Дикое золото

о так, как я описываю… Но у меня, слава богу, есть возможность сделать так, чтобы все завершилось совершенно иначе.

– В самом деле? – с ухмылкой бросил лежащий.

– Да уж поверьте, – серьезно сказал Бестужев. – Вас еще не удивило то, что мы несколько отступили от заведенного шаблона – чуть-чуть не доезжая до Аннинска, сняли вас с поезда, привели сюда лесом? Что наш хозяин по моему приказу седлает коня, чтобы скакать на иванихинские прииски? – Он наклонился к лежащему и широко, открыто улыбнулся. – Там, в поезде, сейчас работают местные жандармы, ну и бог с ними… Официально будет считаться, что мы искренне пытались доставить вас по начальству, но вы по дороге ухитрились бежать. Интересно, кто докажет обратное? Вот именно, милейший. Посудите сами, для чего мне представлять вас по начальству? Чтобы вы отделались минимальными неприятностями, которые я только что подробно описал? Нет уж, хороший вы мой. Я вас передам людям Иванихина. Изволили слышать про Луку Лукича Гнездакова? Судя по вашему изменившемуся личику, имели такую честь. Вот они будут с вами душевно беседовать – где-то в таежной глуши, вдали от прокуроров и восторженной либеральной печати. Гнездаков мне омерзителен, но он, в отличие от меня, не скован статьями Уголовного уложения и ведомственными инструкциями. А я вовсе не обязан знать, какими методами Лука станет вырывать у вас имена и явки… Что-то вы побледнели? Ну да, этот таежный мизерабль вам ремни со спины нарежет… Уж ему-то, будьте уверены, выложите все, что только знаете. А потом… Ну кто же станет оставлять свидетеля? Вас и закапывать не будут, бросят труп в тайге, зверье управится…

– Вы не посмеете…

– Интересно, почему это? – с искренним недоумением спросил Бестужев. – При том, что мне никто не способен помешать, а люди мои, могу вас заверить, сохранят полнейшее молчание… Простите, я сатрап. Голубая крыса. Высокой моралью не отягощен, а такие, как вы, у меня стоят поперек горла. Честно вам признаюсь, все равно никому не расскажете… Ну да, цапнул я с Иванихина хорошую взятку. Благо его устремления полностью совпадали с моими, так что насилия над собой делать не пришлось. Все просто прекрасно устроилось: впоследствии Гнездаков поделится со мной всей добытой у вас информацией, я ее представлю по начальству, и все будут довольны? Иванихин, я, мое начальство… Все, кроме вас – ваши-то косточки будут раскиданы по всей тайге…

– Вы не посмеете… – повторил пленник, судя по его лицу, уже придерживавшийся абсолютно противоположного мнения.

– Да посмею, посмею, – скучным голосом сказал Бестужев. – Ну кто мне помешает? Экий вы, право… Возможно, с вашей точки зрения я и поступаю дурно, но кого интересует ваша точка зрения? Какие глупости… Знаете, я больше ни о чем вас не буду спрашивать. Подите вы к черту, любезный. Возиться с вами… Все равно уже через несколько часов, когда прибудет с приисков Лука Гнездаков, из вас с помощью совершенно нецивилизованных методов вытряхнут все, что знаете. К чему мне себя утруждать, оскорбления ваши