Граф де Шантелен

— Ивна, — обратился к нему Кернан, — я тебя знаю. Это я спас тебя с острова Тристан. Ты священник, этот человек приговорен к смерти, исповедуй его.

— Но… — начал священник.

— Никаких возражений! Никакой пощады! Повинуйся!

Ивна начал отказываться, но Кернан занес над ним свою руку.

— Не заставляй меня прибегать к насилию! Исповедуй этого человека. Если он не сможет говорить, я помогу ему освежить память. Он убийца и вор! У него есть всего несколько минут, чтобы раскаяться, прежде чем предстать перед Всевышним.

Тогда произошло нечто ужасное. Негодяй, перед которым внезапно предстала вся его жизнь начиная с детских лет, стал бормотать невнятные признания, плакать, молить о снисхождении. Карваль сам не понимал, что он говорит. Ивна дрожал всем телом, ужас охватывал его, он едва слышал слова приговоренного, не осознавая их. В конце концов, не в силах дольше присутствовать при этой сцене, он наспех совершил отпущение грехов и побежал прочь без оглядки.

Он еще не успел добежать до ложбинки, когда ужасный крик раздался в ночи. Секунду спустя священник увидел человека с трупом другого на плечах. Он медленно подошел к прибрежным скалам и сбросил мертвеца в темные волны бухты.

Глава XVI

ДЕВЯТОЕ ТЕРМИДОРА [83]

В полночь Кернан возвратился в Ле-Порзик. Он объявил, что сейчас только убил Карваля. Мари, дрожа, скрылась в своей комнате. Как только она удалилась, бретонец схватил за руку шевалье.

— Завтра казнь, — прошептал он.

Анри побледнел.

— Да, завтра, но перед эшафотом я вырву нашего господина из рук смерти или умру!

— Я пойду с вами, Кернан, — сказал юноша.

— Напротив, нужно, чтобы вы остались, если мне суждено умереть. Мари еще ничего не знает. Бедный ребенок! Завтра она станет сиротой или ее отец вернется.

Анри было заупрямился, но рассудок, в согласии с его чувствами, повелевал ему неотлучно находиться возле своей невесты.

Ни Кернан, ни Анри не спали в эту роковую ночь. Бретонец истово молился.

Утром Кернан обнял Мари, пожал руку шевалье и направился по дороге на Рекувранс. У него не было продуманного плана. Он полагался на то, что обстоятельства сами подскажут ему план действий.

В шесть часов он вошел в город и направился к тюрьме. Два часа прошли в томительном ожидании. Он видел, как подъехала телега, выкрашенная в красный цвет. В восемь часов она выехала из ворот тюрьмы со своим грузом. И среди приговоренных находился граф де Шантелен. Повозку окружали национальные гвардейцы; погребальный кортеж направился к эшафоту.

Граф заметил Кернана в толпе. В его взгляде мелькнул немой вопрос. О чем еще мог спрашивать отец, как не о своей дочери?..

По знаку, поданному Кернаном, он понял, что она в безопасности, и улыбка заиграла на его губах. Он сложил руки в благодарной молитве.

Повозка продвигалась среди огромной толпы. Санкюлоты города, члены клубов, все отбросы общества, собравшиеся здесь, бросали в лицо приговоренным оскорбления, угрозы и грязные ругательства. Граф — аристократ и священник — вызывал самые громкие проклятия.

Кернан шел позади телеги. На повороте улицы он заметил машину смерти, до нее оставалось не более двухсот шагов.

Вдруг возникла заминка. Происходило что-то необычное, толпа заволновалась. Крики мешались с воем. Послышались слова:

— Довольно! Довольно!

— Поверните телегу!

— Долой тиранов! Долой Робеспьера! Да здравствует Республика!

Достаточно было лишь одного слова. В Париже наступило 9 термидора. Телеграф, поставленный на службу Конвенту два года назад по предложению Шапа, [84] мгновенно разнес сенсационное известие. Робеспьер, Кутон, Сен-Жюст, в свою очередь, взошли на эшафот.

Тотчас наступило отрезвление, отвращение к крови. Милосердие на миг победило гнев, и страшная повозка остановилась. Кернан тут же бросился к ней, схватил графа под одобрительные крики толпы, и полчаса спустя тот уже сжимал в объятиях собственную дочь.

В течение нескольких дней, пока не рассеялось всеобщее недоумение, вызванное событиями 9 термидора, граф и его близкие смогли покинуть страну и наконец укрыться в Англии. Бог дал этим несчастным то, что они уже и не надеялись получить.

Так заканчивается эта история — история самых жестоких дней Террора. Нетрудно догадаться, что было потом.

Свадьба Анри де Треголана и Мари состоялась в Англии, где вся семья прожила несколько лет.

Как только все эмигранты получили возможность вернуться на родину, граф одним из первых воспользовался этим. Он возвратился в поместье Шантелен вместе с дочерью, Анри и бравым Кернаном.

Здесь они зажили в счастии и спокойствии. Граф стал священником в маленьком приходе, предпочитая этот скромный сан высоким титулам, которые ему предлагали; местные рыбаки и по сей день с благодарностью и грустью вспоминают благородного отца де Шантелена.