На крепостных стенах

— Нет, я этого не думаю, — ответил Вихман. — Но из этого отчаянного положения даже он не сумеет избавить нас. Но если это ему удастся, клянусь, я стану на колени и со слезами поблагодарю его.

— Хорошо, — ответил старик. — Мы увидим. Еще этой ночью лодка уйдет из гавани. Штертебекер находится, вероятно, недалеко отсюда. Мой человек найдет его и на наш призыв о помощи приведет его сюда, даже если все силы ада воспрепятствуют ему в этом!

ГЛАВА II. Борьба с гигантским кораблем

Между виталийцами, коварно задержанными на устье Эмса, было много отважных и смелых людей.

Но Вихман дал только одному человеку пуститься на эту поездку, один человек в небольшой лодке имел больше шансов проскользнуть мимо крепости, чем большой экипаж.

Смельчак сам выбрал себе маленькую, но крепкую лодку, обеспеченную рулем, мачтой, парусом и необходимыми продуктами. На всякий случай он взял еще небольшую запасную мачту и парус.

Когда стемнело, он смело выплыл в волнующееся Северное море.

На крепости хотя стояли часовые, но вследствие темноты, они ничего не могли заметить. К тому же фризы были убеждены, что пираты в темноте не сумеют миновать бесчисленные скалы. Маленькая лодка незамеченной проплыла мимо крепости.

Лодочник приложил все старания, чтобы ничем не нарушить тишины. Он представил себя свободному ветерку, не смея колыхнуться.

Иногда ему казалось, что все уже погибло, ветер толкал лодку в пену волн, и ему казалось, что лодка сейчас же разобьется о скалы.

Но счастье улыбалось ему, он благополучно проскользнул мимо опасностей, и одинокий лодочник скоро почувствовал свободный прибой волн открытого Северного моря.

Теперь он натянул парус, до сих пор лежавший спрятанным в лодке. Ветер надул его и быстро понес на север.

Когда наступило утро, посланец виталийцев был уже далеко в море и берега Фридландии давно уже исчезли.

Теперь нужно было найти Штертебекера. По его мнению, владыка морей должен был быть около Гамбурга, там он постоянно курсировал в свободное время.

Жители этого города были его заклятыми врагами, и он всегда старался вредить им.

До обеда смелый виталиец плыл к западу. При этом ему часто приходилось напрягать всю свою ловкость, чтобы удержаться против высоких волн.

В полдень вдруг прислушался. На западе, в значительной отдаленности, послышался какой-то глухой грохот.

Над бурлящими волнами Немецкого моря прогремел звук орудийного выстрела, за которым последовали многие другие. Скоро послышались целые залпы, грохот становился все ужаснее. Там, вне сомнения, разыгралась морская битва.

Виталиец сейчас же направил курс своей лодки к тому месту, где должна была происходить битва.

Наконец показались на горизонте вершины мачт. Три корабля были увлечены горячей битвой; орудийные залпы беспрерывно гремели с обеих сторон.

Ветер гнал легкую лодочку, как мяч.

Теперь уже выплыли остовы воюющих кораблей. Виталиец поднялся на мачту своей лодки, чтобы лучше разобрать.

— Я так и думал, — бормотал он. — Это конечно Клаус Штертебекер, кто же это может быть иной? Он опять дерется с двумя кораблями гамбуржцев. В битве с превосходящей силой он чувствовал себя, как нельзя лучше. Это совсем неблагоприятное время, чтобы передать мое поручение.

Пред глазами моряка развернулась величественная картина битвы.

Там столкнулись три корабля, один из которых был прямо невероятных размеров.

На двух кораблях были флаги гамбуржцев, а третьего нельзя было разобрать. Но по временам показывался остов черного корабля. Это был, вне сомнения, «Буревестник» Штертебекера.

Он, как видно, находился в тяжелом положении. Один из противных кораблей был равен ему по числу орудий, а другой был настоящим гигантом и все-таки Клаус Штертебекер бросался именно на последнего голиафа.

Залпы раздавались все ожесточеннее, и все три корабля были окутаны громадным облаком дыма.

Штертебекер, по-обычному, был безумно отважен, не забывая, однако, необходимую осторожность.

Знаменитый капитан пиратов маневрировал так ловко, что большой корабль находился все время между ним и вторым гамбургским кораблем, так что последний почти не имел возможности стрелять.

Поэтому Штертебекер подходил очень близко к гиганту, скрывавшему его своими высокими бортами.

В самом огне, при беспрерывном грохоте, его храбрые люди лезли на стены и мачты, чтобы сейчас же поправлять всякое новое повреждение.

И вдруг «Буревестник» сделал крутой поворот. Он слушался руля, как хороший конь своего верхового. Он быстро изменил свое положение, и два сильных абордажных мостика полетели на палубу гиганта.

Борты его были настолько высоки, что мостики стали косо и по ним приходилось подниматься, как на крутую гору. Но это не смутило Штертебекера и его людей.

Он первый ступил на подмостки, чтобы, по-обычному, прочистить дорогу следующим за ним людям; сейчас же за ним двинулся Генрих, вооруженный громадным топором, а Плуто сначала никак не могла удержаться на крутых и гладких досках.

Собака дико завыла, когда она несколько раз соскользнула обратно вниз, но затем нашла исход. Она всадила зубы в кожаный ранец одного из виталийцев и дала себя перенести таким образом.

Если Штертебекер яростно ненавидел гамбуржцев, так те ему платили сторицей. Все моряки сгруппились стеной и, сжимая свое оружие, железными руками приготовились встретить поднимающихся виталийцев.

Владыка морей первый бросился вверх, его острая сабля была угрожающе поднята вверх, глаза горели безумной отвагой. Сжав свое ужасное оружие обеими руками, он, как косец, вертелся кругом.

— Он непобедим! — кричали гамбуржцы в суеверном ужасе. — Штертебекер находится в союзе с самим сатаной!

Они невольно отступали назад, и Клаус воспользовался этим, чтобы укрепиться на палубе. Генрих следовал за ним, и через несколько минут место, где стоял Штертебекер, было покрыто трупами.

Теперь Плуто тоже вмешалась в бой. С диким воем она прыгнула на гамбургского офицера и, всадив ему зубы в затылок, рванула его на палубу. Один из матросов подскочил на помощь и принялся душить собаку, но он скоро с криком отскочил прочь, поранив себе руки о колючие иглы ошейника. Разъяренная собака теперь схватила его самого за горло.

А Штертебекер тем временем прочистил дорогу, сделал брешь, как он это называл. Кругом лежали убитые и раненые, а по мосткам поднимались все новые виталийцы на палубу вражеского корабля.

Отважный предводитель пиратов не забывал и второго корабля. Чтобы не дать ему явиться на помощь товарищу-гиганту, он оставил на «Буревестнике» лучших стрелков.

Одному из этих людей он доверил «Морской дракон», то громадное, в девятнадцать футов длиной, орудие, служившее на «Буревестнике» крепостным орудием. Эта предосторожность оказалась как нельзя более кстати.

Как только виталийцы поднялись на палубу гиганта, второй гамбургский корабль быстро объехал борющихся.

— Штертебекер поднялся на большой корабль, — кричал капитан. — Его собственный корабль остался без людей, это очень удобный случай, чтобы завладеть им.

Все это было очень хорошо, только гамбуржцы забыли о «Морском драконе». Это громадное орудие было уже давно заряжено и направлено, превосходный стрелок стоял уже за ним с зажженным фитилем.

Гамбуржцы быстро приблизились, теперь только «Морской дракон» задал огонь. Штертебекер мог быть доволен своим заместителем, он-таки превосходно прицелился.

Фок-мачта гамбургского корабля с ужасным грохотом упала на палубу.

Теперь «Буревестник» отодвинулся назад, заставив противника тоже повернуться. Экипаж был теперь обеспечен собственными невзгодами и Штертебекер мог беспрепятственно продолжать опасную борьбу на вражеской палубе.

Сильнейшие противники бросились на него, для того чтобы мгновенно упасть под ужасным ударом его сабли. Никто не мог устоять против его метких яростных ударов.

Палуба представляла собой картину настоящего поля битвы, с реками крови, убитыми и ранеными. Кругом слышался звон сабель и топоров и, в виде аккомпанемента, грохот орудийных выстрелов.