Атласная змея

— Так за что же? — спросил Изгнанник с некоторым любопытством.

— За то, что вы один из всех людей, с которыми мне только приходилось иметь дело, не отвернулись от меня с презрением; за то, что вы открыли во мне хорошие стороны в этом ужасном хаосе моих пороков; за то, что, вместо того, чтобы презирать меня и отталкивать, вы великодушно протянули мне руку помощи; за то, что вы меня пожалели, — словом за то, что вы подняли меня самого в моих собственных глазах и доказали мне, что я, собака и проклятая Змея, могу еще годиться на что-нибудь и, может быть, даже делать добро.

— Ну, и ты видишь, что я был прав, и ты вовсе не так дурен, как говоришь, но довольно говорить об этом, пожалуйста, и потолкуем лучше о наших делах: я спешу.

— Я к вашим услугам.

— Я случайно наткнулся на этого раненого. Я появился как раз в ту минуту, когда те, которые, по всей вероятности, были настоящими виновниками приключения, окончившегося для его так печально, спокойно совещались между собой: бросить ли его в Огио с камнем на шее или же прикончить ударом кинжала?

— Странная отплата, нечего сказать.

— Не так ли? Я слышал, как они совещались, и это заставило меня призадуматься… затем я показался им и спас его. Их я должен снова увидеть завтра. У меня явились некоторые подозрения, которые мне хотелось бы проверить: может быть, дело это гораздо выгоднее для наших проектов, чем мы думаем. Во всяком случае, принимая во внимание положение, в котором мы находимся, никакие меры предосторожности не будут лишними. Ты меня понимаешь?

— Прекрасно.

— Вот почему я привез этого негодяя сюда, вместо того, чтобы отвезти его к себе; как только он будет в состоянии говорить, выспроси его поискуснее, поисповедай его и доведи до того, чтобы он рассказал тебе свое приключение.

— В случае надобности я расскажу ему, как хотели с ним поступить лица, у которых вы его отняли.

— Напротив, этого ты ни в коем случае не делай; надо, чтобы он про них даже не знал и думал, что эти лица принимают в нем большое участие.

— Как вам будет угодно.

— Я без всякого стеснения могу добыть некоторые сведения с другой стороны. Что же касается тебя, забудь или сделай вид, что ты забыл злобу, которую ты к нему питаешь; даже уверь его, если окажется нужным, что ты именно и спас его.

— Ну этого я уж ни за что не стану делать. Да, впрочем, он мне и не поверит, он слишком хорошо знает, как сильно я его ненавижу.

— Весьма возможно! Итак, действуй по своему усмотрению; лишь бы ты не уклонялся от моих инструкций, все остальное безразлично.

— Хорошо! Хорошо! Будьте спокойны, я ведь не ребенок! Изгнанник встал.

— Вы уже уезжаете?

— Да, становится поздно, отсюда до меня далеко, моя дочь, пожалуй, станет беспокоиться.

— Это верно! Когда же я вас опять увижу?

— Как только я буду свободен: может быть, завтра, а уж послезавтра наверняка.

— Я буду вас ждать. Больше вы мне еще ничего не скажете?

— Нет, будь осторожнее, вот и все!

— Ну, а если придет кто-нибудь из тех, кого вы знаете?

— Никто не придет раньше двух дней; я предупредил…

Змея поднялся, в свою очередь, и вывел лошадь из конюшни.

— В особенности, — продолжал Жан-Поль, садясь в седло, — ухаживай хорошенько за нашим раненым, может быть, он со временем нам еще пригодится.

— Положитесь на меня. Ведь вы знаете, — добавил Змея с улыбкой и выражением, которое он старался сделать хитрым, — у меня есть некоторые познания в медицине и в хирургии.

— Вот потому-то я и привез его сюда. Ну, прощай! До завтра или самое позднее до послезавтра.

— Хорошо. А в какое время, приблизительно, вы приедете?

— Я и сам не знаю… после обеда.

— Хорошо! Итак, прощайте, желаю вам успеха!

— Благодарю.

Змея раскрыл проход.

Изгнанник вступил в лес; затем лианы были тщательно за ним задвинуты, но не прежде, чем эти двое людей обменялись последним рукопожатием.

Жан-Поль направился к хижине, которой он достиг вскоре после захода солнца.

Дочь ждала его с тревогой.

Завидев Изгнанника, она вскрикнула от радости и бросилась к нему.

— Ну что же, отец? — с тревогой спросила она.

— Успокойся, дитя мое, все благополучно! — отвечал он, целуя ее в лоб.

— Благодарю, благодарю, отец! — вскричала девушка с плохо скрываемым волнением.

— Увы! — прошептал Изгнанник, подавляя вздох, — может быть, и она меня покинет в один прекрасный день?

И он, задумчиво опустив голову, вошел в хижину следом за дочерью.