Мария, княгиня Ростовская

Михаил неловко крякнул.

— Права ты, Филя. Ой, права! Сам мыслю так же… Только сделать ничего не могу.

— Великий князь Галицкий и Волынский Даниил к Повелителю Бату-хану!

Могучие нукеры в золочёной броне расступились, открывая проход в шатёр. Даниил поймал себя на мысли, что ему вовсе не хочется переступать порог этого вертепа. Войти сюда трудно, вспомнил он наставления знающих людей, но выйти ещё труднее.

В прихожей их уже ждал человек, имя которого назвали Данниилу в числе первых — толмач Немир. Вроде и никто, не хан, не нойон, не родственник Бату… Однако как-то само собой получалось, что мимо него не пройти.

— Привет тебе, великий князь Даниил, — улыбнулся толмач. — Я рад, что величайший нашёл время для тебя.

— Привет и тебе, почтенный Немир, — откликнулся Даниил, также вежливо улыбаясь. — Кстати, ты забыл вот это при нашем разговоре. Позволь вернуть тебе твою вещь.

Глаза Немира заметно расширились при виде перстня с огромным кроваво-красным рубином.

— А я-то думал, что навсегда лишился его. От души благодарен тебе, Даниил Романович. Подожди минутку, тебя сейчас позовут.

Толмач скрылся за портьерой (вместе с перстнем, естественно). В ожидании Даниил оглядел помещение. Хм, надо же, какая каменная баба… Раскорячилась непристойно. Разве где так пляшут?

— Величайший ждёт тебя, Даниил Романович, — снова появился из-за портьер переводчик.

Князь отдал нукеру меч и кинжал, позволил охлопать одежду. Переступая последний порог в покои Бату, Даниил невольно сглотнул. Спокойнее, спокойнее.

Бату-хан сидел перед дастарханом, приветливо улыбаясь. Однако глаза у него оставались цепкие и холодные.

Рядом с Бату сидел старик в некогда роскошном, ныне же засаленном и рваном халате. Даниил впервые видел эту зловещую фигуру так близко — до того ему удавалось лицезреть старого полководца лишь при штурме Галича, издалека.

— Здрав будь ещё шестьдесят лет, величайший Бату-хан! — поклонился князь.

Толмач негромко начал переводить. В глазах Бату вспыхнул интерес.

— А почему только шестьдесят? Обычно мне желают здравствовать кто века, кто тысячу лет, кто даже десять тысяч…

— Этого пусть желают тебе льстецы, величайший. Я желаю тебе реально возможного.

— Ха! Хм… — покрутил головой Бату. — Ты интересный человек, коназ Данаил. Садись к моему столу, и возьми себе мяса, какого захочешь.

Даниил уже знал, что таково обычное гостеприимство монголов по отношению к чужеземцам. Поэтому не моргнув глазом сел к дастархану и взял кусок поменьше. Впился зубами, сок потёк по бороде.

Бату-хан с удовольствием смотрел на картину.

— Скажи, Данаил, а пьёшь ли ты наши напитки — кумыс и чёрное молоко?

Толмач перевёл. Даниил аккуратно положил кусок на блюдо.

— Не пил раньше.

Бату-хан хлопнул в ладоши, и тотчас неслышной тенью вынырнул слуга. На столе перед Даниилом возникли две чаши.

— Ну так отведай, коназ Данаил.

Даниил Романович помедлил только одно мгновение. Взял первую чашу.

— За здоровье величейшего Бату-хана!

Жидкость в чаше была терпкой, горьковато-кислой, с оттенком хмельного.

— Э, нет, пить до дна, коназ!

Справившись наконец с кумысом, Даниил поставил пустую чашу на стол.

— Ага, справился! — Бату-хан с одобрительной улыбкой смотрел на гостя. — А вот это?

Жидкость во второй чаше была вонючей до невозможности. Если бы подобный напиток соорудил Даниилу собственный повар, быть бы ему выпороту на конюшне и пасти бы ему отныне баранов. Если бы в какой-нибудь харчевне хозяин рискнул предложить что-то подобное, собирать бы ему зубы по углам. А тут что делать?

— До дна, до дна, Данаил!

Справился князь и с этой чашей, со стуком поставил на стол. В глазах Бату-хана сквозь холодную цепкость проступил смех.

— Ты настоящий батыр, коназ. Скажу тебе прямо, никто из моих нукеров не одолел бы этой чаши. Мы вообще никогда не пьём подобную гадость! Я даже не знаю, чего туда намешали. Это небольшая и очень смешная шутка, Данаил!

Даниил Романович ничего не ответил. Он делал над собой гигантские усилия, чтобы не обрыгаться. Обрыгать самого Бату-хана — это был бы конец…

— Я привёз тебе небольшой подарок, Бату-хан, — заговорил Даниил, страшным усилием воли подавив бунтующий желудок. — Ты ведь желал видеть князя Андрея, сына Мстислава Святославича, врага твоего?

Бату перестал улыбаться. С резким стуком поставил на стол пиалу.

— Где он?!

— Здесь. Прикажешь доставить?

— Разумеется! И немедленно!

Как он ухитряется так переводить, подумал про толмача Даниил, сразу и по-русски лопочет, и по-татарски. Как будто и не через переводчика говорим, а напрямую друг друга понимаем… Однако все мысли мелькали где-то на краю сознания. Главное, удержать в желудке эту дрянь!!!

— … Вот он, Повелитель! — услышал князь Даниил сквозь приступы тошноты.

Андрея Мстиславича уже держали на цепях два могучих нукера. И хорошо, что держали, потому как сам на ногах пленник явно не устоял бы.

— Почему он так бледен? — спросил Бату-хан. — Он болен?

— Не знаю, величайший, — в очередной раз Даниилу удалось укротить бунтующий желудок. — Конечно, везли его в цепях, но вчера он ещё был вполне ничего…

Князь Андрей вздуг завалился навзничь и захрипел.

— Эй-ей, сюда! — замахал руками Бату. — Лекаря! Шаманов! Он не должен умереть сейчас!

Поднялась суета, возле «подарка» сгрудились какие-то люди. Низенький лекарь в чалме протолкался к пациенту, но было поздно. Дыхание Андрея, булькнув раз, прервалось.

— Он умер, Повелитель.

Глаза Бату-хана светились льдом.

— Так. Найти отравителя. Из-под земли найти! А тебе спасибо, коназ Данаил. Не ожидал. Ты можешь идти. Твой вопрос я решу в течении ближайших дней.

Когда Даниил ушёл, откланявшись честь по чести, Бату обернулся к Сыбудаю.

— Что скажешь, мой мудрый Сыбудай? Не правда ли, очень всё это странно?

Старый монгол отставил пиалу — всё это время он невозмутимо продолжал пить чай.

— Что скажу? Либо этот Данаил отчаянный смельчак, каких мало, либо он и правда не связан с этим разбойником. Вернее всего второе, иначе он преподнёс бы тебе голову, а не живого…

— Да ведь он, по сути, и представил труп!

— А вот смерть коназ-ашина объясняется легко и просто. Кто-то в твоём шатре очень боялся, что «подарок» скажет лишнего. Я начинаю думать, что не только урусы могли помогать разбойнику. Скажем, Гуюк-хану на руку, что значительная часть твоих земель не приносит тебе никакого дохода, зато вносит в умы твоих подданных сомнения в твоём могуществе.

Бату-хан стукнул кулаком по столу, свалив и разбив тончайшую фарфоровую вазу.

— Враги, кругом враги!

— Это так и не так, мой Бату. Будь кругом тебя одни враги, ты был бы уже мёртв. Но не расстраивайся. Раб-истопник, отравленный коназ-ашин, это всё звенья одной цепи, на том конце которой хан Гуюк с китайским змеем. Скоро мы выдернем эту цепь.

Бату помолчал, беря себя в руки.

— Ну хорошо, об этом позже. Как ты считаешь, следует дать ярлык коназу Данаилу?

Глаза Сыбудая остро блеснули.

— Извини, Бату, но вопрос глупый. Разумеется, дать! Или ты будешь отныне вручать ярлыки только тем, кто испытывает к тебе искреннюю любовь? Тогда, боюсь, все их придётся отдать старому Сыбудаю.

Бату-хан засмеялся, тоненько и визгливо.

— Разумеется, Данаил ненавидит тебя, — продолжал старик, — но все остальные ещё хуже.

— Решено, мой верный Сыбудай. Завтра мы вручим ярлык коназу Данаилу!

— Бл-бееее!

Кажется, полегче стало, подумал Даниил, в очередной раз опорожняя желудок. Ещё ведро воды, и будет полный порядок…

Князь стоял нараскоряку за забором, ограждающим дворец Бату-хана, и блевал. Вокруг сгрудилась свита, не допущенная в сам шатёр и терпеливо дожидавшаяся своего господина у ворот. Даниил всё же нашёл в себе силы отойти за угол, чтобы не опозориться у самых ворот.