Роковой бриллиант дома Романовых

Первый из Орловых был стрельцом, с большим трудом избежавшим казни во время расправы Петра Великого со стрельцами. Его внук Григорий Григорьевич Орлов был одним из тех людей, которые в ночь с 27 на 28 июня 1762 года возвели на престол Екатерину II. Он умер в Москве в состоянии безумия. Его брат Алексей Григорьевич, убийца Петра III, умер вдали от родины. В жизни братьев Орловых голубой Могол всегда играл известную роль. Уже Иван Грозный владел этим бриллиантом… Он отнял его у царевича Иоанна Иоанновича, полагая, что его сын — его соперник у Марии Нагой, его молодой жены, и вскоре после этого грозный царь убил своего наследника. Павел I проиграл его в карты, как рассказывали… Тот самый Павел, который погиб под ударами преступных рук… и вдруг Бренкену вспомнилась кровавая судьба русских царей. Никогда раньше он не думал об этом… Борис Годунов, отравившийся от страха перед Лжедмитрием, Павел I, Александр II, Петр III. И разве не говорили, что и Великая Екатерина была отравлена?.. Да, это была жуткая галерея, достойная кисти Гойи, — история русских царей. Варварские случаи… кровь… — история русских царей. Варварские случаи… кровь… скрытые драмы… Эта несчастная Гессенская принцесса… прибыла в Россию, также не ведая ни о чем, как за полтораста лет до нее София Фредерика Ангальт-Цербстская, но принцесса Аликс не обладала крепкой здоровой натурой будущей императрицы Екатерины…

Смутный страх охватил курьера царицы. Может быть, это суеверие, но быть может, это и предчувствие. Во всяком случае, Вольдемар фон Бренкен эту ночь находился в тюрьме, рядом с мертвецом, заплатившим жизнью за свою великую любовь к куртизанке и павшим жертвой ужасных видений. Бренкен дал самому себе клятву солдата — проследить нить, указанную ему благоприятным случаем, и не успокоиться до тех пор, пока ему не удастся вручить в прекрасные руки государыни голубой Могол. Ему казалось, что ее жизненный путь каким-то необъяснимым и странным образом связан с его собственным.

Наступило утро.

Тяжелая, окованная железом дверь отворилась. Гремя ключами, вошел коридорный надзиратель. Его красное лицо было покрыто пятнами и напухло. Под водянистыми глазами виднелись синие мешки. От него пахло самогонкой. На койке лежал мертвец — в форме морского офицера. В течение ночи Бренкен переодел труп в свою форму, а сам надел жалкие лохмотья маркиза. Он только вынул из своих карманов деньги и электрический карманный фонарик. Все прочее он оставил в карманах своего мундира.

Надзиратель поставил на стол кувшин воды и кусок заплесневевшего хлеба.

Потом он поглядел на умершего, лежавшего в полной форме. Рядом с ним, съежившись, сидел другой заключенный.

— Эге! — сказал надзиратель. — Господин офицер! — он рассмеялся. Валяет дурака. — Он взял мертвеца за плечи и стал трясти его.

— Вставай, офицер! эй, слышишь ли ты, чертова кукла?

Но взглянув на восковое лицо, он понял, что тот умер.

— Иваныч! — крикнул он в коридор. — Поди-ка сюда! Царского холопа за ночь черт успел прибрать!

Солдат, стоявший снаружи на часах, тяжело громыхая сапожищами, в длиннополой шинели и с ружьем за плечами вошел в камеру.

Он с любопытством склонился над умершим.

— Так, так, — сказал он.

— Когда он?.. — обратился надзиратель к другому заключенному.

Они поглядели друг другу в глаза. В тот же момент заключенный выпрямился, надзиратель, получив страшный удар в живот и не издав ни звука, замертво свалился на солдата.

— Эге! — едва успел вымолвить солдат, как кулак Бренкена опустился на его голову. Но у сибиряка оказался железный череп, и он только пошатнулся. Потребовался второй удар. Солдат выронил ружье и упал с открытым ртом, побелев, как мел. Все это продолжалось одну минуту. Бренкен взял ключи, накинул солдатскую шинель и захватил винтовку. Он заботливо запер камеру снаружи и зашагал по двору ровным шагом взад и вперед, нахлобучив фуражку на лицо. Со двора доносилась монотонная казачья песня. И этот унылый напев вызывал в нем яркие образы лесов и степей, темнооких девушек, проливавших горькие слезы о возлюбленном, находящемся в далеком краю.

На лестнице послышались тяжелые шаги. Пришел офицер, проверяющий посты. Бренкен взял на караул. Офицер не ответил на приветствие, не обращая на него внимания, прошел дальше. Едва успели замолкнуть его шаги, как Бренкен поспешил вниз по лестнице.

Кругом бледно-розовый рассвет. Лампы повсюду потушены, но день еще не наступил.

— Где находится помещение коменданта? — спросил Бренкен у одного из надзирателей.

— Вот дурак, — коридор направо. Третья дверь.

Бренкен пошел быстрым тяжелым солдатским шагом. Он остановился, прижавшись к стене у двери комендантского помещения, и прислушался. Вдруг послышались шаги из-за угла. Часовой. Бренкен нажал ручку двери и вошел.

— Стой! Ты куда? — кричит ему вдогонку солдат. Но в описываемое нами время дисциплина была расшатана, и на окрики никто не обращал внимания.

Коменданта не было. За письменным столом сидел его адъютант, капитан Скобелев. Он даже не поглядел на вошедшего. Бренкен подошел к нему, отдал честь и прошел дальше. Он открыл двери, ведущие во вторую комнату, и увидел шубу капитана. К поясу была прикреплена кобура револьвера.

— Эй, ты, сукин сын, что ты там делаешь? — спросил капитан, не оборачиваясь.

В этот момент незнакомец вернулся в первую комнату. Капитан увидел направленное на него дуло револьвера.

— Ни звука, или я стреляю! — сказал Бренкен. Его молодое лицо стало каменным и жестоким. Дикая решимость молнией блеснула в его глазах.

Пораженный капитан не в состоянии был даже собраться с мыслями. Пришелец с быстротой молнии, как тигр, бросился на него и сжал ему горло, как бы желая перервать глотку.

Оба упали на пол. Бренкен был сильнее. Капитан задыхался с посиневшим лицом. Бренкен заткнул ему рот куском скатерти и связал его ремнем. Задыхаясь, пленный дико начал метаться по полу. Но Бренкен скрутил ему локти. Пот выступил на его лбу. Он надел фуражку и шубу капитана и в таком виде вышел из комнаты. У дверей он столкнулся с другим офицером.

Тот с удивлением посмотрел на него.

— Мятеж! в левом флигеле! — живо крикнул Бренкен и увлек офицера за собой.

— Дайте тревогу и вызовите стражу!

Офицер помчался со всех ног. Часовой поглядел ему вслед и потом с изумлением посмотрел на мнимого адъютанта. С другой стороны подошел комендант. Часовой взял на караул. Но едва полковник открыл дверь, как с проклятием отпрянул назад. Часовой бросил взгляд в комнату. В следующий момент он дал сигнальный выстрел.

Но таинственный полковник уже успел очутиться на улице. У ворот тюрьмы стоял в ожидании комендантский автомобиль, прекрасный германский мерседес. Бренкен с револьвером в руках бросился к шоферу, который только что с изумлением открыл дверцы машины.

— Валяй! Со скоростью в сто верст, если тебе жизнь дорога! Направление на юг!

Шофер зажмурил глаза и быстро завел машину. Бренкен почти упал на сидение. Внутри оказалась дама.

Автомобиль двинулся. Вслед послышались выстрелы. Мерседес помчался по улице с такой быстротой, что снег и грязь брызгами разлетались в обе стороны.

Молодая дама, укутанная в роскошные соболя, лежала, откинувшись на спинку сидения, и разглядывала умными карими глазами человека, сидевшего рядом с ней. Он скинул чужую шубу, все еще держа наготове револьвер. Мимо них быстро пролетали дома.

— Кто вы такая? — спросил Бренкен молодую даму. Ее стройное тело издавало запах свежих фиалок.

— Дочь коменданта, — спокойно ответила она.

В этот момент полицейские пытались перегородить им дорогу, но шофер направил прямо на них быстро мчавшуюся машину. Они отскочили в сторону. Вперед!

— Чего только не сделает страх перед револьвером, — усмехнулся Бренкен. Мимо них мелькнули заснеженные луга и озеро, подернутое льдом.

Она молчит. Он глядит ей в лицо. Породистое женское лицо. Губы сжаты. Ноздри нервно раздуваются. Наконец она сказала: