Дикое золото

Но сейчас – другие игры. Коля Струмилин был моим другом. Он не кончал самоубийством, его убили… Вы не догадывались? Или догадывались, но предпочитали этого не знать? Его закопали, как собаку, в неосвященной земле, за оградой кладбища… Ради его памяти, по долгу чести я тут переверну небо и землю, но виновного найду…

– А вы не думаете, что это может быть опасно и для вас? – серьезно спросила она.

Бестужев, поморщившись, мотнул головой:

– Я столько раз был под смертью…. Простите, но при данных обстоятельствах я не могу никого щадить. Вы – умная женщина и должны меня понять. Ладно, я не спрашиваю у вас имя… Я сам его найду. Но вот что я вам скажу со всей безжалостностью… Ваш муж – человек умный и способный, если в столь молодые годы сумел дослужиться до надворного советника, что по Табели о рангах, как известно, соответствует армейскому полковнику… Но я, как вы совершенно справедливо подметили, могу дать толчок его дальнейшей карьере… либо погубить таковую надежнейше. При вашей-то осведомленности вы не можете не знать, какие силы задействованы в этой игре. Какие люди… Даю вам честное слово офицера: если ваш муж немедленно, нынче же не предоставит мне следственное дело, я не просто отзовусь о нем в отчете отрицательно – я представлю его как безответственнейшего типа, умышленно и злонамеренно чинившего мне препятствия. Я составлю эту часть отчета так, что последствия для него будут самыми плачевными. Только не упрекайте меня в жестокости, она – вынужденная… Вам уныло в Шантарске? А как вы посмотрите на перевод вашего мужа в еще более унылые места? Севернее по глобусу? Где никакой цивилизации нет вообще? Генерал Герасимов в состоянии это устроить. Я не шучу, поверьте…

Она что-то прикидывала, взвешивала, ничуть не пытаясь пускать в ход слезы и капризы. «Потрясающая все-таки женщина, – оценил Бестужев. – Мужчиной бы ей родиться, в охранное бы поступить – цены б не было…»

– Предположим, дело он вам покажет. Что тогда?

– Я не отзовусь о нем в отчете плохо, – сказал Бестужев. – Это в данной ситуации – уже кое-что… Поверьте. А если он мне расскажет как на духу, кто уговорил его прятать от меня дело, прикидываться запойным, да выразит это письменно… тогда… Ну хорошо. Тогда – перевод в Петербург. Приложу все старания.

– Ну что же, – сказала она медленно. – Вы, я вижу, серьезный игрок… Можно нескромный вопрос? Вы, случайно, мальчиками не интересуетесь? Бессилием, быть может, страдаете?

– Ирина Владимировна… – поморщился Бестужев. – К чему это? – Не было смысла разглагольствовать перед ней о долге и чести, следовало подыскать что-то более понятное ее циничной натуре. – Заверяю вас, я в этом отношении совершенно нормален. Просто… Разве вы никогда не слышали, что для мужчин карьерные побуждения могут быть даже важнее женского внимания? Я уверен, ваш муженек кое на что закрывает глаза в видах карьеры… а?

– Что вы имеете в виду? – насторожилась она.

– О, это чистая абстракция… – заверил Бестужев. – Понимаете ли, за успешное завершение дела