Дворец Посейдона

Оскар с недоумением уставился на Гумбольдта и Рембо. – О чем вы, собственно, говорите?

Гумбольдт насмешливо вскинул бровь.

– Странное дело! Я-то думал, что ты давно обо всем догадался.

Часть 2

На глубине

22

Спустя две недели

Ставрос Никомедес торопливо поднимался по лестнице роскошной виллы своего деда. Перепрыгивая через ступени, он пронесся мимо ошарашенного швейцара, распахнувшего перед ним парадную дверь, мимо застывшего с изумленным видом домоправителя и слуги со щеткой в руках, на второй этаж. Дело, с которым он явился, не терпело никаких отлагательств. Эхо его шагов разносилось по пустынным переходам и покоям, пока он почти бегом приближался к кабинету почтенного патриарха.

Ставрос не известил старика о своем приходе, но знал, что примерно в это время Архитас усаживается за свой письменный стол, чтобы просмотреть свежие выпуски газет. Именно о газетах он и собирался поговорить с дедом. Подмышкой у него был зажат номер французской «Ле Фигаро» с набранным крупным, словно кричащим шрифтом заголовком на первой полосе.

У дверей кабинета молодому человеку преградил дорогу личный слуга деда, исполнявший обязанности телохранителя.

– Вам туда нельзя, господин Никомедес.

– Я должен увидеть его немедленно! Это срочно.

– Ваш дедушка занят делами.

– Я тоже по делу чрезвычайной важности. Пропустите меня, иначе я буду вынужден применить силу. Немедленно!

Слуга, напустив на себя важный вид, возразил:

– Это исключено! Вам следовало заранее договориться о встрече с моим господином. Подайте запрос в письменном виде. На этот счет у меня самые строгие указания…

Пропустив слова слуги мимо ушей, Ставрос попытался оттереть его плечом и проскользнуть в дверь. Он уже взялся было за дверную ручку, когда тяжелая лапища схватила его за плечо.

– Не делайте глупостей, господин Никомедес! – проговорил слуга. – Ведь я легко могу…

Ставрос молниеносно развернулся, и его увесистый кулак с хрустом врезался в скулу слуги. Глаза ретивого телохранителя закатились, он отшатнулся к стене и сполз на пол, растянувшись у порога кабинета, который так бдительно охранял. Больше не обращая на него внимания, Ставрос толкнул дверь и ворвался в кабинет деда.

Так и есть – старик сидит за письменным столом со стаканом чая в одной руке и газетой в другой. Больше того – патриарх ввиду раннего времени еще не вполне одет. Внук с удивлением увидел бледные тощие ноги старика, длинные черные носки и поддерживающие их резинки. Брюки патриарха, аккуратно сложенные, висели рядом с ним на спинке стула.

На какой-то миг старик опешил, но тут же взял себя в руки и сурово нахмурился.

– Ты что позволяешь себе, мальчишка? Как ты посмел ворваться сюда без доклада?

– Мне срочно нужно поговорить с тобой. Я не могу ждать!

– Где Давид?

– Давид? Этот твой цепной пес? Он, кажется, решил немного вздремнуть.

Ставрос прикрыл за собой дверь.

– Вздремнуть? Что это значит?

– У него небольшой отдых. Мне пришлось позаботиться, чтобы нам не мешали поговорить.

На лице старика чередовались выражения гнева и испуга. Он не ожидал от своего внука такой прыти.

– Чего ты хочешь?

– Ты знал, что Папастратос умер?

– Кто такой Папастратос?

– Не валяй дурака! – вспылил Ставрос. – Ты прекрасно знаешь, о ком я говорю. О Христосе Папастратосе, декане факультета морской техники Политехникума. Он был другом Александра Ливаноса и одним из тех немногих, кто сохранял верность ему до самой смерти. Я высоко ценил этого человека и незадолго до его смерти виделся с ним. Он был в добром здравии и наслаждался жизнью.

Старик схватил свои брюки и оделся.

– От чего умер этот твой Папастратос?

– Причина смерти достоверно не установлена. Его сердце просто перестало биться.

Старик пожал плечами.

– Прискорбно. Но все мы день ото дня не становимся моложе, а в последние недели стояла такая жара…

Ставрос выпятил челюсть.

– А это что может означать? – Он бросил французскую газету на стол перед дедом. Заголовок гласил: «По всей Франции разыскивается неизвестный – убийца полицейского».

На мгновение в глазах патриарха мелькнул страх.

– И что, по-твоему, это значит?

– Я получил известия от Гумбольдта из Парижа. Он сообщает, что едва спасся от покушения на свою жизнь и жизни его спутников. Описание того, кто его преследовал, в точности соответствует описанию внешности убийцы конного жандарма, приведенное в статье в «Фигаро». Сначала Папастратос, потом Гумбольдт… не думаю, что это простое совпадение.

Старик продолжал молчать.

– Ты что-нибудь знаешь о покушении в Париже?

Архитас откинулся назад. Некоторое время в кабинете царила глубокая тишина. Наконец старик проговорил:

– Разумеется.

– Я хочу знать, что происходит.

Старик вздохнул.

– Вообще-то, мы, твой отец и я, не хотели втягивать тебя в это дело. Мы хотели сохранить все в тайне.

– Поздно. Мы уже по уши в этой проблеме. Семья – это главное, разве не это ты без конца повторял? Посмотрим, действительно ли ты так думаешь.

Архитас возмущенно сверкнул глазами, однако совладал с собой.

– Хорошо. Тогда посмотрим, сможешь ли ты принять правду такой, как она есть. Человек, который упоминается в газетной статье, – ассасин, профессиональный убийца. Я нанял его, чтобы устранить Гумбольдта, так как не желаю, чтобы тот копался в делах, которые его не касаются.

– Что?! – Ставрос не мог поверить ушам. – То есть, ты хочешь, чтобы его убили?

– Если он умрет, виноват в этом будешь ты. Ты, и больше никто.

Его указательный палец, подрагивая, повис в воздухе.

– Я просил тебя отозвать этого ученого и прервать его поиски, но ты не пожелал меня услышать.

– А Папастратос?

Старик дернул костлявым плечом.

Ставросу почудилось, что земля у него под ногами разверзлась. Теперь стало окончательно ясно – его дед утратил разум.

– Но почему? Я ничего не понимаю…

Глава семьи выдвинул ящик письменного стола и вынул оттуда старое письмо.

– Пришло время доказать, мой мальчик, готов ли ты владеть семейными тайнами и распоряжаться ими, как зрелый мужчина.

Ставрос недоуменно вскинул взгляд.

– Что ты имеешь в виду?

– Наше проклятие!

Старик словно выплюнул эти слова.

– Угрозу, висящую над нашей семьей уже многие годы, словно нож гильотины. И не только над нами, но и над многими честными афинянами.

– Ничего не понимаю…

– Тогда прочитай вот это.

Старик протянул внуку письмо.

Ставрос с волнением развернул лист бумаги, потертый на сгибах. Письмо, очевидно, было написано несколько лет назад и побывало во многих руках. Чернила кое-где расплылись под действием влаги. Он попытался разобрать написанное, но света в затемненном кабинете не хватало. Тогда он направился к окну и отдернул штору.

Когда же Ставросу удалось прочесть все от первой до последней строчки, его глаза расширились от ужаса. Он потрясенно уставился на деда.

– Это… я просто не могу поверить!

– Придется. Это письмо попало ко мне пять лет назад, и с тех пор не было дня, чтобы я не перечитывал его. – Старик откашлялся. – Сначала я решил, что это фальшивка. Глупая шутка или происки конкурентов, однако теперь я убежден, что письмо подлинное, а все написанное в нем – чистая правда.

– Но как такое возможно? Человек, написавший это, уже много лет мертв.

– У тебя есть доказательства?

Ставрос удивился.

– Что ты имеешь в виду?

– Только то, что все мы заблуждались. Здесь ясно сказано, что его главная цель – уничтожить нас и все, что имеет к нам какое-либо отношение. Он намерен истребить нашу семью и наши корабли один за другим. Именно это и начало сейчас происходить. Он пишет, что будет мстить до тех пор, пока не сотрет весь наш род с лица земли.