Одураченный Фортуной

Бэкингем со страстью и горечью облегчил душу, признавшись, что упражнения в терпении, советуемые ему мистером Этериджем, были за пределами его возможностей. Стараясь двигаться к цели с максимальной осторожностью, он так напугал девушку, что положение стало куда худшим, чем раньше.

— Ты чертовски неблагодарен, — улыбнулся Этеридж. — Сам действовал неуклюже, а меня винишь в своей неудаче. Если бы ты спросил у меня, я бы сказал тебе, к чему может привести сборище дураков и шлюх, которые и пить как следует не умеют. Если бы девушка прибыла в условленное время, пока они еще были трезвы, все могло пройти как надо. Она, возможно, сама бы немного опьянела и смотрела бы на их шалости глазами, которые вино сделало бы более добрыми и терпимыми. Ты же вместо этого просто оскорбил ее отвратительным зрелищем, а я тебе не советовал ничего подобного.

— Будь что будет, — мрачно заявил герцог, — но насмешки надо мной не должны оставаться безнаказанными. Теперь я за более крутые меры.

— Вот как? — Этеридж поднял брови и презрительно усмехнулся. — Значит, таково твое терпение?

— Черт бы побрал это терпение!

— Ну, тогда эта девушка не для тебя. У меня нет иллюзий относительно того, что ты подразумеваешь под «более крутыми мерами». Ты, возможно, трезвей меня, зато я соображаю лучше. Поэтому позволь моей сообразительности информировать Твою трезвость.

— Ради Бога, переходи к делу!

— Я и перехожу. Если ты намереваешься похитить девушку, то не забывай, что за такие дела по закону полагается виселица.

Герцог уставился на него и разразился презрительным смехом.

— По закону! Дорогой Джордж, какое отношение я имею к закону?

— Ты считаешь, что стоишь выше его?

— Ну, до сих пор обычно бывало именно так.

— Да, до сих пор. Но времена меняются быстро. Рочестер, несомненно, думал так же, как ты, похищая в пятницу вечером мисс Мэллет. В результате он сидит в Тауэре.

— И, по-твоему, его повесят? — усмехнулся Бэкингем.

— Нет, его не повесят, потому что похищение оказалось ненужным шутовством, и он готов возместить ущерб мисс Мэллет, женившись на ней.

— Чтоб мне пропасть, Джордж, если ты не более пьян, чем я думал! Мисс Мэллет занимает важное положение в обществе, имеет могущественных друзей…

— У мисс Фаркуарсон тоже есть друзья — например, Беттертон, который обладает немалым влиянием. А у тебя нет недостатка во врагах, всегда готовых поучаствовать в травле.

— Из-за девки с театральных подмостков? — недоверчиво осведомился Бэкингем.

— Народ любит этих, как ты говоришь «девок с подмостков», а настроения в Лондоне в настоящее время таковы, что я бы не осмелился их возбуждать, будь я герцогом Бэкингемом. Угроза войны и чумы заставляет людей подумать о собственных грехах. Проповедники снуют по городу, заявляя, что эпидемия — наказание, ниспосланное Богом за новый Содом, а люди развешивают уши и начинают указывать на Уайт-холл как на источник всех пороков, вызвавших гнев Божий. К тому же тебя, Бакс, они любят еще меньше, чем меня. Люди нас не понимают, и, говоря откровенно, наши имена будят в них зверей. Дай им такой аргумент против тебя, и они позаботятся, чтобы закон был выполнен, можешь в этом не сомневаться. Англичане внешне кажутся беспечными людьми, что позволяет некоторым глупцам оскорблять их на свою же беду. Место, где отец его величества лишился головы, отлично видно из этих окон. Поэтому предупреждаю: то, что ты собираешься сделать, чревато риском в любое время, но теперь способно тебя уничтожить. Высокое положение, которое ты считаешь гарантией безопасности, напротив, таит в себе угрозу. Пожар, грозящий трону, обрушивается в первую очередь на тех, кто его окружает. Менее значительное лицо могло бы осуществить такое предприятие с куда меньшим риском, чем ты.

Его светлость наконец отбросил свое презрение и погрузился в мрачное раздумье. Этеридж, откинувшись на стуле, наблюдал за ним с едва заметной циничной усмешкой. Наконец герцог пошевелился и поднял взгляд на лицо друга.

— Какого черта ты сидишь и усмехаешься? Посоветуй, как мне быть!

— К чему, раз ты все равно не следуешь моим советам?

— Все же позволь мне их выслушать.

— Забудь эту девушку и займись чем-нибудь полегче. Ты уже не так молод для столь утомительной охоты.

Его светлость выругался и заявил, что не откажется от мисс Фаркуарсон и завоюет ее, чего бы это ему ни стоило.

— Ну, тогда тебе прежде всего следует загладить скверное впечатление, которое ты произвел этим вечером. Это будет нелегко — фактически, это самое трудное во всем предприятии. Но кое-какие моменты говорят в твою пользу. Во-первых, ты, как ни странно, не был пьян, когда поднялся приветствовать ее. Будем надеяться, что она это заметила. Нанеси девушке в понедельник визит в театре и принеси самые почтительные извинения за недостойное поведение твоих гостей. Дай ей понять: если бы ты знал, что они способны на нечто подобное, то никогда бы не пригласил ее в такую компанию. Вырази радость по поводу того, что она сразу же удалилась, и намекни, что ты сам посоветовал бы ей так поступить.

— Но я преследовал ее! Мои лакеи пытались задерживать ее карету!

— Естественно, ты спешил за ней, чтобы принести извинения и одобрить ее отъезд, на котором сам бы настоял при сложившихся обстоятельствах. Черт возьми, Бакс! Ты начисто лишен воображения, а еще считаешь себя драматургом!

— Думаешь, она мне поверит? — с сомнением осведомился его светлость.

— Это зависит от твоей игры — ведь ты известен еще и как актер. Неужели ты забыл, сколько раз разыгрывал комедию с той же целью?

— Разумеется, нет. Но ты считаешь, что это поможет?

— Да, вначале. Но должно последовать продолжение. Ты должен представить себя в новой роли. До сих пор она знала тебя, сперва по твоей репутации, а сегодня и по собственному опыту, только как повесу. Это само по себе заставляло ее тебя остерегаться. Представь ей себя в качестве героя, скажем, спасшего красавицу, попавшую в беду. Спаси ее от какой-нибудь грозной опасности, и ты удивишь ее своей доблестью и вызовешь у нее благодарность к тебе. Женщины любят героев. Так что веди себя соответственно и, быть может, твой героизм вознаградит удача.

— А где я найду грозную опасность? — мрачно спросил герцог, подозревая, что его друг подшучивает над ним.

— Если ты будешь искать ее, то тебе придется долго ждать. Поэтому создай ее сам. Немного хитрости и изобретательности снабдит тебя всем необходимым.

— Можешь ты предложить что-нибудь конкретное, а не эти туманные намеки?

— Надеюсь. Только надо немного подумать…

— Так думай, черт бы тебя побрал!

Этеридж рассмеялся в ответ на горячность хозяина дома. Наполнив бокал вином, он посмотрел сквозь него на пламя свечей и залпом выпил.

— Во мне пробуждается вдохновение. Слушай.

И, склонившись вперед, он предложил план кампании, отличавшийся коварством и изобретательностью, служившими ему одновременно во славу и на погибель.

Глава девятая. ОЛБЕМАРЛ ПРЕДЛАГАЕТ

Нед Такер не оставил неподтвержденным предложение, сделанное им Холлсу. Поэтому он явился в «Голову Павла» спустя три дня, в воскресенье, и долго беседовал с ним в маленькой приемной к глубокой досаде миссис Куинн, решившей, судя по манерам и одежде незнакомого джентльмена, что он — лицо весьма значительное.

Такер нашел полковника несколько более уступчивым и менее упорным в желании служить исключительно правительству in esse. Дело было в том, что, не получив в течение этих дней ни слова от Олбемарла, Холлс начал склоняться к мысли, что Такер правильно обрисовал ему положение вещей. Надежды его таяли, а страх перед ежедневно растущим счетом за проживание и услуги в «Голове Павла» соответственно рос.

Полковник еще не поддался на уговоры Такера, но не стал обескураживать его, когда тот обещал прийти на следующее утро вместе с еще одним старым другом времен их службы парламенту. Верный своему слову Такер пришел в понедельник в сопровождении джентльмена несколькими годами старше его по имени Ратбоун, знакомство с которым полковник Холлс припомнил с трудом. На сей раз они явились с конкретным предложением, уполномоченные, по их словам, человеком, чье имя они пока не могут назвать, но если бы они его назвали, то оно уничтожило бы всякие сомнения Холлса.