Властелин мира

— Прошу вас, капитан, предоставьте все хлопоты вашим друзьям!

— Но мои друзья не могут желать, чтобы я покрыл свое имя позором!

— Разумеется, это никому не приходит в голову! Но послушайте! Ведь сторону принца вы приняли по совету графа Монте-Кристо?

— Да, его совет укрепил меня в стремлении последовать моим политическим симпатиям.

— Вот и прекрасно! А теперь граф хочет, чтобы вы приняли эту свободу без каких бы то ни было дополнительных условий. А что до французского правительства, ему, как вы знаете, важно было лишь узнать от вас некое имя. Возможно, оно достигло своей цели каким-либо иным способом. Как бы то ни было, теперь правительство не имеет к вам никаких претензий.

— Ну что же, пусть так! Я не буду противиться желанию графа! Меня никогда не покидала надежда, что в один прекрасный день он войдет в мою комнату. Но…

— Вы увидите графа. И очень скоро, — ответил герцог, и на его лице промелькнуло выражение печали. — Однако к делу. Я пришел сказать вам, что врач нашел вас совершенно здоровым.

— Слава Богу! — вскричал Моррель, вскакивая с места. — Тогда мне нужно спешить к Валентине!

— Постойте! — остановил его герцог. — Прежде я хочу напомнить вам еще кой о ком, кто состоит с вами в родстве. О человеке, который на пороге старости оказался один в целом свете…

— Кого вы имеете в виду? — обеспокоенно спросил капитан.

— Старого де Вильфора, отца вашей жены.

— Как? Разве он жив? Ведь ходили слухи, что он сошел с ума и исчез. Так он жив? Боже мой, где же он?

— Гораздо ближе, чем вы можете себе представить! — И герцог рассказал Моррелю уже известную читателям историю старика Вильфора, добавив: — Только случай вернул ему рассудок. Сейчас он, как и вы, находится в моем доме. Бедняга не знает, что у него есть дочь, сын, внук. Прежде чем встретиться с Валентиной, пойдемте к этому несчастному!

И капитан вместе с герцогом вышли из комнаты. Они прошли длинным коридором и поднялись по лестнице. У одной из дверей герцог остановился и постучал.

— Войдите! — донесся до них старческий голос, и они открыли дверь.

Старик сидел, устроившись у окна. Подобно Моррелю, он сперва решил, что явился врач.

— Доброе утро, доктор! — произнес он, вставая, и направился к двери.

— Подождите немного! — шепнул герцог капитану, и тот остался за дверью, не спуская, впрочем, глаз со своего столь неожиданно обретенного вновь тестя.

— Позвольте! — заметил тот, убедившись, что обознался. — Ведь вы не доктор!

— Вы правы, господин королевский прокурор! — согласился герцог. — Я — владелец этого дома, герцог***!

Вильфор был, казалось, поражен, он никак не ожидал услышать столь громкое имя. Затем отвесил хозяину дома почтительный поклон. Ничто в его облике не говорило о былой болезни. Он ничем не отличался от любого старика, согнувшегося под бременем прожитых лет и перенесенных невзгод.

— Удивительное дело, сударь, — сказал Вильфор. — Я полагал, что пользуюсь гостеприимством доктора. Если бы я знал, кто дал мне приют, я взял бы на себя смелость разыскать и поблагодарить вас! Простите, что…

— Полноте! Это я должен просить у вас прощения, что не зашел раньше! — смутился герцог. — Но врач уверял меня, что вы все еще слабы и нуждаетесь в покое!

— Вовсе нет! Я совершенно здоров. Но я злоупотребляю вашей добротой.

— Не будем говорить об этом. Да и куда вам идти!

— Это верно, — согласился Вильфор, тяжело вздохнув. — Куда? Некуда!

— Мне бы не хотелось будить в вашей душе мрачные воспоминания! — мягко заметил герцог. — Но все-таки есть место, где вам будет тепло и уютно.

— Тепло и уютно? — с горечью воскликнул старик. — Нет! В целом свете не найдется больше уголка, где я мог бы почувствовать себя счастливым. Да у меня и нет на это права. Я не заслуживаю его.

— Не говорите таких слов! Да, вы совершили проступки, которые вызывают угрызения совести. Но вы раскаялись в содеянном и понесли суровое наказание. А впереди у вас — счастливая старость. В окружении собственных детей…

— Сударь! — горестно вскричал Вильфор. — Ваши речи убивают меня! Мои дети мертвы… все… а этому ублюдку, этому проклятому Бенедетто, если он еще жив, я желаю смерти. Эдуард погиб… Валентина…

— Валентина жива! — Герцог взял старика за руку. — Вы этого не знали?

— Я ничего не знаю! Ради Бога… я заклинаю вас, сударь… не шутите со мной так… это слишком жестоко. Позвольте, как вы сказали?… Валентина жива? Значит, у меня есть дочь?

— И к тому же счастливая дочь! Валентина замужем за славным человеком, капитаном Моррелем. Она — мать семейства. Слышите, господин де Вильфор, вы — дедушка.

Ошеломленный услышанным, старик медленно опустился в кресло. Герцог вытащил флакончик с нюхательной солью, который захватил с собой, и брызнул несколько капель в лицо близкого к обмороку Вильфора. Потом обернулся, собираясь дать знак Моррелю. Но в этом уже не было необходимости, капитан стоял перед стариком на коленях. — Отец! — воскликнул он. — Все, что вы сейчас узнали, — истинная правда! Валентина жива, а я — ее муж! Вы не помните меня? Я тоже считал Валентину умершей, я тоже шел за ее гробом. Но граф Монте-Кристо спас ее, потому что это была мнимая смерть. Граф соединил меня с ней. Вы были тогда больны, тяжко больны, и мы не могли вам это сказать!

Казалось, Вильфор пытается собрать свои душевные силы. Испытание и в самом деле было суровым, но он выдержал его с честью. Он в полной мере осознал, какое счастье подарила ему судьба, и невольно произнес вполголоса:

— Благослови, Боже, графа Монте-Кристо!

— Аминь! — добавил герцог. — А теперь пойдемте со мной. У меня есть для вас еще сюрпризы!

Капитан протянул руку своему тестю. Вильфора била дрожь. Он словно все еще пытался осмыслить нечто непостижимое. И при том горел желанием вновь увидеть свою дочь. Однако силы изменили ему, Моррелю пришлось помочь старику спуститься по лестнице.

Когда они проходили мимо комнаты, где ожидал врач, герцог открыл дверь.

— Благодарю вас, доктор, — сказал он. — Все именно так, как вы предсказывали. Все хорошо!

Затем он вместе с Моррелем и Вильфором двинулся дальше. Наконец они очутились в великолепной приемной, а оттуда прошли в более скромно обставленный кабинет. Там в большом и удобном кресле на колесиках неподвижно сидел древний старец. Вильфор замер от неожиданности, а потом бросился к его ногам.

— Отец! Вы ли это? Боже мой! Отец! Раз вы здесь, то и Валентина, должно быть, где-то поблизости!

Это и в самом деле был почтенный Нуартье де Вильфор, отец королевского прокурора, теперь уже бывшего, который в эту минуту, заливаясь слезами, обнимал колени недвижимого старца. Как мы знаем, Нуартье был парализован. О теплившейся в нем жизни говорили только глаза, с непередаваемым выражением глядевшие на вновь обретенного сына, припавшего к его ногам.

Тем временем в кабинет вошел некий господин с дамой и двумя детьми.

— Жюли! Эмманюель! — воскликнул капитан и бросился в объятия сестры и ее мужа. Дети радостно прыгали вокруг, не зная, как выразить свой восторг.

Счастье этих людей можно было бы назвать полным, если бы не отсутствие еще одной особы, а между тем она, не замеченная покуда ни Вильфором, ни Моррелем, уже стояла в дверях. Это была Валентина, а с нею маленький Эдмон.

Первым ее увидел Макс.

— Валентина! Любовь моя! Эдмон, мальчик мой! — вскричал он, а в следующий миг прижал жену и сына к своему сердцу. Все свидетели этой долгожданной встречи были взволнованы до глубины души.

Услышав слова Морреля, Вильфор, омывший слезами радости иссохшие руки старика Нуартье, повернул голову и тоже увидел Валентину. При виде дочери, умершей и погребенной на его глазах, он не удержался от возгласа, в котором соединились и восторг, и изумление. Он не мог отвести от нее глаз — вероятно, она все еще казалась ему чудесным видением. Наконец лицо его прояснилось и засияло безмерным счастьем.

В первые минуты все мысли Валентины были только о муже, да и Моррель думал лишь о жене и сыне. Но внезапно она заметила отца, которого считала умершим, вскрикнула и лишилась чувств. Макс, угадавший причину ее обморока, едва успел подхватить ее.