Свобода Маски (ЛП)

— И я пойду, — с жесткой решимостью вдруг сказал одноногий старик, однако Нобл Янс покачал головой.

— Нет, лучше я. — сказал фермер Рэндольфу. — Па, останься-ка здесь и присмотри за семьей. Не до споров!

— Да, — сказал Феннинг, передавая свой фонарь отцу Янса. — Вот, держите мой фонарь.

— Или отпустите его, или идемте с нами, — сказал Рэндольф Дальгрену. — Нам понадобятся все руки, что у нас есть! — он посмотрел на Брайерфилда, который, в свою очередь, отодвинулся как можно дальше от света.

— Я говорю снофа… найн! Я не позфолю… о, майн Гот!

Следующее леденящее кровь падение «Странницы» заставило Дальгрена ослабить захват на шее Мэтью, и этого было достаточно, чтобы слуга расстался со своим хозяином.

— Давайте, за работу! — сказал Рэндольф Мэтью, когда снова обрел дар речи. Он повел всех к выходу из трюма, молодой человек держался прямо позади него, за ними шли Янс, Феннинг и Монтгомери.

Среди утонувших кур и свиней, из которых редкие особи даже все еще пытались бороться со стихией за свою жизнь, люди пробирались по пропитанным водой доскам, стараясь как можно быстрее добраться до палубы. Люк был для надежности перехвачен веревкой, но море наступало со всех сторон. Мэтью вдруг пришло в голову, что ни капитан Пеппертри, ни его команда никогда не слышали о смоле или дегте. Нож, извлеченный из ножен на поясе Рэндольфа, сделал работу быстро, и, толкнув люк вперед, кузнец первым выбрался наружу. Ветер практически выдул его из сапог. Было совершенно непонятно, идет ли дождь, или резкие капли, колющие лицо, были лишь брызгами от волн. Так или иначе, похоже, стихия Атлантики набирала силы, поэтому сейчас смельчакам требовалась вся их выдержка, присутствие духа и удача, чтобы не пойти ко дну.

Когда Мэтью выбрался, ветер ударил и его, и молодому человеку с трудом удалось преодолеть несколько ярдов и схватиться за веревку. Палуба была испещрена загадочными линиями водорослей и мусора, поднятого из глубин, и оборванных канатов.

Смельчакам удалось открыть коробку с инструментами и бегло изучить ее содержимое: несколько молотков, пара ручных пил, топор и его уменьшенные копии — мужчины взяли все, что могло бы пригодиться им для спасения корабля от гибели. Внимание же Мэтью привлекло к себе и удержало страшное зрелище: огромные горы черных волн, движущиеся и вздымающиеся под пронизанным фиолетовыми зарницами небом, через которое, казалось, может прорезаться целая армия плетей молний в любую секунду. В первый момент судно с пугающей скоростью поднималось в направлении вершины «горы», а в следующий — бушприт уже скользил в бездонные каньоны между волнами, разбивающиеся над носом, вызывая прерывистые и жуткие стоны древесины и парусов. Трудно было поверить, что мачты все еще выдерживают этот натиск, и вода разбивается о них на мелкие фигурки, падая на палубу.

Мэтью нервно вздрогнул. Он осознал, что стоит на коленях посреди этого безумия, отчаянно сжимая канат, за который держится. Стена морской пены, которая ударила его в лицо тяжестью церковного кирпича, едва не раскроив ему череп, погрузила мир в черно-фиолетовый ажиотаж визга бури и стонов судна. Лишь тогда пришел настоящий страх. Я не могу! Я не могу это сделать! — подумал молодой человек, чувствуя, как ужас сжимает его внутренности. — Нет… нет… я не могу!

Но потом в его разуме снова зазвучало это имя: Грейтхауз. О, да, он был уверен, что это именно имя. И кому бы оно ни принадлежало, этот человек был явно очень силен духом, подумал Мэтью. Кому бы оно ни принадлежало… мужчине… да… оно, определенно, принадлежало настоящему мужчине, который ни за что не одобрил бы этого стояния на коленях и сам бы на них никогда не встал! А значит — нужно подняться, и неважно, чего это будет стоить, пусть даже и самóй жизни. И, кто бы ни бы этот человек, он ожидал бы, что Мэтью именно так и сделает. Это не значило, что у Грейтхауза не было страхов, нет. Они были. С той лишь разницей, что страх не управлял им, и, как бы ни было трудно, этот человек боролся до конца. В этом — Мэтью не сомневался.

Он не был Грейтхаузом, но кем бы Мэтью ни был — мужем Куинн, слугой Дальгрена, потерянной душой, которой суждено сгинуть в морской пучине или все же добиться аудиенции у Профессора Фэлла в Англии — он должен был встать, заставить напуганного мальчика внутри себя влезть во взрослые сапоги и сделать то, что нужно.

Он заметил, что размытые фигуры Рэндольфа, Феннинга и Янса продолжают пробивать себе путь на корму, опасно пошатываясь из стороны в сторону. Из люка показалась голова Монтгомери, но присутствие духа, похоже, изменило ему, потому что уже через несколько секунд он вновь исчез, закрыв за собой люк, чтобы запечатать свой позор вместе с собой.

Мэтью встал. Ветер толкнул его и потянул одновременно, поймав за коленки и ударив в грудь. Молодой человек прильнул к какой-то доске — к единственной опоре, которую смог найти — и принялся пробивать себе путь к корме через стихию, сначала стараясь удержаться, пока судно резко поднималось на водяную гору, а затем, силясь не соскользнуть в морской обрыв. Когда он догнал остальных, то обнаружил, что Рэндольф взломал и открыл один из ящиков с канатами, и теперь они вместе с Янсом извлекли наружу толстые швартовы. Другие веревки различной толщины все еще были свернуты в клубки и ждали своего часа. Феннинг уже работал, привязывая одну к рейке, пока шторм толкал его в спину. Мэтью пробрался к нему сквозь волны и помог сбросить эту шестифунтовую громадину за борт, так что первая стабилизирующая линия была в воде. Рэндольф и Янс вытащили один из тросов, связали его, как полагалось, застав ужасающий момент, когда сильнейшая волна врезалась в правый борт «Странницы» и едва не скинула смельчаков за корму, однако силы кузнеца хватило, чтобы удержать обоих. Трос ушел в море, и двое смельчаков принялись привязывать вторую тяжелую веревку, в то время как Мэтью и Феннинг сосредоточились на безопасности и продолжали сбрасывать за борт множество более мелких канатов, которые они могли собрать.

— Ты идешь со мной! — рука с искривленным запястьем ухватила Мэтью за ворот рубашки. Вода брызнула с лица Дальгрена на его лисьи скулы. — Пошли! — закричал он и потянул своего слугу прочь от веревок, над которыми тот работал с преподобным Феннингом.

— Оставьте меня в покое! — закричал Мэтью в ответ. — Мы обязаны здесь закончить!

— Ты закончил! — отрезал Дальгрен. Затем он поднял дубинообразную деревяшку рядом с канатами и нанес юноше удар по левой стороне головы недалеко от виска.

Мэтью рухнул, как подкошенный, голова его взорвалась огнем. Темнота охватила его.

— Вы с ума сошли? — заорал Феннинг. — Он пытается спасти этот…

— Закрой сфой рот, ты блаженый свиньеёб! — Дальгрен своей искалеченной рукой схватил Мэтью за грудки и потащил его к открытому люку, но до того, как он успел добраться туда, шипящий яркий удар молнии, разделившийся на шесть копий перед погружением в море, показал ему гигансткую волну, надвигающуюся на незадачливую «Странницу». Это был черный монстр, левиафан среди волн, увенчанный белым гребнем кипящей пены и пронизанный радужными, темно-зелеными, синими и серыми прожилками. Дальгрен понял, что люка ему не достичь. Он бросил Мэтью и пополз по палубе, стараясь найти что-нибудь достаточно прочное, чтобы удержаться. В то же время волну увидел Феннинг и крикнул остальным, предупреждая, чтобы они держались крепче.

Водный монстр поднял корабль на огромную высоту и балансировал его там в течение нескольких секунд, заставляющих сердце замереть… а затем опрокинул судно вниз в кипящую долину. Море с демонической силой врезалось в нос «Странницы», расколов бушприт и разорвав большую часть резной деревянной фигуры на части. Верхняя треть одной из мачт откололась и рухнула за борт. Вода подняла тело потерявшего сознание молодого человека, и, возможно, именно то, что он находился вне границ этого мира, спасло его шею от смертельного слома. В следующее мгновение его отшвырнуло в другую сторону палубы, как тряпичную куклу, и ударило левым плечом и левой стороной головы о деревянную поверхность правого борта, прямо рядом с тем местом, где нашел свое убежище граф.