Про Кешу, рядового Князя

– Смирно! Два наряда вне очереди!

– Есть два наряда вне очереди,– вяло отвечает Кеша .

Кеша может гордиться: до него никто не получал наряды вне очереди вот так – стоя в одном сапоге и с портянкой в руках.

– Живо обуться!

Обуваясь, Кеша все же позволяет себе бормотать под нос:

– Развелось начальства. Плюнь – в начальника попадешь.

– Давай, пошевеливайся!

– Сказал бы сразу, что зуб на меня имеешь.

– Прекратить пререкания! Слушать тебя тошно!

– А ты меня не тычь!– снова хватается за свои права Кеша .

– Тьфу на тебя! Да если хочешь знать, у меня язык не поворачивается «вы» тебе говорить. Пошли!

Шевцов замечает в траве пачку сигарет, поддевает ее сапогом. Покосившись на Кешу , презрительно хмыкает: такие гаврики не бросают. Вернее, бросают сотни раз.

15.

«Карантин» нынче щеголяет в парадных мундирах. Собственно, это уже не «карантин». Кончился курс молодого бойца, и Кеша искренне верит, что с ним кончится и беготня. Теперь все будет по-иному: обслуживание истребителей, масса свободного времени и прочие солдатские удовольствия. Они теперь не курсанты, а сплошь рядовые. Кто-то из них первым станет сержантом? Уж не Кеша ли?

Перед строем стоит торжественный Максимов, рядом – Шевцов и другие командиры взводов. Они сегодня уйдут в свои роты, поскольку «карантин» прекращает свое существование – до следующего года.

– Сегодня вы присягнули верно служить нашей Родине!– едва ли не левитановским голосом произносит капитан.– Поздравляю вас от имени командования батальона!

– Служим Советскому Союзу!

– Я верю, что каждый из вас станет за время службы закаленным, грамотным воином, отличником боевой и политической подготовки. Это ваш долг, ваша святая обязанность!

Кеша ловит на себе мимолетный взгляд ротного. Обычный взгляд, ничего особенного. Но Кеше кажется, что ротный думает: тебя, мол, опальный Князь, это особенно касается, заруби на носу.

– Но с окончанием курса молодого бойца ваша учеба не заканчивается, она только началась,– продолжает ротный.– Учеба будет продолжаться весь срок службы, изо дня в день. Потому что защита Родины – дело трудное и сложное. Современный воин должен обладать глубокими знаниями боевой техники, быть сильным духом и телом, находчивым и выдержанным...

«Насколько я понимаю, товарищ капитан,– таким же торжественным, только внутренним голосом произносит Кеша ,– для сильного тела нужно бегать, как северному оленю... Чует мое бедное сердце, что я еще не все наряды отработал».

– Скоро вы получите боевую технику. Старшие товарищи научат вас владеть ею. Помните: обслуживание полетов – это...

Шевцов тоже изображает на своем лице торжественность. Если существует телепатия, то он сейчас посмотрит на Кешу . И Князь начинает сверлить страшным взглядом то место в голове Шевцова, где у него должен быть мозжечок. «Если он вообще полагается сержантам»,– думает Кеша . По его мнению, именно мозжечок должен быть самой чувствительной к телепатии частью серого вещества... Ага, псих Шевцов забеспокоился, переступает с ноги на ногу. Кеша придает своему взгляду прямо-таки убийственную силу. Но сержант почему-то смотрит на Калинкина . Перепутал!

«Сюда смотри, это не Калинкин тебя телепает, а твой любимый и ненаглядный Кэша Киселев!»

Сержант послушно переводит взгляд на Кешу и удивленно моргает: больно уж бешеный взгляд у парня. Таращится, аж бровями шевелит. Не заболел случаем? Может, пакость какую съел?.. Шевцов отводит взгляд, потом снова смотрит на Кешу . Нет, все же здоровые люди не пялятся так дико.

«Может, он меня гипнотизирует?– догадывается Шевцов.– Что же он хочет мне внушить?»

Дорогой товарищ сержант, разве не понятно – что? Ведь Кешу определили в автороту, в ваш взвод. Не удалось ему отделаться от ваших педагогических воздействий. Конечно, можно было попроситься в роту охраны, но ведь там полный отрыв от техники, которую Кеша обожает.

В казарму входит старшина Тур.

– Готово, товарищ капитан,– заговорчески сообщает он.

Ротный оглядывает строй и выдерживает паузу. Кеша настораживается: не хотят ли в честь окончания «карантина» устроить им показательный марш-бросок с противогазами?

– А сейчас вас ждет праздничный обед, товарищи!

– Ур-р...– вырывается у Князя, но он спохватывается.

– Киселев вон уже урчит от удовольствия,– улыбается ротный.– Приятного аппетита. Товарищ старшина, ведите роту.

Кеша моментально составляет в уме праздничное меню, в котором особо выделяется цыпленок табака и бутылка шампанского. Но ему придется сделать поправку: вместо цыпленка – шницель, а в роли шампанского с успехом выступит комплот.

16.

За столами в Ленинской комнате сидят вчерашние новобранцы. Идет очередное политзанятие. К великому Кешиному огорчению почти ничего не изменилось в жизни стриженых, во всяком случае в первый день пребывания в автороте. Тот же ротный, прежний папа Тур и порядком надоевший Шевцов. В «карантине», куда были откомандированы все трое, Шевцов командовал взводом, в автороте же он только замкомвзвода. В первые дни для Кеши это звучало как «завкомвзвода». Но он быстро сообразил, что в армии профсоюзов нет и быть не может никаких завкомов. Командиром взвода у них лейтенант Савельев, который сейчас ведет занятие.

Больше лейтенанта Савельева никто и никогда не страдал от сознания своей молодости. В гражданском одеянии, которое лейтенант отчаянно презирает, можно принять его за допризывника. Так вот, от сознания этого Савельев постоянно краснеет, а покраснев, старается говорить басом.

– С блоком НАТО мы разобрались,– подводит итог Савельев и, уловив в своем голосе предательские дискантные нотки, басит:– Всем ясен вопрос?

Аудитория согласно гудит. Даже Кеша , почуяв конец занятия, на секунду отрывается от окна.

– Киселев, вам ясно?

– Мне?

– Да, вам. Есть у вас вопросы по блоку НАТО?

– Никак нет!

Действительно, какие могут быть вопросы, да еще по блоку НАТО, если за окном такой пейзаж? Правда, он состоит из спортплощадки, фасада офицерского клуба и десятка сосен, но зато какая там козочка разъезжает на велосипеде!

– У нас еще десять минут,– взглянув на часы, говорит Савельев.– Поговорим о строевом уставе, а то вы в нем плаваете. На каждом шагу вам делают замечания.

– Придираются,– подает голос Калинкин .

– Это кто ж к вам придирается? Расскажите, разберемся.