Бель-Роз

Но тут старый офицер с обеспокоенным видом обратился к д'Ассонвилю.

— Что вы делаете? Их же вдвое больше нас, и у них лучшая позиция.

— Как? Вы считаете врагов, господин Кюдрэ?

— Я делая это для короля. Нельзя так разбрасываться молодыми жизнями наших солдат.

— А вы разве не слышите, как вопиет о мщении каждая рухнувшая крыша в этой деревне? Нет, только вперед! Вперед!

Все, кто слышал эти слова, с ещё большей яростью бросились на мародеров. Завязалась схватка, и Жака впервые охватило упоение настоящим боем. Возникло острое желание мчаться, рубить, стрелять. А когда какой-то хорват выскочил перед ним, выстрелил и пуля сбила ему шляпу, это только подстегнуло Жака. Он бросился на хорвата и нанес ему удар саблей. Тот упал, раскинув руки. Первый в жизни Жака сраженный противник! Д'Ассонвиль, видевший все это, подъехал к нему и поздравил:

— Это было здорово! Считай, ты расквитался с ними за свой мешок. Да к тому же вместо одного ты спокойно можешь теперь заполучить два.

Бой закончился позорным бегством противника. Тем временем два гренадера принесли на носилках Кюдрэ.

— Граф, — обратился он к д'Ассонвилю, — вы были правы, но и я не ошибся. Мы их разбили, но зато они убили меня. Прощайте, капитан!

И с этими словами смертельно раненый Кюдрэ закрыл глаза навеки. Так Жаку пришлось впервые видеть смерть солдата.

В следующие два дня снова были стычки с противником. И снова Жаку пришлось убивать вражеских солдат.

Однажды он оказался на месте, усеянном трупами венгров. Тут он заметил среди них одного раненого, который полз к берегу реки. Жак подъехал к нему.

— Воды, воды! — бормотал венгр, обратив к нему лицо с запекшейся кровью. — Умираю…

Жак сбегал к реке и принес ему воды в шляпе. Когда венгр напился и обмыл лицо, Жак присмотрелся и узнал в нем того офицера, который собирался его повесить. Венгр тоже его узнал.

— Ну вот, — произнес он, — теперь ты можешь меня прикончить.

Жак молча с ужасом смотрел на него.

— Ведь это твое право, — продолжал венгр. — Давай, делай свое дело!

— Я не убийца.

— Смотри-ка, чистюля какой! Но мой принцип — встретил врага — пусти ему пулю в лоб…Воды, воды! У меня в печенках огонь!

Жак оставил ему воду в шляпе и отправился искать помощь. Вскоре он встретился с д'Ассонвилем.

— Ранен офицер-венгр, хотевший меня повесить по дороге в Артуа, — сказал он. — Нужна помощь…

Д'Ассонвиль дал ему двух гренадеров. Когда они подошли к венгру, тот взглянул на Жака.

— Что за сердце у тебя? — спросил он.

— Мое сердце принадлежит всем людям.

— Впервые вижу такого человека, — пробормотал венгр. Затем помедлил и сказал:

— Дай мне руку…Вот так.

— Как вы себя чувствуете?

— Прекрасно.

То были последние слова старого солдата.

Через два часа после этого события Жак сидел вместе с д'Ассонвилем в одной из комнат монастыря.

— Сядь рядом со мной, — попросил его д'Ассонвиль.

— Я? Рядом с вами?

— После боя все мы только солдаты, а не господа и слуги. Сядь и расскажи о себе подробнее.

Жак рассказал ему о себе все. Д'Ассонвиль взял со стола стакан с вином.

— Пью за осуществление твоих надежд.

Жак вздохнул.

— Ты прав, вздыхая, — заметил д'Ассонвиль. — Надежда — это предатель, наносящий коварный удар.

— Я надеюсь, потому что верю.

— Ясное дело, ведь тебе всего двадцать. Надежда — украшение юности: беда тому юноше, у кого её нет.

Д'Ассонвиль положил обе руки на плечи Жака и посмотрел ему в глаза.

— Так что же ты собираешься делать? — спросил он.

— Я говорил: еду в Париж за счастьем. Не оставаться же мне с вами.

— Это мы ещё посмотрим, — произнес д'Ассонвиль. — Но допустим, что ты прибыл в Париж. Что дальше?

— По правде говоря, не знаю. Буду стучаться во все двери.

— Прекрасный способ ни в одну не войти. У тебя есть деньги?

— Двадцать ливров в мешке, который надеюсь вернуть.

— Плюс пятнадцать луидоров за твое участие в сражении. Но триста пятьдесят ливров в Париже означают всего лишь два месяца жизни. Дальше что?

— Не знаю. Но я могу стать солдатом.

— Это другое дело. Не ты и не я сделали мир таким. В наши времена надо родиться графом или бароном, а вот стать им…

— Но мне нужен Париж, — растерянно пробормотал Жак. — Иначе я ничего не достигну.

— Париж годен только для богатых. Тебе придется стать, например, домашним секретарем: в доме благоухание, улыбка у рта, тишина и покой…

— Нет. — Голос Жака стал пронзительным. Д'Ассонвиль смотрел на него, не выдавая чувств. Но в душе он смеялся: какой Жак все-таки ещё мальчик!

— Нет! — снова воскликнул Жак. — Я останусь солдатом.

Жак без слов снял с себя руки д'Ассонвиля — жест, в котором в данном случае не приходилось сомневаться — он решился!

Несколько дней спустя на пятнадцать луидоров, полученных от капитана, он купил себе хорошего коня и покинул монастырь.

— Вот тебе рекомендательное письмо, — сказал ему на прощание д'Ассонвиль. — Если захочешь вернуться, я жду тебя. Если же будешь возвращаться к Мальзонвийерам, самым коротким путем станет дорога через Лаон. Я буду там. Прощай, дорогой.

Жак пожал руку капитана и отвернулся, чтобы скрыть слезу. Ведь он уже чувствовал себя гордым солдатом!

ГЛАВА 5. В КАЗАРМЕ

Без приключений Жак прибыл в Лаон. Первый солдат, которого он встретил, указал ему дорогу к жилищу господина Нанкре. Именно ему, своему брату, написал капитан про путешественника, прося оказать ему поддержку. Это был высокий, тощий и нервный мужчина с повелительным характером. Он был на пару лет моложе брата, но на четыре года старше по виду, с каменным лицом. Нанкре прочитал письмо д'Ассонвиля и помолчал минуту, затем вторую и третью…

— Хочешь стать солдатом?

— Да, капитан.

— Это то место, где свинца больше, чем золота.

— Мне нужно пробить себе путь в жизни.

— Смотри, не ошибись. У меня в артиллерии — дисциплина строгая. За третью провинность — расстрел.

— Надеюсь, не дойдет и до первой. По крайней мере, до расстрела уж точно. Это наверняка.

— Это твое дело. С завтрашнего дня ты мой солдат. Но…Имя твоего отца… — Нанкре помедлил. — Я предпочел бы, чтобы ты его носил по заслугам. Надо ещё проверить, достоен ли ты быть его сыном.

Жак ждал.

— Для полка твое имя слишком штатское. Назовем тебя…Да оно уже написано на твоем лице.

— И какое же?

— Бель-Роз.

И Нанкре вызвал капрала и представил ему нового рекрута.

Капрал Ладерут оказался неплохим человеком.

— Наш капитан — человек суровый, — сообщил он. — Не забывай об этом. Но если стараться, он тебя быстро повысит.

— Вы, я вижу, очень старались получить нашивки?

— Как повезет. Когда в офицерах убыль, дело идет быстрее.

— Будем надеяться, противник закидает нас ядрами…

— Это не преминет случиться.

— Молодцы испанцы!

— Наш майор сделал с их помощью карьеру. У нас десяток капитанов и три майора. Так что нужно всего три-четыре ядра и пяток гранат.

— По-моему, моя должность сапера — совсем неплохая.

— Превосходная. Здесь если один офицер теряет ногу, тридцать солдат остаются без головы.

— Да ну?

Бель-Роз надолго умолк, потом наконец обратился к капралу:

— Мсье Ладерут, вы ведь говорили, что в артиллерии приобретают или успех, или смерть?

— Да.

— Сколько служите вы?

— Восемь лет.

— Дьявол!

— Не волнуйся. Месяцев через шесть ты будешь сержантом. А на меня не смотри: я долго был курьером, вот и все. Не робей!

Так беседуя, они прибыли в казармы, где для Бель-Роза началась новая жизнь.

Надо сказать, начал он довольно рьяно. Капрал Ладерут, обучая солдат, иногда попадал в затруднения, так как не очень-то был внимателен, получая инструкции от сержанта. И тут, на счастье (или беду Ладерута?) выскакивал вперед Бель-Роз со своими поправками. Надо сказать, что сначала, кроме смеха, они ничего не вызывали. Кончилось тем, что, не выдержав, Ладерут пошел к Нанкре.