Савмак. Пенталогия (СИ)

  Свалив несколько старых осокорей, греки, прежде всего, отпилили от них шесть кругов, толщиной в ладонь и высотой по колено - будущих колёс. Распилив и обтесав топорами и рубанками стволы, они с помощью железных скоб и огромных толстых гвоздей сложили из них прямоугольный остов будущего тарана, прикрепили к нижней его раме три толстые деревянные оси и насадили на них колёса, с проделанными к этому времени с помощью долота в центре отверстиями. Кузнецы тем временем *отлили в глиняной форме из привезенной с собой меди и олова бронзовый "бараний лоб" - ударную часть тарана. Скобами её прикрепили к массивному дубовому стволу длиной в семь шагов и толщиной сзади в локоть, а спереди чуть потоньше. По бокам в дубовый ствол вбили вертикально в виде ручек семь пар железных скоб. Позаимствовав у скифов десяток арканов, греки сплели из них толстые канаты, на которых подвесили в четырёх местах оснащённое "бараньим лбом" ударное бревно к верхней раме. После этого над остовом сделали из толстых досок острую двускатную крышу и обшили досками бока тарана, оставив открытыми только узкие - в три шага шириной - переднюю и заднюю стороны. И напоследок крышу и боковины тарана обили сырыми конскими и телячьими шкурами, которые должны защитить деревянное сооружение от огня.

  (Примечание: Отливать куда более тугоплавкое железо в те времена ещё не научились.)

  Понаблюдав с любопытством час-другой за строительством тарана, Палак со своей свитой отправился в царский шатёр обедать. Подъезжая к табору, он заметил десяток скачущих по большаку с закатной стороны всадников. Тинкас по игреневому коню ещё издали узнал в их предводителе сотника Ториксака. К царскому шатру в центре огромного табора они подъехали с противоположных сторон одновременно.

  - Ай да молодец - поспел как раз к обеду! - воскликнул с довольной ухмылкой Палак. - Давай, заходи - порадуй нас добрыми вестями.

  После того, как полсотни вождей и приближённых Палака расселись широким кругом под стеною шатра, все молча ждали, когда череда царских слуг обнесёт каждого широкой лепёшкой с парующим, только что из казана, мясом, ломтём твёрдого сыра и луковицей (соль у каждого была своя). Как только слуги покинули шатёр, гости вслед за Палаком с волчьим аппетитом накинулись на еду.

  Не дожидаясь конца обеда, Палак велел посаженному поблизости Ториксаку (один только Иненсимей вклинился между ним и царём) доложить, как там идут дела у Марепсемиса с Эминаком. Утерев рукавом жирный рот, Ториксак рассказал с помощью какой хитрости Марепсемису удалось захватить без боя феодосийскую хору.

  - Он велел изготовить две сотни лестниц - по две на сотню воинов, а один из неапольских греков написал кровью письмо с предупреждением, что утром скифы атакуют стену хоры по всей её длине. Это письмо, привязав к стреле, перекинули через стену над воротами. Как и рассчитывал Марепсемис, прочитав его, греки испугались и ночью бежали в город.

  - Ловко! - воскликнул, несмотря на набитый рот, кто-то из вождей.

  - Захватив пустую хору, - продолжил Ториксак, - войска Марепсемиса на другое утро атаковали со всех сторон стены Феодосии с помощью двухсот приставных лестниц. Но греки, вопреки ожиданиям, сумели этот штурм отбить, уменьшив войско Марепсемиса за одно утро сразу на две тысячи человек: шесть сотен воинов были убиты и почти полторы тысячи - тяжело ранены и сегодня утром отправлены домой.

  - Думаю, Марепсемис совершил большую глупость, позволив грекам бежать со слабой приграничной стены в хорошо укреплённый город! - заявил довольным голосом Палак. - Если бы ему удалось перебить феодосийских купчишек, горшечников и виноделов на хоре, Феодосия уже была бы наша.

  - Верно сказано!

  - Точно!

  - Царевич Марепсемис не сообразил!

  - Дал маху! Хе-хе-хе!

  - Погнался за зайцем и упустил оленя! - посыпались со всех сторон насмешливые реплики палаковых приспешников.

  - Поэтому я больше всего опасаюсь, как бы боспорское войско, завидя завтра наш таран, не дало дёру от Длинной стены к Проливу, - вновь взял слово Палак. - Если нам посчастливится разбить их здесь, то Пантикапей и другие их города некому будет защищать.

  - Уверен, что так и будет! - воскликнул убеждённо Главк. - Далеко они убежать не успеют: мы их нагоним и перебьём по дороге к Ближней стене. Только бы Длинную стену перескочить!

  Велев виночерпию Кробилу и его помощникам наполнить чаши вином, Палак спросил Ториксака, что же Марепсемис думает делать дальше. Поведав, как по совету вождя Скилака Марепсемис показал феодосийцам, будто бы к нему прибыло сильное подкрепление, Ториксак сообщил, что неапольские греки строят по его приказу целых три тарана, чтобы атаковать разом все трое феодосийских ворот.

  - Что ж! Да помогут им Арий и Папай завладеть Феодосией! - воскликнул Палак, поднимая наполненную до краёв чашу. - Выпьем, други, за победу Марепсемиса, Эминака и их доблестных воинов!

  - А может и вправду послать им в подмогу трёх-четырёх вождей? - негромко предложил сидевший по левую руку Палака Лигдамис, ставя на колено выпитую до дна чашу.

  - Я и так дал им достаточно войска для захвата одного небольшого города, к тому же, отрезанного от остальной страны! - с горячностью возразил Палак. - Если наш великий вождь Марепсемис так глупо потерял две тысячи воинов, я ли в том виноват?.. Да к тому же, он и не просил меня о помощи. Ториксак! Марепсемис говорил что-нибудь о подкреплении?

  - Нет, повелитель, не говорил.

  - Вот видишь, Лигдамис, старшие братья не нуждаются в нашей помощи, и если я пошлю её, то ещё ненароком обижу их, - заключил Палак под одобрительный хохоток Иненсимея.

  Несколько часов спустя в табор прискакал гонец от Дионисия, которому Палак поручил надзирать за постройкой тарана, и доложил, что мастера уже приступили к обивке тарана сырыми кожами, и скоро можно будет тащить его к большой дороге. Палак с многочисленной свитой поскакал к усадьбе.

  К передку тарана подпрягли за неимением волов четыре пары коней и на глазах у всего войска потащили его шагом от места сборки к пролегавшему в 5-6 стадиях южнее большаку.

  Когда таран дотащили до селения у озера, сопровождавший его сбоку Палак решил по чьей-то подсказке его испытать. Выпрягши коней, два десятка сильных молодых сайев, укрывшись внутри деревянной махины, под руководством Дионисия вручную подкатили её, за неимением каменных строений, к глинобитной стене ближайшего сарая. Весело раскачав торчавший на два локтя из деревянного "слона" массивный бронзовый "бивень", они, подняв облако пыли, легко развалили стену. Тысячи сгрудившихся вокруг тарана воинов разразились радостными криками. На розовом лице Палака заиграла довольная улыбка.

  Когда старательно налегавшие на постромки кони вытянули тяжёлое и неуклюжее сооружение на большак, солнце уже садилось за холмы, а до Длинной стены был ещё добрый час ходу. Посоветовавшись с вождями, Палак решил двинуть вооружённого грозным железным рогом деревянного "зубра" к вражеским воротам завтра утром, а пока на всякий случай разместил вокруг него сотню сайев, велев никого к нему не подпускать. Ещё 5 тысяч скифов, пока строился таран, дневали и ночевали около Длинной стены, следя за тем, чтобы боспорцы не попытались расчистить засыпанный накануне ров перед воротами. Остальные тридцать с лишним тысяч воинов вернулись в табор и легли пораньше спать, чтобы скорее наступило утро. В том, что никакие ворота не устоят перед сооружённой неапольскими греками махиной, никто не сомневался.

  Наблюдая за слаженной, как в муравьином стаде, работой скифов по засыпке рва перед воротами, никто из вождей боспорского войска, всё утро простоявших на верхней площадке башни, высившейся в стадие севернее ворот и потому безопасной от скифских стрел, более не сомневался, что скифы попытаются проломить ворота тараном. Вопрос заключался лишь в том, как этому помешать.