Бледная графиня

— Повторяю вам, что ведется борьба за наследство. Многие втянутые в эту борьбу люди не знают, на чьей стороне правда.

— Вы упоминали о молочной сестре графини…

— Все старания найти ее после ее отъезда оказались напрасны. Более того, теперь доказано, что Мария Рихтер не ездила дальше Гамбурга. На этой неделе я жду возвращения из Америки доктора Гагена, который специально ездил в Нью-Йорк, чтобы найти там, если они есть, следы молочной сестры графини.

— И он тоже ничего не нашел?

— Ничего, кроме уверенности в том, что Мария Рихтер умерла и что она никогда не была в Америке, — сказал Бруно. — Так что перед нами целый клубок вопросов, на которые еще предстоит дать ответы. Но нам теперь надо одно — чтобы вы убедились в душевном здоровье Лили. И, повторяю, она настоящая графиня, за что я могу поручиться чем угодно. Она — графиня, и только жадность ее мачехи, ее стремление прибрать к рукам деньги падчерицы вызвали все эти ужасы.

— Мне все-таки не совсем понятно, куда делась молочная сестра? — сказал доктор Вильм.

— Несчастная умерла. Графиня узнала в найденном трупе Марию Рихтер, но ей не поверили.

— Но как же могло случиться, чтобы эта девушка, которая по вашим словам, уехала в Гамбург, могла вдруг очутиться тут?

— Это до сих пор тайна. Известно лишь, что Мария Рихтер не ездила в Америку, а неожиданно была вызвана из Гамбурга депешей.

— И графиня утверждает, что бывший управляющий Варбурга столкнул ее в пропасть? — продолжал допытываться доктор.

— Да, графиня это категорически утверждает. Никто, однако, не верит ей, как и не хотят признать ее настоящей графиней. И это самое ужасное! Одно это может свести с ума. Поставьте себя на ее место! Постоянно клевещут, считают безумной. Даже многие из тех людей, которые были на ее стороне, теперь отказывают ей в признании, помощи и защите. Конечно, в том странном промежутке, о котором я вам рассказывал, она сильно изменилась…

— В промежутке… — задумчиво повторил доктор. — Надо заметить, что этот-то промежуток и есть самое странное и непонятное во всем деле.

— Я не спорю с вами.

— Где же была графиня в это довольно продолжительное время? Можете ли вы допустить, чтобы женщина, да еще такая нежная, смогла провести почти две недели в пропасти и выжить? Можете ли вы объяснить, каким образом она вдруг ночью попала в дом вашего друга?

— Поставленные вами вопросы давно занимают и меня самого, но пока я не нахожу ответа на них. Об эту тайну разбивается всё. Никто не верит, чтобы женщина могла пробыть так долго без помощи и явиться ночью к дому моего друга.

— Я вам тоже должен сознаться, что и меня это обстоятельство сильно смущает, — сказал доктор.

— Но ведь я узнал графиню! И я ее жених. Может, это рассеет ваши сомнения? — воскликнул Бруно с жаром.

— Ну, разумеется.

— Остановимся на этом, доктор Вильм. Это очень важно, так как тут возможны лишь два варианта: или она — графиня, и тогда те, кто ее обвиняют, — клеветники, либо — нет, что, на мой взгляд, невозможно.

— Совершенно точно могу сказать только одно: она не сумасшедшая, — сказал Вильм. — Я не нашел в ней ни малейших признаков умственного расстройства.

— Вы благородный человек, — с чувством сказал Бруно, протягивая доктору руку. — Ваше появление в больнице пробудило первый луч надежды во мне и графине. Мне кажется, что сама судьба привела вас сюда для того, чтобы наконец высветить истину. Я надеюсь на вас и уверен, что вы поможете бедной графине.

— Я сделаю все, что в моих силах, господин Вильденфельс, — заверил доктор Вильм, пожимая протянутую ему руку. — Я считаю своей обязанностью оказывать помощь страждущим.

— Прошу вас понаблюдать за графиней во время нашего свидания, — попросил его Бруно.

Доктор Вильм сам сходил за Лили.

Она с радостью поспешила навстречу жениху.

— Я уже знала, что ты здесь! — воскликнула она. — Я видела, как ты пришел. В моей печальной жизни твой приход всегда праздник.

Это свидание было так нежно и трогательно, что доктор Вильм мог еще раз убедиться, что девушка психически совершенно нормальна.

— Мне надо многое рассказать тебе, Бруно, — сказала Лили. — Я благодарна новому доктору. Он хорошо ко мне относится. Я вижу, что он человек справедливый, и вполне ему доверяю. Да, он единственный человек в заведении, к которому я испытываю доверие.

— Что ж, я могу подтвердить, что ты не ошиблась, — ответил Бруно, — ты действительно можешь довериться доктору Вильму.

— Слава Богу! Хоть одно человеческое существо в этой больнице будет обо мне думать хорошо! А теперь, дорогой Бруно, я должна рассказать тебе нечто совершенно удивительное. И доктор может послушать и вместе с нами об этом поразмыслить.

— Разве что-то случилось, чего я не знаю? — встревожился Бруно.

— Нет, то, что я сейчас расскажу, возможно, просто сон. Но он может иметь и важное значение, может помочь разгадке тайны моего пребывания в пропасти.

— О, это очень интересно, дорогая Лили, — сказал Бруно. — Мы с доктором как раз сожалели о том, что ты об этом промежутке времени ничего не помнишь.

— А теперь Бог послал мне удивительный сон, который может объяснить все, — ответила Лили, протягивая жениху руку. — Когда я проснулась, мне показалось, что я вовсе не спала, а пережила все на самом деле. Теперь мне кажется, что я знаю, где была в то время. Память словно вдруг возвратилась ко мне.

— Рассказывай! — нетерпеливо воскликнул Бруно.

— Во сне я вдруг возвратилась к тому ужасному моменту, когда стала жертвой Митнахта, — начала Лили. — Не думайте, доктор, что я брежу или фантазирую. Меня столкнул в пропасть фон Митнахт, и его жертвой стала затем несчастная Мария.

— Это бывший управляющий замка Варбург, он уехал за границу, — пояснил Бруно Вильму.

— Во сне я видела себя не в пропасти, Бруно, — продолжала Лили, она находилась в заметно приподнятом настроения. — Я видела себя в каком-то полутемном подземелье. Я вдыхала свежий и приятный воздух, я слышала ропот моря и чувствовала себя так хорошо, что не в состоянии описать. Мне показалось, что подземелье это — в меловой скале на берегу моря, а я лежу на сухих ветвях. Вдруг стало немного светлее, и возле меня раздались шаги. Когда я открыла глаза, увидела перед собой старика в ветхой, выпачканной мелом одежде, с длинными седыми волосами и такой же бородой почти до колен. Он подошел ко мне, и я узнала его. Черты лица изменились, но все-таки я узнала старика, жившего в меловой пещере. «Вит! — радостно вскрикнула я. Это был старый слуга моего отца, добрый человек. Я знала его еще ребенком. — Вит, как вы попали сюда?» — «Я не умирал, графиня, — сказал он. — Я живу здесь, в меловой пещере, но никто не должен об этом знать. Я не показываюсь больше наверху. Для всех там я мертв. На самом же деле я жив, как вы видите».