Кровь королей

начали без команды прорываться из кольца, другие бежали, бросая оружие, иные

сдавались римлянам. С начала последней атаки прошло менее часа, а римлянам

осталось лишь преследовать бегущих врагов. План Красса удался, но к радости

от одержанной победы примешивалась изрядная доля горечи - победа досталась

римлянам дорогой ценой.

 Ливень внезапно начавшись, так же внезапно прекратился. Среди разрывав туч

проглянуло солнце, осветив тусклыми лучами безрадостную картину. Двадцать

тысяч готов и восемь тысяч римлян осталось лежать на поле сражения. В

доспехах, забрызганных кровью, Кассий шел среди трупов и комок подкатывал к

горлу, когда он видел алые плащи легионеров Двадцать пятого, тех, кто,

выполняя приказ, не отступил ни на шаг, и чья доблесть дала римлянам время

для победного маневра.

 У подножья холма сидели и стояли, опираясь на скутумы, несколько сотен

изможденных людей в изрубленных доспехах, многие были изранены - это было

все, что осталось от легиона. Они почти не разговаривали, многие то и дело

прикладывались к походным флягам. Над телом Варгунтия рыдал, не скрываясь,

Копоний.

 - Как же ты это так? - едва слышно говорил он. - А фалернское-то мое? Не

верю, не верю...

 Кассий отвернулся, чтобы не видеть горе старого легата. И тут же его

взгляд наткнулся на скорбную процессию - несколько всадников несли на плаще

своего командира. Цестий был еще жив, но глубокая рана в груди не оставляла

сомнений - до утра он не доживет.

 'Красс пожертвовал этими людьми ради победы', - подумал Кассий. 'Был ли он

прав? Красс... Но где же он сам?'

 Только сейчас квестор понял, что полководцу давно бы следовало появиться.

Он в тревоге посмотрел туда, где возвышался орел Шестого легиона. Почему

Красс не спешит ободрить людей, отдать приказ, что делать дальше? Где же он?

 Охваченный внезапной тревогой, Кассий обернулся к контуберналу, вскочил на

коня и помчался к дальним холмам, с которых спустились солдаты Шестого.

'Неужели?!' - с ужасом думал он. 'Боги! Только не это!'

 Красс лежал на земле под значком легиона. Тень орла падала на его грузное

тело. Кто-то позаботился ослабить ремни его лорики, кто-то сунул под голову

скатанный солдатский плащ. Рядом сидел Лициний, его шлем покоился на земле.

Неотрывно глядя на Красса, легат Шестого то и дело проводил рукой по щеке и

качал головой.

 - Что с императором?! - крикнул Кассий, спешиваясь на ходу и холодея от

страшного предчувствия.

 Лициний не ответил. Молчали и трибуны с контуберналами.

 Кассий присел на колено, склонился к лицу проконсула.

 - Он еще дышит! Лекаря...

 - Послали уже, - тихо ответил Лициний. - Но он не успеет...

 - Что произошло? Он ранен?

 - Нет, квестор. Красс сам вел нас в бой. Я был рядом. И вдруг он начал

клониться с коня, мы его подхватили, в седле он уже не держался. Сердце не

выдержало... А он хотел одного - чтобы солдаты ничего не заметили. Последний

приказ был - продолжать атаку. Я думал...

 - Кассий.., - толстые губы Красса чуть шевельнулись, глаза на миг

приоткрылись. - Это ты? Я ничего не вижу...

 - Я, император.

 - Мы... победили?

 - Да. Готы разбиты. Эврих бежал. Я приказал преследовать.

 - Хорошо. Что-то со мной... Больно в груди...

 - Тебе не стоит говорить, император! Лекарь сейчас будет.

 - Лекарь... Нет. Я должен сказать, пока есть еще время... Я ухожу к

предкам. Я знаю это. Но Рим... Рим остается. И он должен... должен стоять

вечно! Помни, Кассий! Поклянись мне... Ты... поведешь легионы... Рим...

Император... Мой сын...

 Кассий склонился к самым его губам, но все равно едва слышал. С последними

словами голос Красса пресекся, грудь перестала вздыматься, сердце проконсула

больше не билось.

 Квестор медленно выпрямился. Вслед за ним, глотая слезы, поднялся Лицний.

 - Я клянусь тебе, - произнес Кассий, прижав к груди сжатый кулак. -

Клянусь продолжать твое дело, насколько хватит сил. Ты занял достойное место

среди предков, великий сын Рима.

 Контуберналы, трибуны и простые легионеры склонили головы. Так, победив

при Нарбоне, ушел Марк Лициний Красс, Император.