Господа офицеры! Книга 2 (СИ)

— Стой! Стой! — закричали многие и рванули к перекрёстку. Ударили вслед из винтовок и довольно удачно. Батарею остановили, перебив часть лошадей, а потом добили прислугу.

Артиллерия красных расположенная на правом краю станицы начала бить по переправе. Марков развернул четвёртую роту и приказал атаковать. Через мост артиллеристы Миончинского умудрились протащить одно орудие. Удалось выпустить по красным только один снаряд — замерзло масло в откатнике, и ствол в переднее положение после выстрела не вернулся.

По всей станице раздавались выстрелы. Три офицерских роты шли по ней веером.

Взвод Петра вышел на окраину. Вышли удачно. Видно было как мелькают в снегу фигуры большевиков, драпающих в поле. Поставили пулемёт и причесали. Десятка четыре в пределах видимости положили. Развернулись и двинулись по соседней улице, проверяя каждый дом.

Сначала кричали, чтобы красные сдавались, потом, если не было выстрелов врывались в дом. На выстрелы отвечали своими и бросали гранату. Наготове держали пулемёт, чтобы изрешетить стены. К десятому дому уже наловчились. Но двух раненых уже имели. В одном доме пришлось бросать две гранаты — положили пятнадцать человек. Петру наконец— то попался большевик с австрийской винтовкой, двести патронов он с него снял и десяток снаряжённых пачек. "А ведь где-то у красных наверняка такие патроны есть? Найти бы ящик!" — начал мечтать поручик.

Марков уже на станичной площади. Вскоре подъехал и Корнилов. Переправился Корниловский и Партизанский полк. Артиллерия при переправе повредила настил моста, и переправа остановилась. Техническая рота и Юнкерский батальон пытаются восстановить его под водой, нащупывая места проломов. Две телеги с боеприпасами застряли напрочь.

Схватка выдохлась. В станице ещё постреливали, но добровольцы редким гребнем прочесали её всю, выставив на окраинах наблюдателей и пикеты.

Прочесав третью улицу, Згривец посмотрел на своих подчинённых, которые двигались как сонные мухи, выбрал два дома и сказал:

— На сегодня всё! Сушимся и отдыхаем. Оружие держать под рукой, пулемёт вон туда — на чердак. По полвзвода в каждый дом, двое по очереди на охране.

Это счастье — зайти в тепло. Это счастье снять с себя мокрую одежду и прижаться стылыми руками к печке. Разделись до белья, обвесив все кругом мокрой одеждой. Поели и легли спать, наплевав на всё вокруг. Лишь охранники боролись со сном, сидя в белых подштанниках на лавках. Штабс-капитан приказал меняться через два часа.

За речкой массово зажгли костры. Юнкера пытались хоть как-то согреться. Лес был. Дров, взяв топоры у технической роты, нарубили. На улице чуть потеплело, кончился ветер и снег. Все мечтали дожить до рассвета и добраться до домов станицы в тепло. Чтобы спасти лошадей их выпрягли и перевели на ту сторону, в конюшни. Генерал Алексеев остался ночевать с юнкерами. Был там маленький домишко, где народ набился стоя, лишь для генерала нашли стул.

Утром погода обрадовала. Дождь кончился. Речка вошла в берега, показав мост. Тут же взялись за починку. От станицы гнали волов, чтобы перетащить орудия и лошадей. Выстрелы раздавались до середины дня — выискивали и добивали красных.

Потери в полку были на удивление мизерны: два человека убиты и десять ранены. Да в первой батареи ещё двое. Красногвардейцев положили до тысячи человек, захватили восемь орудий, снаряды, патроны, госпиталь.

После обеда опять пошёл снег, занося убитых, падая на застывшие лица и застывая наледью на окровавленных пальцах, пытавшихся зажать штыковую рану. Всё накрывало белым саваном.

Згривец после обеда отправил весь взвод собирать оружие и патроны, забрав на время у хозяина телегу и лошадь. Винтовки пригодятся Кубанскому отряду и черкесам.

Патронами разжились, у каждого во взводе по три сотни, остальные сдали в обоз. Собрали с десяток револьверов, с десяток гранат. Пётр в бою использовал обе, поэтому был рад такой добыче. Нашёл и одну лимонку, оборонительную с большим разлётом осколков. Но в избу и такую можно бросить. Деньгами тоже разжился. Сапоги с красноармейцев сняли многие. После того, как высушили у печки, обувь у многих покорёжилась и на ногу не лезла. Десятков восемь винтовок сложили в телегу, по хорошему их бы надо было почистить, поскольку валялись в снегу, но не у кого такого желания не было. Досталось кое-что из провианта. Аженов стал обладателем хорошего куска сала фунта на два, Озерееву достался кусок свежего окорока. Набрали сухарей и по банке консервов. Хорошей домашней колбасы не попалось.

Прибыл обоз из Калужской. Раненых разносили по домам. Много было умерших, пока обоз по непогоде пробивался из аула к станице. На площади повесили двух пойманных комиссаров. На казнь из взвода никто смотреть не пошёл. Висят и висят!

Следующий день дали полку на отдых. Народ стирался, чистился брился, подшивал чистые подворотнички. Обиходили оружие. Пётр сходил к обозникам, поинтересовался нет ли в трофеях патронов к австрийской винтовке. Поменял четыре сотни на наган. Был у него третий лишний. Заодно поинтересовался патронами к браунингу для Озереева. Сменял сотню штук на французскую гранату. Посчитав, что гранат он в будущем всяко достанет, а патроны к браунингу хрен найдёшь, это не трёхлинейка.

Потом вручив Вадиму патроны пригласил его сходить в лавку. Пошли. Купили себе по два аршина клеёнки, и десять фунтов копчёного окорока, разделив пополам. Взяли мыло для стирки и белого материала, вполне годного на бинты и подворотнички. Остались довольны.

На следующий день выдали деньги — по двести пятьдесят рублей мелкими монетами. Хотели оставить их в лавке, но не тут-то было, всё стоящее уже раскупили. Взяли по фунту сахара и всё. Купили на взвод чайник, хотя таскать его желающих не было, поэтому нацарапав "3-й взвод" перед маршем сдали в ротную телегу. Но чаю, пока отдыхали, попили.

Красные после обеда подошли к станице и ударили с юга. Офицерский полк даже не поднимали. Ударили юнкера и всё.

Разговоры шли о прибывшем командовании Кубанского отряда и членов Кубанской Рады. К вечеру стало известно: кубанские части перешли под командование генерала Корнилова.

С приходом кубанских частей, армию, достигшую 6000 тысяч человек, переформировали. Создали две пехотных бригады и одну бригаду кавалерийскую. Первой пехотной бригадой командовал генерал Марков, второй — генерал Богаевский, конной бригадой — генерал Эрдели. Отдельной частью шёл чехословацкий батальон.

Офицерским полком, который входил в бригаду Маркова, назначили командовать генерала Боровского, помощник — полковник Кутепов. В полку из остатков Юнкерского батальона сформировали 5-ю и 6-ю роту, увеличив численность полка до 800 штыков при 12 пулемётах. Полк разбили на два батальона.

Помимо Офицерского полка в бригаду входил Кубанский стрелковый полк, 1-я инженерная рота, сформированная из Технической и 1-я батарея из четырёх орудий. Вторая бригада имела аналогичный состав на базе Корниловского и Партизанского полка и Пластунского батальона кубанцев. Конница Эрдели состояла из Конного полка Добровольческой армии, Черкесского конного полка, Кубанского конного дивизиона и конной батареи.

Когда и куда будет наступать армия пока не знал никто, но сомнения не было — не Екатеринодар!

Красные стянули туда значительные силы, но никто не сомневался — из города большевиков выбьют! А потом поднимется вся Кубань, а за нею и Дон.

Погода улучшалась с каждым днём. Ночью небольшие заморозки, днем по-весеннему тепло и солнечно. Стояли в Ново-Димитриевской примерно неделю. Некоторые раненые вернулись в полк, да и остальные немножко отъелись и отдохнули.

Первой в дело ушла вторая бригада, выбив красных из станиц Григорьевской и Смоленской. Офицеры заволновались, поскольку удар наносился на юг в противоположную сторону от Екатеринодара.

В три часа ночи двадцать четвёртого марта первая бригада, после построения на окраине станицы, двинулась в путь. Марков на построении поставил задачу — взять станицу Георгие-Афипскую. Вторая бригада должна помочь ударом с фланга. Офицерский полк выступал головным, затем шла батарея, Кубанский полк (1000 штыков), боевой обоз и замыкала инженерная рота. Сила очень солидная, тем более основная масса прошла десятки боёв.