Путешествие в страну Офир

И так как донья Мария нерешительно наклонила голову в знак согласия, он заявил торжественно:

– Я позволю себе называть вас именем, под которым вы навечно останетесь в памяти испанцев… Донья Мария Пачеко де Падилья! Сеньор капитан пообещал вам и безусловно доставил бы вас к берегам Португалии. Но неизвестно, как бы там сейчас было встречено судно, идущее под кастильским флагом. Кроме того, мне думается (хотя сеньор капитан начисто отверг мои возражения), что это могло бы в дальнейшем усложнить его отношения с императором. А моя «Нормандия» вольна плыть куда угодно. Я – тоже. – Метр Жан улыбнулся.

Донья Мария тоже улыбнулась – в первый раз за это утро!

– Вчера вечером, вернее, ночью, – продолжал Анго, – мне очень долго и напрасно пришлось убеждать сеньора капитана оказать огромную честь скромному судовладельцу из Дьеппа и передать ему заботу о ваших удобствах и о выполнении ваших планов. Очень прошу вас, донья Мария, а также вас, сеньорита, пожаловать на «Нормандию» и проверить, все ли необходимое для дамы приготовлено в ее каюте… Так как до Португалии рукой подать, переход наш по морю не будет длинным. А я, доставив вас в Португалию, тут же поверну свою «Нормандию» к моему родному Дьеппу. Только назовите португальский порт или гавань, куда нам нужно будет пристать.

– Если можно, то не в порт и не в гавань… Мы там привлечем ненужное внимание… Лучше всего в Жоао, это маленький рыбачий поселок… Они извещены… – тихо ответила донья Мария.

– Однако, метр Анго, – чуть хмурясь, заметил капитан, – вы до постановления суда уже разрешаете себе принимать решения?!

– Судья, как вы слышали, высказался в мою пользу, – возразил Жан Анго.

При этом он так хорошо улыбнулся, протягивая сеньору капитану руку, что тот волей-неволей вынужден был ее пожать.

– Не упрямьтесь зря, сеньор капитан, – заметила сеньорита. – И метр Анго, и сеньор маэстре, и сеньор пилот, и сеньор эскривано, и даже наш сеньор боцман стоят за то, чтобы в Португалию донью Марию доставили на «Нормандии». Допускаю, что сеньором боцманом руководит беспокойство за целость «Геновевы», но уж ни маэстре, ни пилота, ни эскривано нельзя заподозрить в трусости или в желании уклониться от выполнения долга!

– Да это что? Бунт на корабле? – поворачиваясь к Франческо, произнес с деланным возмущением капитан. – Недаром, следовательно, я дважды посылал за тобой Хуанито, а потом еще и сеньора маэстре. Уж ты наверняка поддержал бы своего капитана!

И так как он, обращаясь к Франческо, уже весело смеялся, тот на шутку отважился ответить шуткой:

– Сеньор капитан, боюсь, что я тоже примкнул бы к бунтовщикам!

С «Нормандии» на «Геновеву» и метр Анго и метр Криньон перебирались по доске, которая так и ходила вверх и вниз под ногами смельчаков. Метр Анго сообщил сеньорите, что он уже распорядился сколотить доски пошире, чтобы дать возможность донье Марии совершить этот переход в сопровождении двух-трех человек из экипажа «Геновевы».

Сеньорита позвала Франческо поглядеть на это новое сооружение.

– Я ведь имел в виду и ваши удобства, сеньорита, – сказал метр Анго. – Полагаю, что вы возьмете с собой и Франческо. Донья Мария передала, что будет рада таким провожатым.

– Мне кажется, – тихо возразил Франческо, – что перевести свою гостью на «Нормандию» несомненно вызовутся сеньор капитан и сеньор маэстре… Однако доска для перехода действительно настолько широка, что заодно с ними сможет перейти и сеньорита. Наверно, говоря о провожатых, именно сеньориту имела в виду донья Мария: обе они ведь были неразлучны все это время…

Метр Жан, вздохнув, только покачал головою.

– Вы после ночной вахты, сеньор Франческо, кажется, свободны сегодня? – спросила сеньорита. – Давайте побродим немного по палубе. Господи, пресвятая богородица! Посмотрите, что метр Анго вытворяет!

Широкая, нет – широченная доска, проложенная между двумя кораблями, была застлана бархатным ковром. Пройти по такому помосту одновременно могли бы не три-четыре человека, а, пожалуй, целый отряд. И, к счастью, море на этот раз было на диво спокойное.

– Конечно, это очень красиво! – сказала сеньорита. – Только не знаю, нужно ли все это, – добавила она задумчиво. – Вспомните, как донья Мария добиралась до «Геновевы»… Уж кому-кому, но Марии Пачеко де Падилья в отваге отказать нельзя! А вы что скажете по поводу такой роскоши?

– Ничего зазорного я в этой роскоши не вижу, – ответил Франческо. – У Анго есть отличный ковер, вот он и решил его подостлать под ноги своей гостье. А относительно отваги… Мне приходилось наблюдать, как в минуты опасности или крайней необходимости человек, напрягая все свои силы и всю свою волю, совершал поступки, которые можно приравнять к подвигу… Но вот опасность миновала, а человек после всего испытанного в совершенно спокойные минуты вдруг теряется от какого-нибудь пустяка: неожиданно хрустнет в лесу сучок под ногой, а он вздрагивает, точно это выстрел ломбарды. Простите, я неправильно выразился. Не человек в минуты опасности сознательно напрягает свои силы и волю, нет, он в этом как бы и не участвует: и сила и воля сами приходят ему на помощь… Простите, я очень бестолково излагаю свои мысли. Вот вам еще один случай посмеяться над неудачником…

– А вам много раз случалось наблюдать, как я смеюсь над вами? – спросила девушка сердито. – И почему вам кажется, что вы неудачник?

– Хотя бы потому, что я так невнятно излагаю свои мысли…

– Вы говорите об этом слишком часто и, на мой взгляд, неискренне. И еще я могла бы добавить, что вы на редкость удачливы, но это завело бы нашу беседу слишком далеко… Пойдем-ка лучше предупредить донью Марию, что «Нормандия» готова к встрече гостьи. Поскольку дядя и маэстре не упустят случая в последний раз оказать маленькую услугу донье Марии и вызовутся ее сопровождать, мешать им не стоит… А вас, сеньор Франческо, – добавила девушка, смеясь, – я все же попрошу дать мне возможность совершить этот «опасный переход», опираясь на вашу сильную мужскую руку. И надеюсь, что вы не обратитесь от меня в постыдное бегство… И еще я надеюсь, что вы вместе с нами будете приняты при императорском дворе…

Франческо мог бы возразить, что на такую высокую честь, как прием при императорском дворе, он не рассчитывает. В Сен-Дье Франческо были вручены письма к Эрнандо Колону с просьбой разрешить подателю сего воспользоваться, если возможно, богатой библиотекой сына адмирала. Имелось у Франческо и письмо к Америго Веспуччи: до Сен-Дье так и не дошло еще известие о том, что тот умер десять лет назад. Веспуччи был возведен в ранг главного лоцмана Португалии. О работе его, о его обязанностях, о жизни его и даже о его смерти слухи не распространялись. Помещение, в котором хранились карты новооткрытых земель, описания путешествий, записки географов и картографов, строго оберегалось. Говорят, что на двери помещения, в котором Веспуччи провел последние годы жизни, было навешано пять замков с очень замысловатыми затворами, а люди, изготовлявшие их, исчезли бесследно. Может быть, это были домыслы невежественных людей, но ведь всему миру известно, что Португалия, так же как и Испания, умеет беречь свои тайны.

Расставание с доньей Марией Пачеко де Падилья нисколько не походило на прощание с «Флердоранж».

У Жана Анго хватило и ума и такта не обставлять с излишней пышностью эту горестную разлуку доньи Марии с родиной.

Постланный ей под ноги ковер был единственным знаком его благоговейного внимания к даме.

…«Геновева» все же на некотором расстоянии сопровождала «Нормандию» до местечка Жоао. Было условлено, что «Геновеву» оповестят, если почему-либо замыслы Жана Анго потерпят неудачу. Так сказал метр Анго, а он слов на ветер не бросает! Если все обойдется благополучно, Анго тут же отправится в свой родной Дьепп. И опять матросы «Геновевы» по-братски прощались с матросами «Нормандии», в точности как неделю назад с командой «Флердоранж».

Франческо выполнил желание сеньориты и проводил ее на «Нормандию», но тут же, распрощавшись, повернул назад.