Господа офицеры! Книга 2 (СИ)

Посидели с Озереевым, поговорили и пошли строиться. Ротный объявил, что движутся к большому аулу Понежукай, высланы квартирьеры. Это новость обрадовала. Отправка квартирьеров обещала длительный отдых. Полк пошел энергичней. Аула достигли только к вечеру, издалека увидев два минарета. Вторая радостная весть, что аул не брошен, есть жители и можно будет прикупить съестного.

— Сала у мусульман вряд ли есть, а вот мяса копчёного в дорогу надо будет попытаться достать. А то у меня мешок почти пустой, — пожаловался Петр другу.

— Да, — согласился Вадим. — И лепёшек каких-нибудь. Говорят, и сыр у них неплох.

— А может купить барана, да зажарить? Пару дней мясо продержится.

— Баранину я не люблю, её вымачивать надо, а то привкус неприятный.

— Было бы чего кусать, а с привкусом потом разберёмся, после того как съедим, — ответил Пётр.

Расположились на ночёвку. К гостям черкесы отнеслись настороженно. Несколько аулов большевики и местные казаки вырезали. К офицерам горцы тоже отнеслись с настороженностью, думали, что будут грабить.

Наскоро поели и легли спать. Ночь удалась — выспались! Даже утром никто не будил. Часов в одиннадцать поднялись, почистили винтовки и наганы, пошли знакомиться с аулом. В общем похоже на станицу. Белые домики, хозяйственные постройки, многочисленная живность. К середине дня начали возвращаться жители. Замелькали женщины в платках, скрывающих лицо, появились мужчины и молодёжь. Народ понял, что грабить и убивать не будут.

В доме у печи суетилась хозяйка, готовя для гостей еду. Хозяин — сорокалетний крепкий горец в черкеске с газырями и кинжалом, неплохо говорил по-русски. Кто и за что вырезал аулы, включая женщин и детей, они и сами не знали. Горцы уже сколотили конный отряд и присоединились к кубанским частям генерала Покровского. Большевиков от казаков они не отличали, но твёрдо знали, что казачки из станицы Рязанской в расправе над мелкими аулами отметились. Хотя раньше, при царской власти, и с казаками, и с русскими крестьянами десятилетиями жили мирно, считая друг друга за соседей.

Генерал Марков побеседовал со старейшинами объяснил обстановку, цели борьбы Добровольческой армии, рассказал, что сейчас делается на Дону, Кавказе и Кубани. С десяток конных джигитов запросились под руку генерала. Он их взял.

Петр и Вадим сходили в лавку, лавка была бедновата. Офицеры покупали табак, спички, соль, чёрный перец. Аженов ничего себе не присмотрел. Крупы им не нужны, материал и одежда тоже. Кинжалы местных умельцев, отделанные серебром, его не заинтересовали, хотя некоторые покупали.

Насчёт дорожных припасов спросили у хозяина, попросив подсказать у кого можно купить.

Селим что-то сказал по-чеченски жене, и она ушла, через полчаса вернулась, принеся несколько головок сыра, мяса, закопчённого до состояния подошвы и горки лепёшек. Всю еду разобрали и щедро заплатили. Хозяйка тут же навела тесто для новых. В доме была сложена печь, к обеду хозяйка выставила два чугунка с густой наваренной на мясе похлёбкой. Офицеры с удовольствием поели горячего со свежими лепёшками. Наесться хватило всем. Петр уже и не помнил, когда последний раз ел горячее. Кажется, в станице Егорлыцкой, ещё на Дону.

По данным, полученным от черкесов, как только армия ушла из Рязанской, красные двинулись следом. Юнкерский батальон, стоявший в охранении аула, отбил их первую атаку ещё засветло. Уже по темноте, когда батальон снимался с позиции, красные нанесли ещё один удар. Чуть не потеряли одно орудие 1-й батареи, соскочившее колесом с моста через ручей. Пришлось провести ещё одну контратаку.

Вечером, по темноте, пропустив вперёд юнкерский батальон, Офицерский полк покинул аул и двинулся дальше на запад. Полк шел в арьергарде, прикрывая армию с тыла. Фактически армия обогнула Екатеринодар и приближалась к городу с юга. Двигались к аулу Шенджий на соединение с Кубанским отрядом.

Кубанским отрядом руководил генерал-майор Покровский. Штабс-капитан Покровский, ещё недавно известный лётчик, захвативший в плен вражеского пилота и самолёт и имевший за это Георгиевский крест, командовал авиационным отрядом на Кубани. По приказу Кубанской Рады сформировал пехотный отряд и нанёс красным несколько серьёзных поражений. В январе Кубанская Рада присвоила ему звание полковника, в марте генерала. Считался весьма жёстким человеком и успешным военно— начальником. Под командованием Покровского находилось до трёх тысяч человек, в то время, как Добровольческая армия Корнилова к моменту встречи насчитывала всего две тысячи семьсот штыков, из них семьсот раненых. Объединение союзников, позволяло создать серьёзные силы в 5000 человек для борьбы с большевиками. Разбить их поодиночке красным не удалось.

Шли всю ночь. Дорога скакала по увалам вверх-вниз, петляла, обходя овраги и холмы. Пошёл холодный мелкий дождь. Двигались медленно. Замыкающей шла Техническая рота. Изредка приближалась конная разведка красных и вспыхивали перестрелки. Наступивший день облегчения не принёс. Хмурое, свинцовое небо и мелкий дождь. Разве что колонны начали двигаться чуть побыстрее. Сзади застучал пулемёт, потом второй. Все обернулись. Из-за увала на гребень выкатился грузовик красных. Откинув задний борт, большевики начали обрабатывать Техническую роту. Рота залегла, потом перебежками стала отходить.

— Взвод, в цепь! — скомандовал Згривец, показав рукой направление. Три десятка офицеров мигом рассыпались, скинув с плеча винтовки.

— Прицел шесть! По грузовику, залпом... Огонь! — выкрикнул штабс-капитан.

Пётр навёл мушку на грузовик в шестистах метрах и нажал на спуск. Залп получился густым. Ударили три раза. Красным такой подарок не понравился. Згривец приложился к биноклю:

— Молодцы! Достали эту сволочь! — сказал он, заметив, как засуетились в кузове фигурки в шинелях. Грузовик спрятался за увал и больше не показывался. Из Технической роты пропало пять офицеров. То ли раненых взяли в плен, то ли товарищи не нашли тела.

Полк вошёл в аул Шенджий уже ночью. Отшагав тридцать вёрст с трёхчасовым привалом. Все силы армии уже расположились на ночлег. Раненых сгрузили по домам, а мелкий нудный дождик так и сыпал на улице.

Жарко натопленная печь, крыша над головой, что может быть лучше!? Проснулись поздно. Шинели влажные, так и не высохли за ночь. Вся печка укрыта шинелями и обставлена сапогами. Башлык Аженов выжимал пока шли трижды. Но ткань воду не держала, лишь прикрывала, чтобы струйки воды не текли за шиворот. Спину немного прикрывал брезентовый мешок.

Дом взводу достался большой, в несколько комнат. В одной лежал раненый молодой черкес. Оказывается, красные тоже прошлись по этому аулу. Черкеса искололи шашками с десяток мелких ран — не убить, а поиздеваться! Раны загноились, мать не знала, что делать.

Позвали сестру из лазарета, та промыла раны карболкой и перевязала.

— За что тебя так? — спросила Петровна.

— Сказали буржюй! — ответил черкес.

На улице раздалось какое-то непонятное визгливо-монотонное пение. Под зелёным знаменем в аул входил конный Черкесский полк Кубанского отряда. Полк выстроился у дома генерала Корнилова. Корнилов поздоровался и сказал несколько приветственных слов. Рядом с ним стоял прибывший генерал Покровский. Его Кубанская армия стояла в восемнадцати верстах в станице Калужской.

Офицеры радовались, радовались и Кубанцы, они становились вдвое сильнее.

Г Л А В А 14

Приказали лишние вещи сдать в обоз. Значит предстоял длинный марш и горячее дело. У Петра лишних вещей не было. Шинель просохла, сапоги просушены, портянки сухие, чистые. Оружие почищено и смазано, не подведёт. Тридцать патронов для винтовки. Совсем мизер. Зато мешок лёгкий, немного еды, пара гранат и разная мелочёвка. Один револьвер в кобуре, второй в кармане, за отворотом шинели. Пётр нашил там кусок ткани, чтобы не выпал. Ремень с портупеей туго затянут — так теплее. Башлык на плечах, в любой момент можно накинуть поверх папахи.