Пираты сибирского золота

   Побег из старательского посёлка произошёл до нападения на прииск. Сильную стрельбу он слышал уже лёжа в беспомощном состоянии на едва приметной тропе тайги. Сколько пролежал здесь, уже не соображал. Очнулся от холода и жуткого бурчания пустого желудка. Из темноты на него глядели два глаза наподобие мерцающих зеленоватых огоньков. «Волк», — пронеслось в нестерпимо болевшей голове. Он потянулся рукой к поясу, где был нож, и снова, уже в который раз, впал в беспамятство. На тропу выбежала лайка с пятнистой мордочкой. Обнюхав лежащего человека, умная собака бросилась по тропе к посёлку. Запах Фрола был похож на запах поселковых. Местные тунгусы пахли иначе. Собака, подчинившись инстинкту, выбрала правильное направление.

   В посёлке собаку знали, и никто на неё особого внимания не обратил, а она явно кого-то искала, бегая между домиками. К вышедшему из казармы Егорычу пёс бросился с радостным лаем. Тот первым делом ощупал ошейник. Нет ли знака — кусочка коры. Его не было. Собака между тем, схватив его за штанину выше сапог, потянула за собой. Потом отбежала в сторону и опять подбежав, схватила за штаны и вновь потянула. Егор смекнул, что животина куда-то его зовёт. Прицепив кобуру с пистолетом к поясу и кликнув двух казаков, они отправились вслед за бегущей впереди собачкой.

   Собака кого-то облаивала, оставаясь на месте. Подготовив оружие, люди вышли на лежавшего во мху Фрола. Тот что-то бессвязно бормотал.

— А вот и Фролушка, — серьёзно сказал Егорыч. Его хотели поднять, но он дико заорал и сник. Оглядевшись, заметили под ветками плетёный короб.

Вытащили, открыли и переглянулись. Золото с прииска.

     — Однако варнак попался, — пробурчал один из казаков.

   Его похлопали по щекам, пытаясь привести в себя, дёрнули за руку, от чего тот вновь заорал от боли.

— Спину он сломал, — предположил второй казак. Для Егорыча подтвердились самые тяжёлые мысли и думы об этом человеке.

   Вырубили две молодые лесины, привязали между ними куртку. На импровизированные носилки перевалили вора. В этом уже никто не сомневался. Сбежавшиеся, не занятые на промывке люди, обступили вышедшую из тайги процессию. Впереди два казака несли носилки, сзади с револьвером в руке и плетёным коробом за спиной двигался мрачный управляющий.

     — Бог наказал вора, — говорил Егорыч, ставя на землю вьючник с металлом. — Извольте глянуть.

   Кое-кто из самых любопытных подошёл, а заглянув вовнутрь, молча удалился.

     — Вот те и начальничек, фартовый золотничник, командир, а вор. Положите его в казарме, напоите чаем, а ты, — обращаясь к одному из казаков, приказал Егорыч, — неотступно находись при нём.

   Сам отправился взвесить и ссыпать принесённый из тайги металл. Золота оказалось один пуд, 39 фунтов, 25 долей ^[17]. Всё золото было крупным со многими самородками. Один из них весил 3,5 фунта ^[18]. Когда самородки были переложены в железный ящик, в глаза бросилось, что в среднем они были крупнее, чем те, что уже здесь лежали.

— Ишь, гад, самые видные самородки тянул. Иуда. Лекарь обмыл и осмотрел Фрола. Позвоночник оказался переломанным в двух местах. Болезного, несмотря на его крики, привязали к гладкой доске, приложив её к спине так, чтобы она фиксировала сложенный опорный столб человека. После чашки сладкого чая он уснул и проспал до утра. Егорыч явился утром и, глядя на открывшего глаза и спеленутого, как кокон бабочки, Фрола, спросил: 

   — Как это ты, Фролушка, с хунхузами снюхался? Про то, как воровал золото, сам знаю. Я тебе, паскуде, верил, как себе, а ты что удумал. Отвечай!

   Фрол выдавил из себя, что никаких хунхузов не знает, а по поводу золота каяться не намерен. Не повезло, знать такая судьба, и замолчал. Управляющий понял, что так Фрола не проймёшь, но тут казак, что-то сообразив, предложил:

     — Давайте его, господин управляющий, на этой доске зароем в землю. Всё равно подохнет!

     —  Хорошая идея, —  обрадовано вступил в игру Егорыч, которому необходимо было знать про эту шайку, не истреблённую до конца во время набега на прииск.

   Фрол отлично слышал сей разговор, и в его тёмных глубинах зашевелился страх. А что вдруг живым зароют в землю? Привязанный к доске и вместе с ней к лежанке, горемыка ни на что повлиять, а тем более что-то сделать не мог, но перспектива быть живым зарытым в землю его потрясла. Казак, предложивший схоронить пленника, служил на турецкой войне в разведке и знал, что предлагает. Опыт в дознании пленных христиан, служивших у турок, имел, хотя по этому поводу молчал, как рыба, по известным причинам.

   Егорыч понимал, что ему и всем на прииске покоя не будет, пока они не узнают, кто напал и их возможные планы на дальнейшее.

   Он решил ещё более серьёзно надавить на психику пленного. Привёл с собой ещё двух охранников с заступами (лопатами по-современному), оставил их на улице, а сам, войдя в казарму, приказал казаку позвать двух человек для рытья могилы.

   Фролу он ещё раз предложил рассказать ему о хунхузах и как тот с ними свёл знакомство. Тот молча сопел, а когда казак вышел, спросил, не боится ли Бога Егорыч, желая зарыть его живым. На это управляющий резонно заметил:

     — Сам-то Бога не боялся, когда на посёлок со старателями навёл разбойников, — и сообщил бедолаге о людских потерях прииска в результате налёта и бедах стойбища туземцев.

   Тут вошли двое с лопатами, и Егорыч поставил им задачу вырыть яму размером в маховую сажень ^[19] и глубиной в два аршина ^[20], но не на новом кладбище, а в лесу между посёлком и участком добычи золота. Те, ответив: «Рады стараться!», удалились. Фрол молчал до тех пор, пока его не подтащили к яме. Увидев свеженасыпанную тину возле ямы, он начал торговаться, что, мол, если он всё расскажет,  то  чтоб его отправили  в богадельню Иркутска и оставили в покое. Мол, все траты на это он компенсирует и никто в накладе не будет.

   Егорыч, поняв, что разбойник сломался, заметил, что может быть следствие, и его при этом никто выгораживать не будет — не тот случай. На это Фрол ответил, что дела с казёнными чиновниками уладит сам.

   Казаки принесли Фрола в казарму и оставили его с управляющим вдвоём.

   Из сбивчивого рассказа Егорыч понял, что набег хунхузов стал готовиться задолго до начала добычи металла на прииске.

   Оказалось, что купец Хишкин, для которого В. А. Овручев и Василий оценивали россыпь, где происходили последние события, после своего банкротства распродавал остатки состояния и, в том числе, за какие-то смешные по своей малости деньги продал полученный от геологов рапорт. Он содержал сведения о богатой россыпи и оценку количества золота, которое она могла дать. Тогда глуповатый купец не поверил специалистам. Однако через годдругой горько сожалел об этом и в пьяном угаре, спуская последнее, рассказывал, каким богатым он мог бы стать, добывая золотишко из этого месторождения.

   Где-то в это же время хозяином россыпи стал Василий, а Егорыч уже начал организацию и работы по россыпи. Рапорт же попал в руки человека, связанного с шайкой, известной только разбойному люду, которая промышляла грабежами к северу от Иркутска и на границе. Указанная шайка была частью людей Джао Косого.

   Один из людей этой шайки, услышав похвальбу купца, узнал, кому был продан отчёт о золоте россыпи «Валунистой». Через некоторое время папка с рапортом была украдена, а контора, где он хранился, сгорела от внезапно возникшего в доме пожара.

   В шайке был наводчик Фролка, к которому и попала папка с картой и описанием богатого на золото места. Узнать, кто теперь владеет участком, труда не составляло.

   Фрол пришёл наниматься в артель к Егорычу. При разговоре Фрол изложил якобы свою жизнь старателяодиночки.