Эмблема предателя (ЛП)

- Вы уверены, что это необходимо, сеньор? - не мог сдержаться штурман.

- Будет всего лишь пустяковый синяк. Не трусь, парень. Это должно выглядеть по-настоящему. Не вставай некоторое время.

Он услышал глухой удар, и из ведущего вниз люка высунулась голова. А за ней и потерпевшие кораблекрушение. Начало смеркаться.

Капитан и человек с ножом спустились к спасательной шлюпке у левого борта - подальше от кают-компании. Спасенные устроились в ней, дожидаясь одноглазого с ножом, который снова накрыл голову капюшоном.

- Двести метров по прямой, - сказал ему капитан, махнув в сторону Португалии. - Оставьте лодку на пляже, она мне понадобится. Я потом ее заберу.

Немец снова пожал плечами.

- Да знаю я, что ты ни хрена не понимаешь. Вот, возьми, - сказал Гонсалес, возвращая ему нож.

Тот левой рукой засунул его за пояс, а правой пошарил под плащом, вытащил оттуда какой-то небольшой предмет и вложил его в руку капитана.

- Verrat, - произнес он, ткнув себя в грудь указательным пальцем. - Rettung, - теперь он ткнул пальцем в испанца.

Гонсалес внимательно изучил подарок. Это было нечто вроде медали, очень тяжелой. Он поднес ее к висящему в рубке фонарю, и она засияла характерным блеском.

Предмет был сделан из чистого золота.

- Слушай, я не могу принять...

Но он говорил в пустоту. Шлюпка уже удалялась, и ни один из ее пассажиров не оглянулся.

До конца своих дней бывший капитан испанского флота Мануэль Гонсалес Перейра посвящал каждую свободную от работы в книжном магазине минуту изучению этой золотой эмблемы, со всё возрастающим интересом. Она состояла из двуглавого орла на стальном кресте. Орел держал меч, над его головой была начертана цифра 32, а в груди инкрустирован огромный бриллиант.

Гонсалес узнал, что это масонский символ высокой ступени, но все эксперты, с которыми он разговаривал, сказали, что это наверняка фальшивка, в особенности из-за использования золота. Немецкие масоны никогда не применяли благородные металлы в эмблемах Великих Мастеров. Характер огранки бриллианта - насколько смог его оценить ювелир, не вынимая камень - позволял датировать ее между концом XIX и началом XX века.

Долгими бессонными ночами книготорговец размышлял о том разговоре на палубе с Загадочным Одноглазым, как его ласково окрестил младший сын Гонсалеса Хуан-Карлос.

Мальчик никогда не уставал слушать эту историю и выдумывал самые невероятные версии относительно личности спасенных. Но в особенности в него вселяли энтузиазм последние слова. В немецком словаре он нашел их значение, и медленно повторял, словно так понимал лучше.

- Verrat - предательство. Rettung - спасение.

Книготорговец умер, так и не разгадав загадку, скрывавшуюся за эмблемой. Его сын Хуан-Карлос унаследовал этот предмет, а также книжный магазин. Однажды в сентябре 2002 года в магазин зашел старый и малоизвестный писатель, чтобы представить свою последнюю книгу о масонстве. На презентацию никто не пришел, и чтобы убить время и немного смягчить дискомфорт гостя, Хуан-Карлос решил показать ему фотографию эмблемы. Увидев ее, писатель изменился в лице.

- Откуда у вас это фото?

- Это старый значок, принадлежавший моему отцу.

- Он до сих пор у вас?

- Да. По треугольнику с номером 32 мы пришли к выводу, что это...

- Масонский символ. Наверняка подделка, судя по форме креста и по бриллианту. Вы его оценивали?

- Да. Стоимость материалов - около трех тысяч евро. Не знаю, есть ли какая-нибудь историческая ценность.

Писатель несколько секунд смотрел на фото, прежде чем ответить. Его нижняя губа дрожала.

- Нет-нет. Определенно нет. Разве что как диковинка... но сомневаюсь в этом. Хотя я хотел бы его купить. Ну знаете, для моих исследований. Я вам дам четыре тысячи евро.

Хаун-Карлос вежливо отклонил предложение, и писатель обиженно удалился. Он начал приходить в магазин ежедневно, хотя даже не жил в городе. Притворяясь, что копается в книгах, на самом деле он подглядывал за Хуаном-Карлосом поверх своих очков в толстой оправе. Книготорговец стал чувствовать за собой слежку. Однажды зимним вечером, когда он возвращался домой, ему показалось, что он слышит шаги за спиной. Спрятавшись за углом, он стал ждать. Через несколько мгновений появился писатель - скользящая тень, дрожащая в поношенном пальто. Хуан-Карлос вышел из укрытия и прижал его к стене.

- Это должно прекратиться, ясно вам?

Старик зарыдал и рухнул наземь, что-то бормоча и хватаясь за коленки Хуана-Карлоса.

- Вы не понимаете. Я должен им обладать.

Хуан-Карлос смягчился. Он проводил старика до ближайшего бара и поставил перед ним бокал с бренди.

- А теперь выкладывайте правду. Он очень ценный, так ведь?

Писатель помолчал, прежде чем ответить, изучающе глядя на книготорговца, который был на тридцать лет моложе и на пятнадцать сантиметров выше. Наконец, он решил, что игра проиграна.

- Он бесценен. Хотя мне он нужна не поэтому, - заявил он с презрительной гримасой.

- Тогда зачем?

- Ради славы. Славы открытия. Он послужит основой для моей следующей книги.

- Значок - основа для книги?

- Его хозяин. За годы исследований я смог воссоздать его жизнь, копаясь во фрагментах дневников, архивах, частных библиотеках... во всяких клоаках истории. Во всём мире о нем знает лишь десяток человек, не слишком общительных. Все они - масоны, Великие Мастера, и ни у одного нет всех фрагментов, только у меня. Хотя никто мне не поверит, если я об этом расскажу.

- Попробуйте рассказать мне.

- Только если вы мне кое-что пообещаете. Что позволите мне его увидеть. Всего разок.

Хуан-Карлос вздохнул.

- Ладно. Но при условии, что ваш рассказ покажется мне интересным.

Старик наклонился через стол и начал нашептывать книготорговцу тайную историю, которая до сих пор переходила из уст в уста, и те, кто ее знал, поклялись никогда о ней не рассказывать. Историю о лжи, о запретной любви, о забытом герое и убийстве тысяч невинных руками одного человека. Историю эмблемы предателя...

Непосвященный

Где понимание не выходит за пределы личного

Символ непосвященного - это протянутая открытая ладонь, она одинока, но способна уцепиться за знания.

1

На ступенях особняка Шрёдеров была кровь.

Увидев ее, Пауль Райнер вздрогнул. Конечно, он не впервые в жизни видел кровь. С начала апреля по май 1919 года все обитатели Мюнхена пережили за эти тридцать дней столько кошмаров, сколько не ощущали за четыре года войны. В неспокойные месяцы между концом империи и провозглашением Веймарской республики несколько разных группировок пытались навязать свои интересы. Город захватили коммунисты и объявили Баварию советской республикой. Участились грабежи и убийства, когда Фрайкорпс [5] перерезали сообщение между Берлином и Мюнхеном. Повстанцы, осознавая, что времени у них мало, торопились расправиться с политическими врагами. Гражданских в основном казнили по ночам.

Так что Пауль уже видел кровь, но никогда перед дверью собственного дома. Крови было немного, как раз под косяком большой дубовой двери.

"Вот бы это Юрген брякнулся вниз головой и выбил себе все зубы, - подумал Пауль. - Может, тогда он оставит меня в покое хоть на несколько дней".

Он с грустью покачал головой. Вряд ли ему так повезет.

Ему было всего пятнадцать, но на сердце уже лежала горечь, как ленивые облака закрывают солнце в середине мая. Всего полчаса назад Пауль слонялся в кустах Энглишер Гартен, радуясь, что когда закончилась революция, он смог вернуться в школу, но не из-за уроков. Пауль всегда опережал сверстников, и даже профессора Вирта, который вызывал у него скуку. Пауль читал всё, что попадалось ему в руки, поглощая книги, как пьяница выпивку в день получки. В классе он лишь делал вид, что слушает, но всегда был первым.