Разбойник Кадрус

— Вы звали, предводитель? — спросил разбойник.

— Да, я хотел узнать, все ли мои приказания исполнены? — спросил Кадрус.

— Все.

— Итак, новая охрана, приданная герцогине…

— Храпит.

— А прислуга?

— Прислуга спит под столом на кухне.

— А горничные?

— Я не знаю… так как в этой комнате женщина… говорить ли…

— Говори, дурак!

— Горничные спят на сеновале.

— На сеновале?

— Да, с конюхами.

— Этот человек лжет! — пылко воскликнула оскорбленная герцогиня. — Это невозможно… Где же моя камеристка? Что же делает мой управляющий?

— Первая заснула над своими четками, читая любовную записку от молодого аббата, — ответил «крот», — второй сидит, опустив отяжелевшую голову на счетную книгу.

— Хорошо, — сказал Кадрус, который движением руки отпустил своего подчиненного и повернулся к герцогине, совершенно раздавленной тем, что случилось.

— Я уже имел честь говорить вам, герцогиня, — продолжил молодой человек, — что когда Кадрус начинает партию, то всегда играет наверняка. Я хотел поговорить с вами и вернуть ваши драгоценности. Вот они.

Молодая женщина слегка вскрикнула от удивления.

— Зачем вы мне их возвращаете? — спросила она.

— Оттого, что я сожалею, что отнял их у вас. Я отдал своим подчиненным часть их добычи и с извинениями принес сюда ваши бриллианты.

— Откуда у вас это раскаяние?

— От уважения к вам, от великодушия, с каким вы меня защищали. Отныне я буду обращаться с вами с глубочайшим почтением и искренней признательностью. Я восторгаюсь вами, герцогиня.

— И вы мне это доказали, — произнесла она. — Я не оскорблю вас отказом. Я принимаю ваше расположение.

— Я осмелюсь даже просить вас принять небольшое кольцо, ценное тем, что оно лежало на Гробе Господнем. Я хочу попросить вас носить его в знак того, что вы простили мне нападение, когда я еще не мог оценить вас по достоинству.

Жорж показал простое кольцо, похожее на стеклянное. Герцогиня колебалась. Потом, видя, что он глубоко уязвлен ее нерешимостью, она ответила:

— Я принимаю его.

— И будете носить?

— Непременно стану надевать. Этот перстень будет напоминать мне о вас и о ваших благородных поступках. Он также будет говорить вам, что у вас есть друг, который всегда будет готов ходатайствовать за вас перед его величеством.

Кадрус в знак благодарности поклонился герцогине, но ничего не ответил. Она продолжала:

— При нашей первой встрече я вам говорила, что император любит энергичных людей. Во главе ваших «подчиненных» из вас вышел бы прекрасный руководитель разведки. Услуги, которые вы можете оказать, заставили бы всех забыть вашу прежнюю жизнь. Чин капитана, полковника, может быть, генерала, покрыл бы все. Вы вернулись бы в свет, из которого, наверно, вас против вашей воли изгнала роковая судьба. И я имела бы право при всех протянуть вам руку, как делаю это теперь, благодаря вас за ваши поступки.

Говоря это, молодая женщина, очень взволнованная, подала руку Жоржу, который почтительно ее поцеловал.

Как ни стоек был Кадрус, слова герцогини произвели сильное впечатление на его суровую натуру. С трепетом в голосе он ответил:

— Благодарю, герцогиня, благодарю за добрые слова, но теперь они совершенно бесполезны для моей больной души. Слишком поздно. Будучи капитаном, полковником и даже генералом, я сохранил бы лютую ненависть к обществу, которое заставило меня отказаться от него. Такие сердца, как ваше, — редкость в наше время, когда вокруг себя видишь лишь раболепие, низость, лицемерный обман.

— О! — воскликнула герцогиня.

— Да, — с жаром продолжал Жорж, — «кроты», возможно, — единственные воры, открыто совершающие преступления. Мы лучше мнимых честных людей, преследующих нас. Например, вы думаете, что окружены верными слугами, привязанными к вам. Встаньте. Я покажу вам то, чего никогда не видели сильные мира сего. Вы, так сказать, станете лицезреть самые гнусные деяния ваших якобы верных слуг.

Подчинившись воле Кадруса, молодая женщина повиновалась. Она, не вставая с постели, накинула на себя пеньюар, встала и тихо произнесла:

— Я готова.

Кадрус, взяв свечу, которую зажег у ночника в передней, предложил герцогине руку и сказал:

— Начнем с вашей камеристки.

— Мы ее разбудим, — с живостью возразила герцогиня.

— Не бойтесь, — ответил он. — У вас все спят и проснутся только в назначенный мной час. Снотворный порошок погрузил всех в сон.

Они вошли к камеристке. Та с письмом в руке сидела на кровати, прислонившись к изголовью, и тихо дремала.

— Прежде чем вы начнете анализировать человеческие тайны, — предупредил Кадрус, — я вам советую хорошенько подумать. У вас сердце разорвется. Итак?

— Я желаю все видеть, — с решимостью ответила герцогиня.

— Хорошо!

Жорж взял из рук камеристки письмо, над которым она заснула.

— Прочтите, — сказал он.

Принцесса колебалась.

— О! Герцогиня, — сказал Жорж, — надо отбросить всякую щепетильность, если вы хотите, чтобы сей опыт был вам полезен. Это письмо, возможно, поможет вам простить ее, поскольку она поступила так, как на ее месте поступила бы любая девушка. Судебный следователь просто отправил бы ее в тюрьму, вы же сжалитесь над ней. Читайте.

Герцогиня прочла следующее:

«Милая Жюльетта!

После нашего разговора прошлой ночью я отыскал, куда можно выгодно поместить твои пятьдесят тысяч.

Когда твоя дура-принцесса поедет чваниться во дворец, я, как обычно, войду в замок через маленькую дверь.

Я расскажу тебе, как выгодно мне удалось сбыть два перстня и ожерелье. Их исчезновение очень хорошо совпадает с похищением камушков Кадрусом, так что подозрений не последует.

Еще немного, душечка моя, и мы будем жить в богатстве, не подчиняясь капризам твоей ханжи. Для этого надо как можно больше обирать портних, модисток…»

— О! — сказала пораженная герцогиня. — Вот это сирота! А я спасла ее от нищеты после смерти ее отца!

— А давно это было? — спросил Жорж.

— Всего два года назад, — ответила молодая женщина.

— А она уже отложила пятьдесят тысяч.

— О! Я надеюсь, — с живостью продолжала герцогиня, — что эта несчастная, которой я так чистосердечно протянула руку, составляет исключение. Другие мои служанки…

— Продолжим нашу прогулку, — перебил Жорж, который провел герцогиню в людские и показал почти всех слуг, спавших отчасти от снотворного порошка, а частью от вина. — А ваши другие служанки, — безжалостно продолжал Жорж, — сами знаете где — они на сеновале с конюхами.

При этих словах герцогиня не могла не покраснеть.

— Прошу прощения, — сурово сказал Кадрус, — но, чтобы знать правду, стыдливость неуместна.

Он прямо подошел к вещам горничных и спросил:

— Чьи это юбки, кружева, воротнички?

Принцесса узнавала свои вещи.

— Уйдемте, — бросила она с отвращением, — с меня хватит. Проводите меня в мою комнату.

— Нет, — ответил Кадрус, — я хочу вам показать главаря этой разбойничьей шайки. Я хочу вам показать, что вы у себя в меньшей безопасности, чем среди «кротов».

Взяв молодую женщину за руку, он почти силой повел ее наверх. Он вел ее к управляющему. Но вдруг возникло затруднение. Тот запер дверь изнутри. Если он спал, то, вероятно, заснул за работой, поскольку у него горел свет. Кадрус тихонько свистнул. Тотчас появился его человек.

— Отопри эту дверь, — приказал Кадрус.

Человек одним движением открыл ее.

— Больше ничего? — спросил «крот» своего вожака.

— Ничего, — ответил Кадрус.

«Крот» ушел. Герцогиня вместе с Кадрусом вошла к своему управляющему. Тот заснул над отчетами. На его письменном столе лежали две стопки фактур. На первой было написано: «Счета Н.», на второй — «Счета М.»

— Это значит, — сказал Кадрус, — счета настоящие и счета мнимые.

Принцесса не верила своим глазам.

— Это же очень просто, — объяснил атаман «кротов». — Когда этот бездельник что-нибудь для вас покупает, он приказывает поставщикам прилагать два счета, один с настоящей ценой для него, другой с «прибавкой» для вас. Хотите знать, что украл у вас этот честный вор, который не боится ни суда, ни виселицы, и осудил бы меня, будь он присяжным?