Здесь русский дух...

— Да как же? На прошлой неделе, — приложив правую руку к сердцу и чуть склонив голову, произнес князь. Он уже давно жил рядом с русскими и потихоньку выучил их язык. Правда, порой ему не хватало чужих слов, и тогда он пытался все объяснить жестами.

«Он прав, хитрый лис», — подумал атаман. На прошлой неделе они случайно встретились на лесной тропе, когда Ерофей с отрядом казаков на лошадях возвращались из Кумарского острога. Князь тоже был не один, а с небольшой конной дружиной.

— Как, князь, будешь платить дань? — спросил Лавкая Хабаров. — Ведь, считай, уже все ваши князья покорились русскому царю. Только ты упрямишься. Смотри, рассердится наш государь — и тогда пеняй на себя…

Может, хоть на этот раз они договорятся, подумал атаман, предлагая князю отдохнуть с дороги и принять угощение.

— Фроська! Быстро распорядись со жратвой! — приказал он стряпухе, и та заметалась по избе.

— Вот сейчас мы с вами и отведаем бражки. Я ведь, Лавкай, еще никогда тебя ею не угощал, так ведь? — потирая руки, весело проговорил Ерофей, усаживая гостей за стол.

— Не надо бражки. Я не из-за еды приехал, а просто подарки привез, — пытался остановить атамана Лавкай.

Лавкай сделал знак, и его сподручники вытряхнули на тесовый пол содержимое двух мешков — шкурки серебристого и черного соболя, маленьких белок со стальным отливом, шелковистых горностаев, рыжеватых колонков. Еще присутствовали две шкуры чернобурки и большая — медведя.

У Ерофея загорелись глаза, когда он увидел подобное богатство. Он знал, мягкая рухлядь ценилась во всем мире наравне с золотом.

— Принимай, атаман, подарки. Очень уж я тебя люблю, — сверкнув хитрыми лисьими глазками, произнес Лавкай и низко поклонился Ерофею.

Атаман задумчиво погладил свою рыжую бороду.

— Спасибо, князь, но мне таких подарков не надо, — нахмурившись, сказал он, и вдруг усмехнулся. — Понимаю твое желание задобрить меня, чтобы не платить нашему царю дань. Не выйдет! Я государев человек, и покупаться на твои цацки не намерен. Если не хочешь, пес, получить по мордасам, то забирай свои шкуры назад.

В расстройстве Ерофей подхватил с письменного стола кубок с остатками браги и выплеснул ее себе в глотку, после чего, утерев бороду кулаком, начал ходить по горнице, размахивая полами поддевки.

Лавкай ничего не понимал, а только стоял посреди избы и растерянно глядел на атамана.

— Так ты будешь платить дань, в который раз тебя спрашиваю? — схватив князя за грудки, зло проговорил Ерофей.

— Не буду, — однозначно послышалось в ответ. — Русский правитель — не наш правитель. Зачем же ему платить?

Услышав это, Хабаров крепко выругался.

— Ах, рожа паршивая! Как ты смеешь так говорить?.. — с размаху хрястнул он своим тяжелым кулаком по столу. — Эта земля принадлежит нашему государю, значит, все, кто здесь живет, — его подданные. Да, да, и ты, Лавкай, его раб. Можешь попусту не любиться… Говорю тебе, беду навлечешь, если и дальше будешь артачиться.

— Мы не боимся твоего царя!.. И тебя, атаман, не боимся! — неожиданно выказал свою прыть Лавкай. — Нас много… А еще есть дючеры, есть ачан… [11] Побьем мы тебя, атаман.

Лицо Ерофея побагровело.

— Значит, не хочешь с нашим царем-батюшкой жить в мире? — резко спросил он князя. — Ведь мы к вам когда-то шли для торговли, — остановившись перед Лавкаем и подняв кверху указательный палец, сказал он. — Нам не надо было вашей земли. Вы-то как нас встретили? Рукопашным боем! Тогда-то и решил наш государь взять вас под свою высокую руку, чтобы жить вам с нами в мире.

Лавкай засопел.

— Мы были согласны на мир, даже служить вашему царю… — сказал он. — Только прежде вас приходил сюда казак Квашнин со своими людьми и сказал, что вы хотите всех нас побить, ограбить землю, а жен и детей взять в плен.

— Врал вам этот Квашнин! Врал! — гневно трубил атаман. — Он хотел один с вами торговать, поэтому и пытался вас запугать. Обыкновенный вор! Как поймаю, так сразу буду судить. — Атаман перевел дыхание и вдруг вскрикнул: — Чего же мы стоим? Вон Фрося и стол накрыла. Садитесь, гости дорогие, отведайте нашего скромного угощения. Как говорится, чем богаты…

Лавкай покачал головой:

— Не сяду я с врагом за один стол.

Хабаров помрачнел.

— Вот как!.. Неужели расстанемся врагами? — спросил он князя. — Я-то думал, мы с тобой дружить будем. Смотри, как бы маньчжуры вас не проглотили прямо вместе с соболиными шкурами. Они же вам житья не дадут. Думаешь, я не знаю, как они к вам относятся? И дань с вас берут большую, и девок на разврат к себе уводят, а малых сыновей отдают в евнухи. Когда взбрыкнете, то они вас тут же огнем спалят и головы срубят. Нам придется вас защищать.

Князь усмехнулся:

— У нас есть бог Хаз, и он защитит. Берегись, атаман. Великий бог Хаз говорит о большой войне. Ох, много прольется крови! Велик бог Хаз, и велики его милости…

Хабаров просто опешил, услышав такие рассуждения.

— Так ты нам угрожаешь? — нахмурил он брови.

— Ох, много будет крови!.. — вместо ответа пробормотал князь.

Он велел своим сподручникам собрать пушнину, после чего, даже не простившись, вышел из избы. Хабаров, не ожидавший такого оборота событий, лишь покачал головой и нервно поскреб свою рыжую бороду.

Он хотел остановить князя, и даже выбежал за ним на мороз, но того уже и след простыл. «Значит, не судьба», — подумал атаман.

Ранний час, а крепость уже проснулась, и над заснеженными крышами свежерубленых изб медленно курились белые печные дымы. Где-то на крепостном валу перекликались часовые. Слуш-а-й!..

…Лавкай говорил правду. Летом того же года большой отряд дауров при поддержке людей из маньчжур напал на русское поселение. Завязалась кровавая битва, длившаяся до самого рассвета.

— Мы могли взять крепость, если б не ваш Хабар, — сказал Лавкай, закончив свой незатейливый рассказ. Не понял Опарин, то ли он до сих пор об этом жалеет, то ли дело вовсе в другом. Может, азиат давно уже раскаялся, что не принял дружбу русских и покинул родную землю.

— Наверное, скучаешь по родным-то местам? — спросил князя Федор.

— Как не скучаю? Еще как скучаю…

— Так давай, возвращайся! — размеренно произнес старшина. — Будешь, как прежде, коней держать, рыбу ловить, охотиться — жить будешь! Тут-то разве жизнь? Кругом одни враги… Русские вас точно заметят. Я слышал, наш царь собирается вас освободить от дани. Разве не чудо?

Лавкай усмехнулся:

— Царь дань не будет брать, а дрянные люди останутся. Я знаю, у вас появилось много разбойников. Даже купцов грабят.

Федор помрачнел и пробормотал:

— Ты прав, бандитов у нас хватает. Придет час, и мы всех переловим.

— Даже Шайтана поймаете? — спросил князь.

— Шайтана?.. Кто такой Шайтан? — удивленно посмотрел старшина на азиата.

— Разве ты его не знаешь?! — в свою очередь удивился князь. — Две луны назад он воровал наших коней и убивал людей. Ты его поймай, а потом уже зови домой, а то Шайтан и его люди не дают нам жить.

— Поймаем! — твердо заявил старшина. — У нас ведь как говорят: повадился кувшин по воду — сломить ему голову! Вот вернусь домой — своими руками задавлю. Только б знать, где он прячется.

— В тайге. Где же еще? Спроси у тунгусов, — заметил Лавкай.

В общем, решили они возвратиться к разговору после того, как казаки Черниговского переловят всех воров, промышлявших на лесных дорогах. Без этого Лавкай наотрез отказался просить свой народ вернуться в родные поселения. Уж лучше, говорит, быть под пятой у маньчжур, чем нечаянно пасть от рук разбойников.

Глава пятая

ПРИНЦЕССА

Князь уговорил казаков остаться на ночлег в своем доме. Куда, мол, вы на ночь глядя? Так можно и на маньчжур напороться.

Остались казаки. Разбили бивак возле леса, выставили караул и заночевали, а утром, поблагодарив Лавкая за гостеприимство, Федор приказал товарищам седлать коней.