Последнее Евангелие

Старик, не поднимая головы, шел дальше. Уже двадцать пять лет он жил на вилле у подножия горы. Всего лишь скромный историк, спешащий закончить дело всей своей жизни. Двадцать пять лет прошло… И он, правитель величайшей империи, которую знавал мир, правитель, которого якобы отравили в римском дворце, тайно бежал, чтобы больше никогда не вернуться. Император, живший не как Бог, а как человек! Император, у которого был секрет, сокровище столь бесценное, что поддерживало в нем жизнь все эти годы заставляя наблюдать и ждать. Мало еще кто знал о нем. Друг Плиний и надежный вольноотпущенник Нарцисс. Именно он шел впереди сегодня. Нарцисс и Плиний относились к Клавдию со странным почтение, жадно ловили каждое его слово, будто он оракул, великий прорицатель! Старик недовольно фыркнул. Сегодня он выполнит обещание, данное давным-давно на берегу озера тому, кто передал ему написанное слово. Сегодня последняя возможность направить историю в нужное русло, сделать больше, чем мог он будучи императором, оставить наследие, которое переживет даже Рим.

Старик вдруг оказался один. Тропа растворилась в темноте там, где тепло, поднимающееся снизу, встречалось с холодными воздухом, попадающим изнутри. И в этом месте возник дрожащий мираж. Старик, сунув руку в карман, нащупал игральные кости — он всегда носил их с собой — и начал перебирать, чтобы унять дрожь. Поговаривали, что в пещеру ведут несколько входов. Старик окунул руку в ямку, наполненную чистой водой, и умылся. Прямо перед ним стоял невысокий каменный стол. Клубы коричневого дыма поднимались от массы, тлеющей на поверхности. Старик быстро склонился над столом, схватившись за скользкие края. Закрыл глаза и с наслаждением вдохнул дым. Потом закашлялся, стараясь сдержать подступившую тошноту. Плиний называл этот дым opium bacterium — экстракт мака из дальнего восточного королевства Бактрия, стоящего на открытых горных равнинах, завоеванных Александром Великим. Но здесь экстракт называли Даром Морфея — бога снов. Старик вдохнул снова, чувствуя, как прилила к конечностям кровь, принося забытые ощущения, притупляя боль. Еще! Еще прямо сейчас! Он не мог прожить без экстракта ни одной ночи. Старик откинулся назад. Он словно парил, запрокинув голову, раскинув в стороны руки. Через мгновение он оказался в другом месте, там, где много лет назад искал исцеление, на берегу Галилейскго моря или, как его часто называют, озера Кинерет. Старик будто снова смеялся и пил с друзьями — Иродом, Кипридой и любимой Кальпурнией. Рядом назареянин с женой. Там к старику прикоснулся тот, кто знал его судьбу наперед, кто предвидел и сегодняшний день.

Старик открыл глаза. Что-то выползло из пещеры. Дрожащий извивающийся образ почти сливался с миражом. Потом начал постепенно отделяться, будто возрождающийся феникс. Наконец старик узрел огромного змея. Наклонив плоскую голову, он покачивал ею из стороны в сторону. Язык то появлялся, то исчезал. Плиний говорил, что от морфия возможны галлюцинации. Но когда змея опустилась вниз и проползла рядом с ногой, старик почувствовал шелковистость блестящей кожи и едкий запах влаги. Змея проскользнула в трещину в стене пещеры. Появился новый запах, перекрывающий запах серы, морфия и змеи. Словно повеяло холодом из гниющей могилы… Запах разложения. Что-то блеснуло. В темноте едва можно было разглядеть очертания фигуры. Она здесь!

— Кла-а-а-авдий! — раздался низкий зов, потом будто издевательский смешок, а затем вздох, который эхом пронесся по всем проходам в скале, прежде чем растаять.

Клавдий вглядывался в темноту, поворачивая голову из стороны в сторону. Поговаривали, Сивилла прожила уже семьсот лет. Аполлон отмерил ей столько лет жизни, сколько песчинок сумеет удержать она в руках. Бог отказал ей в вечной молодости после того, как она презрительно отвергла его. Единственное, что сохранил Аполлон — молодой голос, чтобы, увядая и разлагаясь, она мучилась воспоминаниями о былой красоте. Он напоминал бы ей о бессмертии, от которого она, увы, сама отреклась. Сивилла была последней из тринадцати предсказательниц Геи — древнегреческой богини земли. Она правила из своего логовища со времен основания Рима, околдовывая даже тех, кто выше ее рангом. Слыша ее пророчества, императоры опускались на колени.

— Сивилла! — нарушил молчание Клавдий. Голос дрожал, в горле першило от серы. — Я сделал все, как ты велела. Я выполнил то, что ты приказала сделать для римских весталок. Я побывал у тринадцатой, у Андрасте. Точнее, у ее могилы… И принес ей сокровище. Пророчество осуществилось.

Клавдий опустил мешочек монет. Тусклые серебряные и золотые монеты с его портретом со звоном рассыпались. Последнее, что сохранил Клавдий для этой ночи. Столб света упал перед столом. Сквозь клубы пара виднелись потертые камни, а на них дубовые листья, разложенные в определенном порядке. На каждом с трудом можно было разглядеть греческие буквы, написанные чернилами. Клавдий опустился на четвереньки, судорожно пытаясь прочитать предсказание. Но неожиданно налетевший ветер сдул листья. Клавдий закричал, потом медленно опустил голову.

— Ты позволила моему предку Энею увидеть умершего отца Анчиса, когда он пришел сюда после Троянской войны в поисках ада. Все, о чем я просил тебя, — показать мне отца Друза, любимого брата Германика и сына моего Британика! Хоть краем глаза взглянуть на них в Элизиуме перед тем, как Харон заберет меня.

Вновь раздался стон, только на сей раз тише. А потом пронзительный визг оглушил его. Словно сотни ртов в пещере повернулись к Клавдию.

Дрожа от страха, Клавдий вскочил на ноги. Он снова вгляделся в круг света на полу.

Но вместо дубовых листьев увидел горку песка. Песчинки расползались тонкими струйками в разные стороны. Последний лучик света падал откуда-то сверху, словно полупрозрачный занавес. Все вокруг стихло. Клавдий огляделся. Змея вернулась. Она замерла прямо перед ним и вдруг, сбросив кожу опустилась в кратер вулкана. И опять на ум пришли слова Вергилия о наступлении «золотого века».

«И змеи тоже погибнут».

В голове прояснилось. Мираж перед входом в пещеру исчез. Клавдию вдруг ужасно захотелось броситься со всех ног отсюда, навсегда забыть чувства, которые связывали его с этим местом и с Сивиллой, вернуться наконец на виллу под Везувием и закончить то, что они вместе с Плинием запланировали на этот вечер. Он безумно хотел выполнить обещание, которое дал на берегу озера. Клавдий развернулся, но вдруг почувствовал затылком холодное дыхание, от которого волосы встали дыбом. Клавдию почудилось: его снова позвали по имени — нежно, шепотом. Но голос принадлежал древней старухе. А после послышался чей-то предсмертный хрип. Клавдий не осмелился оглянуться. Он двинулся дальше, прихрамывая и скользя по каменному полу, как безумец, шаря глазами в поисках Нарцисса. Над краем кратера виднелась темная гора. Вершину прорезали мерцающие молнии. И она казалась горящим терновым венком. Подсвеченные оранжевым и красным облака, словно в огне, спешили по небу. Сталкиваясь друг с другом, они темнели. Страх обуял Клавдия. А затем вдруг наступило прозрение, как будто все воспоминания и мечты засосало в воронку, появившуюся над головой. Казалось, история ускорила ход. История, которую он сдерживал с тех пор, как исчез из Рима почти полжизни назад. История, которая поджидала его. Она напоминала сжатую пружину, держать которую не было больше сил.

Шатаясь, Клавдий шел дальше. Погибель за спиной толкала его вперед, сквозь серный занавес к дну кратера. Клавдий, сжав игральные кости, вытащил их из кармана и случайно выронил. Они застучали по камням, но вскоре все снова стихло. Клавдий попробовал разглядеть их в темноте — напрасно. Из ямы по обеим сторонам мощеной дорожки стали подниматься призрачные образы, уже не моля ни о чем. Они окружали Клавдия, словно безмолвная армия. С неба горячим снегом полетел пепел. Во рту пересохло. По склонам Везувия с самой вершины спускалось огненное кольцо, оставляя за собой поля пламени. Вдруг все пропало в темноте. Кружащаяся воронка нависла над кратером вулкана, закрыв собой все, кроме узкой полоски неба. Клавдий услышал крики, приглушенные стоны. Тела людей вспыхивали одно за другим, словно факелы в ночи. Клавдий подошел ближе. Страшное предсказание Сивиллы оказалось правдой. Она все-таки сдержала обещание. Клавдий пойдет по стопам Энея. Но обратной дороги не будет.