Галерные рабы его величества султана (СИ)

— За золотом дело не станет, почтенный Сулейман-паша. Но мне необходима помощь. Иначе, сам знаешь, что меня ждет в Стамбуле.

— Взлеты и падения при дворе светлейшего падишаха полумира бывают внезапными. Я вот уже три года состою в скромной должности хранителя султанского попугая. А ты быстро взлетел высоко и стал вторым человеком после великого визиря.

— Если я сумею удержаться на своем месте, то ты, Сулейман-паша, получишь более выгодную должность.

— Пусть все будет, так как ты хочешь, Дауд-бей. Но великий визирь, твой покровитель, хоть и большой человек в империи, но он не султан. И против воли Мухаммеда IV он не пойдет если что. А султана уже настроили против тебя.

— Но кто? Я хочу знать своего врага! — вскричал Дауд-бей.

— Не стоит так повышать голос, почтенный бей. Хоть нас здесь никто и не может слышать, но все равно не нужно кричать. А твоих врагов много, бей. Это все кто завидует твоему возвышению. Они не так умны, как ты, но не желают чтобы ты их обошел. Больше того, они в тайне мечтают, сменить и самого великого визиря.

— А кто будет вместо него?

— Ибрагим-паша претендует на эту должность. Сам, понимаешь, почтенный Дауд, что наш султан не интересуется государственными делами. Он на охоте или в гареме с одалисками. И правит империей визир Кепрюлю. Но султан может сменить его у руля империи. А за Ибрагим-пашой стоят многие придворные.

— И они могут нанести Кепрюлю удар через меня.

— Да. И в этом случае великий визирь откажется от тебя, почтенный Дауд-бей. Сам понимаешь, хоть ты и дорог ему, но своя голова дороже.

Вдали послышался шум. Это были шаги человека, что шел по дорожке среди цветов со стороны фонтана. Сулейман-паша посмотрел туда и сказал:

— А вот и тот, кого мы ждем, почтенный Дауд-бей.

К ним приблизился молодой человек в шелковом халате и чалме. На вид это был не осман, а принявший ислам европеец. Он почтительно поклонился, произнес приветствие и получил разрешение войти и сесть рядом.

— Ты еще не знаешь нового баш-дефтедара империи Мустфара? Он молод, но великий визирь верит ему.

Сулейман представил чиновника и Дауд-бею. Дауд не видел его, но много слышал о его талантах. Это был венецианец по рождению и в прошлом купец, захваченный в плен берберскими пиратами. Его продали в Стамбул, и его купил сам Мехмед Кепрюлю. Он быстро освоился на новом месте и принял ислам. И вот он баш-дефтедар османской империи. Иными словами главный казначей султана.

— Я слышал о талантах Дауд-бея.

— И я слышал о тебе, эфенди Мустафар. Ты отлично разбираешься в налогах и умеешь придумывать новые. Мало кто может сейчас придумать, что можно еще обложить. Но ты это умеешь, эфенди.

— Я нашел деньги на окончание строительства Новой мечети и средства на благоустройство дворца. Тот, кто занимал пост баш-дефтедара до меня так повышал "Десятую деньгу"* (*Десятая деньга — подоходный налог в размере одной десятой от доходов), что её стали называть "Третей деньгой". И это вызвало восстания во многих бейликах* (*бейлик — область империи подвластная бейлербею) империи.

— Мне известно это, почтенный Мустафар. Ты умный человек. С умными людьми всегда приятно иметь дело, — Дауд-бей сделал комплимент новому знакомцу.

— Это если ты сам умный, — с улыбкой произнес Сулейман. — На дураков это не распространяется. А во дворце падишаха дураков хватает.

— И я пришел к тебе именно из-за этого, почтенный эфенди Дауд. Многие чиновники из новых турок* (*новый турок — христианин принявший ислам) ненавидят тебя как турка коренного. Они завидуют твоему возвышению. Я также не пользуюсь их расположением, хоть сам из их числа. Сулейман-паша посоветовал мне заключить с тобой союз.

Дауд-бей склонил голову в знак согласия.

— На тебя, почтенный Дауд-бей, поступила жалоба самому султану Мухаммеду IV. А ты знаешь, как бывает вспыльчив султан. В такой момент тебя не защитит и сам великий визирь, мой добрый покровитель. Тем более что и над его головой собрались тучи.

Дауд-бей побледнел. Такой прыти от своих врагов он просто не ожидал.

— Но кто подал жалобу на меня? И все меня можно обвинить?

— Жалобу на тебя подал анатолийский казаскер* Вахид-паша (*казаскер — верховный судья. Было два казаскера в империи османов: один для европейской части — румелийский казаскер, второй для азиатской — анатолийский казаскер). Он завидует тому, что тебя назначили на высокую должность камакам-паши* (*Каймакам-паша — заместитель великого визиря Османской империи. Выполнял обязанности визиря когда сам визир отбывал из Стамбула по делам или на войну). А он стоит за Ибрагима-пашу в должности великого визиря.

— Но в чем он меня обвинил? Я ведь совсем мало занимаю свою должность, — искренне удивился Дауд-бей. — Мне даже не дали еще ни одного бакшиша* (*Бакшиш — приношение, взятка).

— Разве султан рассердиться за бакшиш? Это нормально в нашей империи, почтенный Дауд-бей, — сказал Сулейман-паша. — Твое дело много сложнее.

— Он обвинил тебя в том, что ты куплен золотом московского царя, — сказал Мустафар.

Дауд страшно побледнел. Это было солидное обвинение. Государственная измена! Служба врагу!

— И султан этому поверил?

— Анатолийский казаскер умет выбирать время для подачи жалоб. Султан был в ярости. Но за тебя вступился великий визир и назначил расследование.

— Но может ли Вахид-паша доказать это? Что дало ему право обвинять меня в таком преступлении?

— Против тебя свидетельствовал некий капитан галеры по имени Мустафа и его корабельный ага Абдурохман. Они сказали, что ты выкупил двух рабов с галеры "Меч падишаха", которые попали на судно не просто так.

— Что? Но я купил не двух, а около 20 рабов для работы на одной из моих маслобоен.

— Это так, но разве сейчас эти рабы на твоей маслобойне до сих пор? — спросил Мустафар.

— Нет. Дело в том, что целая группа моих рабов бежала и участвовала в восстании, которое было подавлено силами наместника Трапезунда.

— Эти рабы мертвы? — спросил Сулейман-паша.

— Да. Они казнены. Но их стоимость была мною внесена в казну и галера падишаха от того не пострадала.

— Казаскер Анатолии утверждает, что те рабы специально были посланы из Крыма в пределы священной империи Османов. И ты должен был их выкупить и тайно переправить в Стамбул. Капудан-паша галеры "Меч падишаха" Мустафа и корабельный ага Абдурохман в Стамбуле. И если они увидят тех рабов, то узнают их.

— Эти рабы уже мертвы, — уверенно соврал Дауд-бей…..

Стамбул: Эйюб — Дворец великого визиря

Падишах Блистательной Порты Мухаммед IV приехал в Стамбул неожиданно. Анатолийский казаскер Вахид-паша так сумел его напугать, что султан даже бросил охоту.

Он сразу же отправился в резиденцию великого визиря Мехмед Кепрюлю великолепный Эйюб. Это был большой двухэтажный дворец, построенный напротив пристани, утопавший в зелени садов и роскошных цветников.

— Мехмед! — султан как вихрь ворвался в покои Кепрюлю. — Ты отдыхаешь в то время как в серале* (*сераль — дворец) зреет заговор?

— Повелитель? — визир вскочил. Он был удивлен тем, что слуги не доложили ему о приходе султана.

Султан понял, о чем думает великий визир:

— Я приказал не докладывать о моем приходе. Из дворца я вышел под видом янычарского аги и меня никто не узнал. Так что не удивляйся.

— Мой повелитель недоволен своим слугой? — спросил Кепрюлю.

— Я недоволен тем, что против меня плетут заговоры.

— Я ничего такого не знаю, мой повелитель. Наши визири грызутся за власть между собой, но они ничего не могут замышлять против самого повелителя.

— Они нет. Но московский царь замахнулся на мою жизнь, Мехмед. Ты понимаешь? А он наводнил своими шпионами Крым, Польшу, Литву, Швецию. Они добрались и до нас.

— Не думаю, что это так, мой повелитель. А не стоит верить в то, что говорит анатолийский казаскер Вахид-паша. Не так уж и могуч московский царь.