Последнее королевство. Бледный всадник (сборник)

Мы понаблюдали за скачущими на север датчанами, а потом свернули к полусгоревшему амбару, где нашли укрытие на ночь.

Ночью пошел снег: неумолимый, мягкий, тихий и густой, так что к рассвету весь мир вокруг стал белой равниной под бледно-голубым небом.

Я предложил подождать, пока снег растает, и тогда уже двинуться дальше, но Эгвин, который был родом из этой части страны, сказал, что мы уже чуть южнее от Сиппанхамма, всего в двух или трех часах езды, и Альфреду не терпелось отправиться в путь.

– Поедем, – настаивал он. – Поедем туда, посмотрим на город и сразу ускачем прочь.

И вот мы поскакали на север, свежевыпавший снег похрустывал под копытами наших коней. Мы ехали по миру, ставшему за одну ночь новым и чистым. Снег налип на каждую веточку и на каждый сучок, лед обрамлял канавы и пруды. Я увидел след лисицы, пересекающий поля, и подумал, что весной здесь появится прорва диких зверей, потому что некому на них охотиться, и ягнята будут умирать в зубах хищников, а овцы жалобно блеять.

Ближе к полудню мы увидели Сиппанхамм, хотя огромное облако дыма, поднимавшегося из сотен труб, появилось в небе еще утром. Мы остановились к югу от города, там, где дорога выходила из дубовой рощи, и датчане, должно быть, заметили нас, но никто не вышел из ворот, чтобы посмотреть, кто мы такие. В такой холод никому неохота лишний раз шевелиться.

Я видел часовых на городских стенах, но ни один из них не задерживался там надолго: караульные старались согреться во время перерывов между короткими вылазками вдоль деревянных укреплений. Укрепления эти сейчас стали яркими из-за круглых щитов, окрашенных в голубой, белый, кроваво-красный, а также, поскольку там были и люди Гутрума, в черный цвет.

– Мы должны сосчитать щиты, – сказал Альфред.

– Это не поможет, – ответил я. – Датчане несут по два или три щита каждый и вешают их на стенах, чтобы казалось, будто у них больше людей, чем на самом деле.

Альфред дрожал от холода, и я настоял на том, чтобы найти укрытие. Мы повернули обратно под деревья, следуя по тропе, которая вела к реке, и примерно в миле вверх по течению наткнулись на мельницу. Жернов оттуда унесли, но само строение было целым, сделанным на совесть, с каменными стенами и крышей из дерна, поддерживаемой крепкими стропилами. В жилой комнате имелся очаг, но я не позволил Эгвину разжечь огонь, боясь, как бы струйка дыма не привела сюда из города любопытных датчан. На мой совет подождать до темноты он недовольно проворчал:

– К тому времени мы замерзнем.

– Мы должны подойти к городу, – заявил Альфред.

– Этим займусь я, – ответил я.

Я видел лошадей в загонах возле стен и рассудил, что можно будет взять нашего лучшего коня, подъехать к восточной окраине города и хотя бы приблизительно сосчитать оттуда всех вражеских лошадей. Это позволило бы прикинуть число датчан, потому что почти все они были всадниками. Альфред тоже хотел отправиться со мной, но я воспротивился. Совершенно бессмысленно ехать вдвоем, зато имело смысл, чтобы разведчик говорил по-датски, поэтому я заявил, что вернусь обратно на мельницу еще до заката, и поскакал на север.

Сиппанхамм возведен на холме, вокруг которого река делает почти полный круг, поэтому я не мог объехать весь город. Но я отважно подъехал к стенам как можно ближе и вгляделся в противоположный берег реки. Я не увидел там лошадей, поэтому предположил, что датчане держат их к востоку от Сиппанхамма.

Я отправился туда, держась заснеженного леса, и хотя датчане, должно быть, видели меня, они даже не подумали выехать на холод ради того, чтобы поймать одного-единственного человека. Поэтому я смог найти загоны, в которых дрожали лошади, и провел весь день в подсчетах. Большинство коней находились в полях рядом с бывшей королевской резиденцией, и коней этих были сотни. К исходу дня я насчитал их двенадцать сотен – и это только тех, которых я увидел, а ведь лучших наверняка держали в городе.

Так или иначе, мои подсчеты дадут Альфреду достаточно точное представление о том, насколько велики силы Гутрума: тысячи две человек. И в других местах Уэссекса, в городах, занятых датчанами, должно быть еще около тысячи. Сильное войско, однако недостаточно многочисленное, чтобы полностью захватить королевство. С завоеванием всего Уэссекса придется подождать до весны, когда прибудут подкрепления из Дании или из трех уже покоренных королевств Англии.

Когда стемнело, я поскакал обратно к мельнице.

Стоял мороз, воздух был неподвижен. Три грача перелетели через реку, когда я спешивался. Я предоставил одному из людей Альфреда заняться моей лошадью, сам же я хотел только одного: поскорее попасть в тепло. Было ясно, что Альфред рискнул-таки разжечь огонь, потому что из отверстия в крытой дерном крыше вился дым.

Все сидели у маленького костра, и я присоединился к остальным, протянув руки к язычкам пламени.

– Приблизительно две тысячи человек, – сказал я. – Чуть больше или чуть меньше.

Никто не ответил.

– Эй, вы меня слышали? – удивился я, окинув взглядом лица собравшихся, и тут только заметил, что их всего пятеро.

Пять лиц. Только пять.

– А где король? – спросил я.

– Ушел, – беспомощно отозвался Адельберт.

– Как ушел?! Куда?

– В город, – вздохнул священник.

На нем был голубой плащ Альфреда, и я понял, что король взял простое одеяние Адельберта.

Я изумленно уставился на него:

– И вы его отпустили?

– Попробовал бы ты его не отпустить, – сказал Эгвин.

– Как мы могли его остановить? – умоляюще вопросил Адельберт. – Он же король!

– Надо было его хорошенько стукнуть, а потом связать! – прорычал я. – И держать так до тех пор, пока не одумается. И давно он ушел?

– Сразу вслед за тобой, – с несчастным видом проговорил священник. – И взял мою арфу, – добавил он.

– А он сказал, когда вернется?

– К вечеру.

– Уже стемнело, – произнес я, встал и затоптал огонь. – Хотите, чтобы датчане пришли узнать, почему отсюда идет дым?

Я сомневался, что они придут, но хотел заставить этих проклятых дураков помучиться.

– Вы, – указал я на четырех воинов, – разотрите мою лошадь и задайте ей корм.

С этими словами я направился к двери. На небе уже появились первые яркие звезды, снег блестел под серпом луны.

– Куда ты собрался? – спросил Адельберт, шагнув за мной.

– Ясно куда – на поиски короля.

Если только он жив. А если нет, тогда Исеулт погибла.

Мне пришлось постучаться в западные ворота Сиппанхамма, и сердитый голос с другой стороны осведомился, кто я такой.

– Почему ты не на городской стене? – строго спросил я в ответ.

Засов поднялся, ворота приоткрылись на несколько дюймов, в щели мелькнуло лицо, потом исчезло, и я сильно толкнул створку ворот, стукнув ею бдительного стража.

– Моя лошадь охромела, – сказал я, – поэтому пришлось идти пешком.

Он впустил меня внутрь и захлопнул ворота.

– Кто ты такой?

– Посланник от Свейна.

– От Свейна?! – Он вновь запер засов. – Свейн все еще ловит Альфреда?

– Я собираюсь рассказать новости Гутруму, а не мелкой сошке вроде тебя.

– Что уж, и спросить нельзя?!

– Где Гутрум?

Меньше всего мне сейчас хотелось встречаться с датским вождем: после тех оскорблений, что я отпустил в адрес его покойной матери, я в лучшем случае мог рассчитывать на быструю смерть. Хотя, скорее всего, меня ждала бы медленная.

– Он в бывшем дворце Альфреда, – сказал датчанин, показывая на север. – Тебе придется идти далеко.

Ему даже в голову не пришло, что посланец Свейна никогда не поскакал бы через Уэссекс один: такой человек непременно явился бы с многочисленным эскортом. Но часовой слишком замерз и потому утратил бдительность; кроме того, благодаря моим длинным волосам и браслетам я выглядел как датчанин. Страж вернулся в дом рядом с воротами, где у очага собрались его товарищи, а я пошел в город, ставший теперь незнакомым.