Путь Никколо
Путь Никколо читать книгу онлайн
История Никколо — умного, сильного человека, вышедшего из низов и шаг за шагом пробивающегося наверх — туда, где правят некоронованные короли эпохи Возрождения — Медичи, Строцци, Фуггеры.
История самой эпохи Ренессанса — времени расцвета искусств, гениальных финансовых авантюр, изощренных политических, придворных и дипломатических интриг.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Сейчас Томмазо Портинари не пытался заглянуть в ящик, где находилась птица. Также он не сидел и внутри клетки, изучая помет. Он еще не успел надеть камзол и стоял с кожаным фартуком в руках, прислонившись спиной к деревянному столбу и глядя себе под ноги. Затем помощник управляющего медленно поднял голову. Жизненные превратности, похоже, закалили его. Он был бледен. Темные взъерошенные волосы, обрезанные в кружок чуть ниже ушей, обрамляли длинноносое лицо с тонкими изогнутыми бровями и высокими скулами. У него было выражение человека, достигшего пределов своего терпения.
Николас окликнул его:
— Твои сапоги! Он съел твои сапоги?
Вместо ответа, Томмазо Портинари склонил голову к плечу и указал на ящик. Это был очень крепкий ящик, как и положено клетке для трехсотфунтовой птицы. Боковины были сплошными, с проделанными окошками. Сверху — решетка Сооружение занимало целое стойло и издавало запах гнилых плодов и травы. Николас взобрался на перегородку, чтобы заглянуть внутрь клетки. Затем он принялся смеяться.
Именно это и увидел Юлиус, который в этот момент шел через двор к конюшням, после того как, преодолев все сомнения, все же решился отправиться на поиски человека по имени Николас де Сент-Пол, который по-прежнему оставался мужем его хозяйки.
Он ожидал застать его в тоске и растерянности, а вместо этого услышал пугающий смех Клааса. Тот самый смех, который в прошлом предшествовал самым безумным выходкам, приводя стряпчего в неистовство.
Смех доносился откуда-то из-под крыши стойла. Клаас… Николас сидел там, наклонившись вперед, в то время как снизу на него взирал Томмазо Портинари и какой-то мальчишка Рядом находился большой, дурно пахнущий ящик, откуда доносился странный топот и шипение. Юлиус подошел к Томмазо и запрокинул голову.
— Что там такое? Страус?
— Посмотри сам, — Николас нагнулся за вилами. — Сбоку есть окошко.
Юлиус подошел взглянуть. Мальчишка успел прежде него. Лицо его побагровело. Томас остался на месте, делая вид, будто изучает потолочные балки. Николас, завывая от хохота, переместился ближе, и теперь Юлиус смог разглядеть его лицо с ямочками на щеках, словно ореховые скорлупки. Он заглянул внутрь ящика.
Страус зашипел на него. У птицы оказалась маленькая взлохмаченная головка, клюв как дверная петля и прозрачные враждебные глаза, чем-то напомнившие ему Тоби. Голова возвышалась на длинной изогнутой шее, похожей на колокольную веревку. Страус расхаживал по клетке на мощных ногах, а между шеей и ногами помещалось нечто, скорее напоминавшее подушечку для булавок, по бокам которой торчали ярко-розовые голые крылья.
Подушечка для булавок… Страус, еще недавно красовавшийся в ярком черно-белом оперении, за ночь оказался ощипанным догола Ни единого перышка не осталось.
Птица приплясывала на мощных ногах. Она просовывала клюв сквозь решетку, сверкая глазами. Время от времени она принималась лягаться, и тогда весь ящик сотрясался. Николас, рыдая от смеха, потыкал внутрь вилами.
И тут дверь ящика отворилась.
Томмазо, охваченный горестными раздумьями, этого не заметил. Мальчишка взвизгнул. Юлиус метнулся вперед, но, увы, слишком поздно. Вытянув шею, страус сделал шаг наружу, затем еще один. Томмазо развернулся. Подросток с криком бросился вперед. Страус гулко заревел, а Николас в тот самый миг, когда птица сделала третий шаг и подняла ногу для четвертого, бросился вниз со стены и приземлился прямо ей на спину.
Юлиус с криком бросился бежать. Николас тоже закричал, но совсем по-другому, — и этот крик был слишком хорошо знаком несчастному стряпчему. Страус вырвался из конюшни, пробежал по двору и, рванувшись, словно ощипанный куриный окорочок, спасающийся из духовки, через большие двойные двери вылетел прямо на Вламинг-стрете, тогда как Николас отчаянно пытался удержаться у него на спине.
Задыхаясь, Юлиус выбежал на улицу, где страус нелепо метался из стороны в сторону, натыкаясь на повозки, катившиеся от пристани. Затем птица метнулась вперед. Улица, подобно саду с подсолнухами, расцвела бледными лицами, повернутыми в одну сторону. По бокам, на ступенях в дверях и в проулках между зданий стали выглядывать головы в шапках и белых чепцах. Носильщик с двумя тюками на спине попытался убраться с дороги и налетел на угол дома. С перевернутой тачки покатились круглые сверкающие головки сыра. Одна из них ударила страуса по ноге, и тот, в свою очередь, принялся злобно лягаться. Бочонок со ртутью, оставленный у ведущего в подвал люка, перевернулся, истекая серебристыми ручейками, что означало для кого-то неминуемое разорение. Николас, по-прежнему цепляясь за шею птицы, обернулся посмотреть. Лицо его порозовело от напряжения и удовольствия. Прохрипев что-то нечленораздельное, Юлиус бросился назад к стойлам, по пути расталкивая конюхов.
Он вскочил на первую попавшуюся лошадь, которая оказалась оседланной, и устремился в погоню за Николасом. Точнее, Клаасом, который, похоже, опять взялся за старое.
Страуса уже нигде не было видно, но его путь отмечали разорванные тюки и брошенные свертки. Плющ на балконах был оборван, объедены цветы в горшках, и дважды мелькнули опустевшие птичьи клетки.
Развернув лошадь, Юлиус поскакал вдоль канала и успел заметить страуса, выскочившего из ворот августинского монастыря; Николас по-прежнему восседал у него на спине. Птица бежала чрезвычайно быстро, но теперь на ней оказалось некое подобие поводьев. Издалека поводья эти напоминали вервие монашеской рясы.
Одной из причин, почему страус несся с такой скоростью, были собаки, преследовавшие его по пятам. Время от времени птица останавливалась и принималась лягаться, и тогда псы разбегались во все стороны. Затем страус вновь бросался бежать, с шипением и кудахтаньем. Юлиус, которому никак не удавалось догнать беглеца, видел, что Николас изо всех сил пытается с помощью поводьев не дать страусу пересечь мост в направлении улицы Спаньертс.
Он потерпел неудачу. Птица продолжила свой путь, на ходу пиная какие-то тюки и клювом нанося удары по решеткам. Два одеяла, вывешенных на просушку, начали падать в облаке перьев. Одно из них Николас поймал на лету и попытался подсунуть себе под зад, исколотый острыми остями. Юлиус с хохотом скакал за ним вслед, — по направлению к Тонльё, к весовым, и к рынку.
Время от времени страус замедлял бег, он отвлекся на лоток с ягодами; затем еще дважды — когда группы решительно настроенных людей пытались преградить ему путь или загнать в угол. Но ничто не могло задержать его надолго. Два удара мощными ногами — и противники рассыпались в стороны. Погрузочный кран промелькнул мимо, затем ратуша и звонница. Через мост птица устремилась к Стейну, а по пятам за ней с воплями бежали люди. Очень скоро беглец окажется среди полей и садов, между Гентским мостом и мостом Святого Креста, и там сможет бежать во всю прыть. По слухам, страус способен развивать скорость до сорока миль в час, — достаточно, чтобы убить всадника, если тот свалится со спины. Но Николаса это, похоже, ничуть не тревожило. Время от времени он оборачивался к Юлиусу с безумной улыбкой, а один раз даже смог высвободить руку и показал куда-то вперед и налево. Что он хотел этим сказать, Юлиус не имел ни малейшего понятия.
А сзади его настигали другие всадники. Они могли бы постараться задержать крылатую тварь, выскочив с боковых улиц, набросить на нее аркан, а затем связать. Вот только впереди лежал пустырь. Юлиус дал шпоры своему скакуну, во весь опор вылетел за угол и наконец, увидел, что хотел показать ему Николас.
Впереди медленно струил свои воды один из тех неглубоких каналов, что соединяли реки, окружавшие Брюгге. Николас изо всех сил пытался столкнуть птицу с дороги на покатый берег. Страус соскользнул в воду и там застыл, мотая головой из стороны в сторону. Лебеди, плававшие неподалеку, возбужденно захлопали крыльями, а затем принялись брызгать водой и шипеть на незваного гостя. Незваный гость зашипел в ответ, пнул ногой, и лебедь кубарем взмыл в воздух. Прочие принялись надвигаться, вытягивая шеи. Страус, перед лицом столь большого численного перевеса, еще дважды попробовал лягнуть, а затем, отчаянно работая крыльями, стал выбираться из воды на берег. Пару раз он оскальзывался и падал, но насквозь промокший Николас цепко держался за его шею. К этому времени Юлиуса окружало уже с полдюжины всадников. Впереди канал проходил под мостом, чтобы затем влиться в реку, а берега поднимались, переходя в широкую набережную, где были расположены ветряные мельницы. Лошади теперь двигались быстрее, чем птица в воде. Двоих Юлиус выслал вперед, чтобы перебраться через мост и попробовать напугать птицу с другой стороны; остальных выстроил полукругом в том единственном месте, где страус мог выбраться на сушу: у покатого причала, ведущего к одной из мельниц.