Возвращение Амура

Лейтенант глянул на паруса, на горизонт, к которому склонялось жаркое солнце, и уверенно ответил:

– Если ветер не изменится, будем завтра к обеду.

К удивлению Муравьева, лейтенант оказался прав: на следующий день в два часа пополудни «Иртыш» вошел в Аянскую бухту.

Невельского здесь не было.

Зато был исхудавший и осунувшийся штабс-капитан Корсаков. Он немедленно явился на борт «Иртыша» и доложил о провале своей миссии.

Муравьев молча прошелся вдоль шканцев. Корсаков, руки по швам, поворачивался вслед за ним всем корпусом.

– М-да-а, твой доклад, Михаил Семенович, не внушает оптимизма, – сказал, наконец, генерал, остановившись перед ним и глядя снизу вверх в серые глаза двоюродного брата. – Надо продолжать поиски.

– На двух байдарках отправлена группа прапорщика Дмитрия Орлова.

– Мог бы и сам пойти, – рассеянно заметил Муравьев.

Корсаков мучительно покраснел, стыдясь своей недогадливости.

– Виноват, ваше превосходительство!

– Да это я так, – махнул рукой Муравьев, отходя к борту. – Ни в чем ты не виноват. Этот Орлов, я слышал, большой знаток здешних мест?

– Так точно! Потому и отправлен…

– Ты допускаешь мысль о гибели «Байкала»?

Корсаков замялся, промедлил с ответом.

– Не веришь? Правильно, и я не верю. Подождем несколько дней и, если что, пойдешь искать Геннадия Ивановича на «Иртыше». Я, к сожалению, не смогу: надо возвращаться в Иркутск. Василий Алексеевич, – обратился генерал к появившемуся на палубе капитану, тот подошел быстрым шагом. – Я решил на берег не перебираться. С вашего позволения, поживем еще несколько дней на борту, дождемся Невельского. А если не дождемся, пойдете с Михал Семенычем на поиски.

– Слушаюсь, ваше превосходительство!

– Сегодня у нас какое число? Второе сентября? Ну вот, ждем до четвертого, а пятого я отбываю в Якутск.

Утром следующего дня Муравьева подбросил в постели крик на палубе:

– Вижу корабль!

Тут же в дверь постучали. Катрин что-то пробормотала и отвернулась к стене, продолжая спать.

– Кто там? – спросил Николай Николаевич, торопливо одеваясь.

– Николай Николаевич, – послышался за дверью задыхающийся, видимо от волнения, голос Вагранова, – в бухту заходит корабль. Наш капитан говорит, что это «Байкал».

На ходу просовывая руки в рукава мундира, генерал выскочил на палубу. Он ожидал увидеть суматоху, но было все спокойно. Капитан стоял на мостике, группа матросов под командованием лейтенанта спускала за борт шлюпку.

Муравьев взбежал на мостик, Вагранов остался внизу, на палубе, – на случай срочных приказаний.

– Что там, Василий Алексеевич? Неужели «Байкал»? – Голос Муравьева сорвался.

– «Байкал», ваше превосходительство, – спокойно сказал Поплонский и подал подзорную трубу. – Убедитесь сами.

Муравьев поймал трубой идущий к берегу корабль. Там уже суетились матросы, убирая лишние паруса, а на носу стоял Невельской и, зная, что на «Байкал» сейчас направлены все имеющиеся в Аяне подзорные трубы, махал обеими руками.

– Катер мне! – приказал Муравьев.

– Уже спущен, ваше превосходительство. Пожалуйте на командирский трап.

Муравьев сбежал с мостика.

– Вагранов, за мной!

Один за другим они торопливо спустились по специальному выносному трапу в шлюпку, где уже ждали, подняв весла лопастями вверх, шесть матросов, а на руле стоял знакомый лейтенант. Муравьев сразу же прошел на нос, чтобы хоть на несколько шагов быть ближе к заветной цели.

– Весла на воду! – скомандовал лейтенант. – И-рраз!..

И шлюпка полетела по мелким волнам, словно шестикрылая чайка. Генерал-губернатор стоял на носу. Он забыл фуражку, и рыжеватые кудри его трепал ветер. А на «Байкале» уже зарифили паруса, и, подняв брызги, в воду плюхнулся большой якорь.

Транспорт все ближе, но Муравьеву не терпелось, не хватало сил ждать.

– Рупор мне! Дайте рупор!

Лейтенант передал через Вагранова свой рупор, и Муравьев закричал в жестяной раструб:

– Здравствуйте, Геннадий Иванович!.. Как у вас дела?..

Невельской тоже схватился за рупор.

– Господь Бог нам помог… Главное кончено… Все благополучно… Сахалин – остров, вход в лиман и Амур возможен и с севера, и с юга!..

Муравьев поднялся на борт «Байкала», порывисто обнял Невельского, за спиной которого сияли счастливые лица офицеров и матросов.

– Наконец-то явились! – И в этом невольном восклицании сконцентрировались все тревоги прошедшего года, все его неудачи и все успехи.

– Господь помог, ваше превосходительство! – повторил Невельской. – Вековое заблуждение положительно рассеяно. Истина обнаружилась, и я с радостью доношу вам об этом.

– Спасибо, Геннадий Иванович! Вам теперь могут позавидовать и бессмертный Крузенштерн, и всеведущий Миддендорф… Срочно сочиняйте донесение князю Меншикову, и со всеми картами, журналами и другими нужными бумагами я отправлю его с нарочным в Петербург.

А экипаж уже выстроился на шканцах. Муравьев с улыбкой – не было сил ее сдерживать, да он и не пытался – в сопровождении Невельского прошел вдоль фронта офицеров и матросов, вглядываясь в загорелые лица, и остановился на правом фланге.

– Здорово, молодцы!

– Здрра-жела-ваш-дительство!

– Спасибо, братцы, за службу!

– Ур-ра-а! – разнеслось над бухтой.

– Вы хорошо послужили царю и Отечеству и все будете представлены к самым высоким наградам. Россия вас не забудет!

И снова разнеслось громогласное:

– Ура-а! Ура-а! Ура-а!..

Это был только первый шаг к возвращению Амура, но шаг, навсегда вошедший в историю. Он был велик и прекрасен, но он не обещал легкого будущего.