Брат Третьей Степени (Эзотерический роман)

Мне вспомнились наставления родителей о симпатических душах. Так вот где мой отец встретился с матерью! Возможно, и я оказался здесь, чтобы найти свою судьбу. Мои мысли устремились к даме в черном, и я почувствовал, как внутри вспыхнуло нетерпеливое желание увидеть ее снова и лучше узнать.

— Итак, — продолжал мой учитель, — далее надлежит рассмотреть знаки, тайные слова и аллегории мистиков, в особенности Гермеса Трисмегиста, Парацельса, Якоба Беме, Элифаса Леви и мадам Блаватской, которая, к сожалению, немногими понята правильно и часто выставляема в неверном свете. Возможно, вы в определенной степени уже знакомы с опубликованными трудами этих учителей, но при поверхностном чтении трудно найти учения, скрытые в их книгах…

За этим последовала двухчасовая лекция об упомянутых учениях, и впервые мне показалось, что завеса сорвана. Труды великих мистиков были в библиотеке отца, и мы вместе читали их. Однако, хотя отец частенько намекал на эзотерический смысл некоторых разделов этих книг, он никогда не раскрывал его полностью, говоря, что добираться до истины нужно постепенно. Теперь, похоже, мне была предоставлена долгожданная возможность. Все это время в каждой группе велись занятия, люди говорили приглушенными голосами. Неожиданно по комнате пронесся одинокий музыкальный аккорд, и мой учитель сказал:

— На сегодня все, настало время сбросить маски. Мы встречаемся каждую неделю, но для того, чтобы избежать нежелательного внимания, всякий раз в доме другого члена. Ваши занятия продолжатся некоторое время. Возьмите книги названных мной авторов у месье Калльо, но выбирайте только те, в которых на определенной странице стоит специфический знак. Затем усердно изучайте их, особенно написанное курсивом.

Все мы вышли в зал, который, когда маски были сняты, оказался заполнен прекрасными, утонченными, интеллектуального вида женщинами и красивыми, серьезными мужчинами. Не было нужды в представлениях; как сказал человек у входа, достаточно того, что вы присутствуете. Я действительно оказался в таком обществе, каким оно и должно быть, где мужчины и женщины — поистине братья и сестры, чей разум занимают самые глубокие вопросы, чьи сердца полны самых возвышенных устремлений. И велика была моя радость когда я увидел здесь Камиллу, а также многих из моих светских друзей. Все они окружили меня, поздравляя со вступлением.

— Ты видишь, — сказала Камилла с улыбкой, — что женщина способна хранить тайну, если захочет, но отныне мы можем говорить с тобой немного более свободно.

— А где месье и мадам Дюран? — спросил я.

— Они — члены другой секции и, думаю, принадлежат к гораздо более высокой ступени, — ответила она.

Тут ее вниманием завладел кудрявый француз, и я отправился на поиски своей сестры-пастушки. Тщетно пытаясь найти ее, я неожиданно увидел даму в черном под вуалью, вышедшую из боковой двери. И вновь радостный трепет наполнил мое существо, даже стеснилось дыхание. Надо непременно заговорить с нею. Сейчас или никогда!

— Мадемуазель, — сказал я, — вот мы и встретились снова.

Она обернулась, но, кроме вуали, ее лицо скрывала еще и маска.

— Разве мы встречались прежде? — спросила она по-английски.

Голос был другой. Но, возможно, это из-за языка? Ведь во время поездки разговор велся по-французски, на котором я обратился к ней и сейчас и который она явно понимала.

— Мадемуазель не помнит поездку в экипаже? — поинтересовался я, все еще настаивая на французском.

— Какую поездку? — она спросила опять по-английски, и в голосе прозвучало удивление.

Вспомнив про обещание хранить тайну, я стал сомневаться: могу ли говорить более открыто? В этот момент мы подошли к другой двери, и с поклоном, который означал прощание, загадочная незнакомка покинула меня.

Чем вызвана такая холодность? Ее поведение не было похоже на поведение окружающих людей. Она даже не потрудилась говорить в дружеском тоне. Но могло ли ошибиться мое сердце? Нет! Я чувствовал, что это была она. Теперь я заметил, что некоторые все еще оставались в масках. В надежде расширить круг своих знакомств я уже собирался обратиться к одному из таких людей, как был окружен группой молодежи и увлекся дискуссией на медицинскую тему. Следующий час прошел в занимательнейшей беседе, от которой меня отвлекла маленькая белая ручка, тронувшая мое плечо. Обернувшись, я увидел свою знакомую пастушку, которая тоже пока не сняла маски.

— Я собираюсь уезжать, преподобный отец, — лукаво сказала девушка, — и хотела пожелать вам спокойной ночи.

— Не возьмете ли меня в провожатые?

— С удовольствием, если вы того хотите. — И мы вместе пошли к выходу. Пары из внутренней приемной не было, но привратник находился на месте.

— Если вы поедете со мной, то должны согласиться выполнить одно требование, — сказала моя спутница, когда мы сходили по ступеням.

— Уже согласен. Но какое?

— Я провожу вас домой в своем экипаже, — ответила она к моему изумлению.

— Как? Разве сейчас високосный год? — рискнул пошутить я.

— Это не шутка. Мое требование должно быть удовлетворено.

— Хорошо, если вы настаиваете. — Мы сели в ее карету и быстро покатили к моему дому. Нам пришлось прервать весьма интересный разговор, когда экипаж остановился у особняка Дюранов. Я вышел и поблагодарил девушку за проявленную доброту, за то, что она представила меня наставнику и отвезла домой. В ответ она сказала серьезно:

— Если бы вы продолжали усердствовать в танцах, трезвенник-монах, вам бы еще долгое время не представилась такая возможность. Вы хорошо прошли свое первое и неожиданное испытание, предпочтя серьезные занятия развлечениям. Примите мои поздравления.

— Что ж, дорогая сестра, благодарю вас и желаю вам доброй ночи. Надеюсь, вскоре мы встретимся снова, и мне будет позволено увидеть ваше лицо. Отчего вы и некоторые другие скрывают лица под масками?

— Есть такие, кому лучше скрывать, кто они, даже от своих братьев. По мере своего продвижения вы поймете причину этого. До встречи.

Мне показалось, что голос ее переменился, и — странно — я ощутил всем своим существом ни с чем не сравнимый трепет, блаженная радость опять наполнила мое сердце. Но ее уже не было. Что бы это могло означать? Была ли моя мечта о родной душе не просто мечтой? Может ли статься, что я влюблен в двух женщин сразу? Размышляя об этом, я отправился в свою комнату.

Глава 8. ИОЛА

Прошел год. Я посетил пятьдесят два урока. Каждую неделю под предлогом бала-маскарада мы собирались для углубленного обучения и совершенствования. Камилла и я по-прежнему были друзьями — братом и сестрой; возрастала близость между мной и сестрой-пастушкой, которая, хотя и надевала различные костюмы, неизменно скрывала лицо. Мои попытки разузнать о ней что-либо все еще были тщетны.

— Камилла, кто она? — спросил я однажды.

— Ты должен знать правило: те, кто носит маски, обязаны оставаться инкогнито.

Дама под вуалью, никогда не надевавшая ничего, кроме черного, и теперь оставалась для меня загадкой, даже большей, чем сестра-пастушка. Та, хотя и скрывала, кто она, стала моей лучшей приятельницей. Однако, незнакомка в черном изредка предоставляла мне возможность беседовать с нею, и когда это случалось, я чувствовал себя счастливейшим из людей. После первого вечера я стал членом группы учеников, а пастушка — моей соученицей.

Я быстро продвигался, поскольку, как сказал мой наставник, прошел подготовительное обучение, о каком только можно мечтать; заполнялись пробелы и провалы в материалистической науке, а ее поверхностность и гадательность становились с каждым днем все более очевидными. Но мои возрастающие познания лишь выявляли определенные недостающие звенья, над которыми я тщетно бился и размышлял. Открывая каждую сессию, ведущий наставник, беседовавший со мной в первый вечер, читал лекцию. Эти лекции были полны многозначительных намеков, но он отказывался отвечать на некоторые вопросы, касающиеся их, предлагая нам обдумать и проработать все самостоятельно. Когда же однажды я продемонстрировал признаки досады по этому поводу, он строго сказал: — Знание не может передаваться, но может развиваться. Знание приходит не извне, но изнутри. Изучение вами книг и явлений должно лишь обеспечить вспомогательные условия, при которых Знающий совершит прорыв наружу и проявится вовне.