Словен. Первый князь Новгородский

Однако наутро все изменилось. Примчался вестник с западной границы с сообщением, что франкский король Дагоберт [2] пересек рубежи страны и движется в глубь Чехии.

– И что ему надо в наших землях? – недоуменно говорил Само в кругу военачальников, которых он собрал на совет. – Франкское королевство в упадке, его раздирают внутренние смуты. Сидеть бы ему на престоле и заниматься делами своей страны. Ан нет, тянет на военные подвиги, хочет доказать свою силу. Кому это нужно?

– Ему и нужно, – ответил один из воевод Само. – Сумеет одолеть нас, повысит свой вес в государстве, а потом, может, и соперников своих одолеет.

Глупый расчет. Если страна раздроблена, если нет единой мощи державы, никаких побед над соседями не добиться. Готовьтесь в новый поход, князья и воеводы!

Распустив военачальников, Само остановил Сбигнева, спросил:

– Воевода, примешь ли участие в новом походе? Не скрою, дружина словен является опорой моего войска, и я бы не хотел ее терять.

– Я буду верно служить тебе, король, поскольку ты обещал земли для моего племени.

– Я не из тех, кто меняет решения. Итак, мы вместе идем на франков?

– Только так, Само.

Из совета Сбигнев тотчас отправился в терем, который был предоставлен ему на проживание королем. В одной из светлиц он поселил Денницу. Она радостно встретила его.

– Как ты одна? Не скучала? – участливо спросил он ее.

– Я до сих пор не могу поверить, что все это не во сне, а наяву! – волнуясь, ответила она ему. – Только вчера была ничтожной рабыней, а теперь живу в такой роскоши! И кого я должна благодарить? Кому обязана всей своей жизнью? Только тебе, воевода, только твоей доброте и бескорыстной щедрости!

– Ну ладно, ладно, – в смущении отмахнулся он и продолжал: – Мы снова идем в поход. Я договорюсь, и твою светлицу оставят за тобой. Вернусь, будем думать, как тебе жить дальше.

– И нечего думать! Я отправлюсь вместе с тобой, воевода.

– Сбигнев, а не воевода, – поправил он ее.

– Хорошо… Сбигнев, – слегка запнувшись, ответила она; хотя он раньше просил его звать по имени, она до сих пор не могла к этому привыкнуть. – Я заметила, что в походах ты совсем не обихожен, питаешься из общего котла, белье тебе стирают телохранители, все как-нибудь, неумело, по-мужски. Думаю, тебе нужна женская забота, тогда и в шатре будет уютно, и пища вкусная, и одежда чистая. Уж я постараюсь изо всех сил!

Сбигнев был смущен таким поворотом разговора, некоторое время молчал, не зная, что ответить, но потом взглянул в честные, открытые глаза девушки и произнес те слова, которые исходили из глубины его души:

– Коли тебе самой хочется, но я рад быть рядом с тобой!

III

Войско сразу после выхода из столицы стало двигаться в боевом порядке. Впереди был выслан авангард, затем шли полки всех племен и королевская дружина, замыкал обоз арьергард из соединений ремесленников городов. Сбигнев посадил Денницу в крытую двуколку, запряженную спокойной кобылой, в возчики выделил своего дружинника, отличавшегося ровным характером, да еще посчитал нужным дать ему наставления двигаться тихо, без лихачества. Сам он ехал недалеко от нее, не надоедал частыми разговорами, но изредка осведомлялся, хорошо ли она себя чувствует и не нуждается ли в чем. На это она неизменно отвечала:

– Благодарствую, Сбигнев. Мне ничего не надо. Я ко всему привычна.

К Сбигневу подъехал Преслав, князь племени седличан, красивый и разбитной повеса, любитель выпить; он ранее пару раз приходил к Сбигневу с кувшинами вина, угощал, сам не отнимал чарки ото рта, но умел не напиваться и уезжал, прямо сидя на коне.

– И ты, воевода, с нами? – весело проговорил он, озорными глазами оглядывая окрестность. – Да никак сопровождаешь двуколку с красавицей? Хотелось бы знать, кто она такая.

– Это моя служанка, – сдержанно ответил Сбигнев. – Прошу держаться от нее подальше.

– Понимаю, понимаю! Лель, бог любви, покоряет даже в старческом возрасте! Да ладно, меня это не очень интересует. Вот скажи мне, Сбигнев, ради чего ты так стараешься, ради чего ведешь свою дружину на смертный бой?

– Завоевываю право на владение землей в Паннонии для нашего племени.

– Это я слышал. А личная выгода у тебя в чем состоит? Никогда не поверю, что ты ограничиваешься только этим желанием.

– Ничем другим.

– Тогда ты наивный и глупый человек. Каждый должен бороться за что-то большее, что можно ухватить в данный момент.

– Из-за чего ты воюешь? – Сбигнев заметил, что князь был навеселе, поэтому с ним излишне откровенен. – Разве может быть что-то важнее, чем служба родине, своему народу, благоденствие державы?

– Хе, сказал же такое! Что такое держава? Соединение племен под началом Само. Ущемление прав племенных вождей. Вот что такое благоденствие!

– И какие же племена объединил король?

– Большое число. Под его высокой рукой оказались чехи, зличане, дулебы, серличане, хебане, пшоване, хорваты и еще несколько более слабых племен.

– Но это прекрасно! Вы были разрознены, а сейчас представляете грозную силу, которая сокрушила авар. Теперь вы устремляетесь против могущественного Франкского государства.

– А я в этом потоке затерялся! Я потерял всякую самостоятельность! Я – почти никто!

– Ты остаешься князем. Разве этого мало? У тебя масса привилегий, поблажек, перед тобой продолжают пресмыкаться твои подданные, к тебе с уважением относится Само. Что тебе еще надо?

– Независимости. Чтобы я был полным хозяином в своем племени. Чтобы не оглядывался на верховного правителя. Вот что мне нужно.

Они некоторое время ехали молча. Потом Сбигнев сказал:

– Именно это погубило Руссинию. Боюсь, как бы оно не погубило державу Само.

– Да ладно, что это мы о каких-то высоких делах говорим. Я тут вижу прелестную мордашку. Почему бы ей не подарить цветы, которые я сорвал по пути к тебе?

Преслав с этими словами подъехал к двуколке и вручил букет Деннице. Та зарделась, но оттолкнула букет, произнеся:

– Вот еще. Совсем некстати. И с чего бы это?

Преслав хохотнул и умчался вдаль. Денница долго смотрела ему вслед…

Через два дня противники встретились на широком поле.

– Надо знать врага, с которым завтра сойдемся в бою, – говорил Само, нервно прохаживаясь между военачальниками в своем шатре. – Главное оружие у франка – секира с одним или двумя лезвиями. К ней привязана веревка, после броска секира возвращается к воину. Кроме того, противник имеет средней величины копье, он метает его во время сражения, и оружие вонзается в щит неприятеля, он наступает на копье, оттягивает щит и поражает беззащитного врага. Надо учесть, что каждый род у них по обычаю выстраивается клином и разрезает строй противника, как зубчатая пила.

Само передохнул, собираясь с мыслями, продолжал:

– Что мы можем противопоставить столь опасному неприятелю? Глубокое построение наших боевых порядков. Я строю свои войска в двадцать рядов. В этом построении заключается главная сила и преимущество перед врагом. Мы нанесем неожиданный, страшный удар по противнику, сокрушим его подвижной стеной, а если надо, то перейдем к обороне, оказав наибольшую силу сопротивления. В этом моя задумка на предстоящее сражение, глубоко отличное от противостояния аварам. Что вы скажете на это, князья и воеводы?

Князья и воеводы согласно кивали головами.

Наутро началось сражение. Славянское войско двинулось на ряды франков. Сначала двигалось медленно, но затем постепенно убыстряя шаг, а потом перешло на бег. По врагу был нанесен страшный удар, линии его смешались, перепутались, завязался тягучий, изнурительный бой. Потеряв преимущество в построении клиньями, франки пытались взять превосходство упорством, но их усилия разбивались о могучую стену воинов, построенных большим числом рядов. Постепенно преимущество славянского войска начинало сказываться то на одном, то на другом участке сражения, наконец, франки начали всеобщее отступление.