренным и послушным. С тех пор как должно быть тебе известно, моё прошлое значения не имеет. Значение имеют только мой обет и моя честь тамплиера!

Сказав это, Герольт повернулся к дерзкому французу спиной, чтобы лишить его возможности продолжить спор. Взмахом руки он подозвал другого тамплиера, чтобы тот помог ему поднять труп Вильгельма-Шрама и отнести его к отведённому для этого месту в проходе между стенами. Ширина этого коридора на ровной, хорошо утоптанной земле достигала сорока шагов.

И, пока посреди всеобщей суматохи они выполняли эту печальную работу, Герольт решил держаться подальше от надменного Мориса де Монфонтена.

2

Когда чуть позже Герольт поднялся на сходни и вернулся к боевому ходу возле башни Святого Антуана, ему показалось, что враг ещё яростнее обстреливает укрепления, занятые иоаннитами. К грохоту бивших по стене крупных камней, брошенных гигантскими машинами, добавился перестук булыжников, выпускавшихся множеством катапульт и камнемётов размером поменьше. Это сбивало с толку: в такое время осада вообще не имела смысла. Из-за того, что дальность полёта снарядов, выпущенных небольшими катапультами, была невелика, их приходилось выдвигать прямо под стены. А это означало, что защитники Аккона без труда смогут попасть в обслуживающих катапульты. Аккон опоясывали две крепостные стены, усиленные башнями, и даже очень серьёзные разрушения ещё не давали мамелюкам надежд на достаточно просторные бреши в укреплениях. А эти бреши были необходимы для штурма ершами пехоты.

Отчего же султан эль-Ашраф Халил поступает так опрометчиво? Почему не подождёт с обстрелом до тех пор, пока не будут готовы высокие штурмовые башни? Ведь их постройку мусульмане начали с первого дня осады. Дерева в их распоряжении было более чем достаточно. И у Тель-эль-Фукара, где за старым кладбищем святого Николая развалины башни и церкви безмолвно свидетельствовали о неудачной мусульманской осаде 1265 года, и на другой стороне холма деревьев было достаточно много. Во многих местах они росли настолько густо, что их можно было назвать лесом.

Когда Герольт снова добрался до зубцов стены, он замер и всмотрелся в боевой ход, идущий на запад, — туда, где участок стены длиной в пятьсот шагов заканчивался у моря. Охрана и защита этого участка была поручена рыцарям-тамплиерам. Но сейчас там находились всего лишь несколько его братьев по ордену. Почти весь караул тамплиеров был направлен на поддержку иоаннитов возле их укреплений.

Герольт невольно отвернулся и посмотрел на поле, раскинувшееся между крепостной стеной и лагерем сарацин из Дамаска и Хамата, разбитым в двух милях от города. Взгляд Герольта остановился на штурмовой башне, оставленной в поле неприятелем.

Похожая на грубо отёсанную прямоугольную стелу, деревянная башня с широким поднятым перекидным мостом как будто тянулась к ночному небу. Как и башня возле лагеря мамелюков, она не была достроена. Каркас ещё следовало обить досками и покрыть тонкими листами железа. На лобовой части и по бокам башни не хватало обшивки из крупных бычьих и верблюжьих шкур. Перед атакой эту обшивку поливали водой, чтобы огненные стрелы противника не могли поджечь деревянные части, прежде чем башню докатят до крепости и опустят на стену перекидной мост.

Но использовать даже готовую и обитую мокрыми шкурами башню было не просто. Ведь ров перед крепостными стенами был слишком широк для перекидного моста. Сначала мусульмане должны были попытаться в разных местах завалить ров камнями и песком. А это дело стоило бы врагу, раз уж он пошёл на такую хитрость, слишком большой крови. Со стен на него хлынул бы поток стрел, ему пришлось бы иметь дело с кипящей смолой и греческим огнём, Герольт уже было отвёл взгляд и хотел посмотреть на то, что происходило справа от него, но что-то вдруг его насторожило и заставило снова пристально взглянуть на штурмовую башню.