Узы крови

Основная трудность повествования об индейцах заключается в том, чтобы избежать соблазна подгонять под общепринятые стереотипы людей, которые были не менее сложными, чем мы сами. А такое легко может произойти без того понимания, каким обладает человек, выросший внутри данной культуры. Кроме того, остается много неясностей относительно некоторых особенностей индейской цивилизации — например, скальпирования и того, кто на самом деле его начал. После долгих раздумий я решил сделать этот обычай частью индейского образа жизни, хотя готов признать, что они вполне могли перенять его у первых европейцев. Чего я решительно старался избегать, так это «голливудской ловушки»: в большинстве американских фильмов индейцы традиционно изображаются как «благородные дикари».

В сообществах протогуронов и ирокезов имелось немало достойного восхищения. Это — богатство их мифологии, изощренная психология, уважение, с которым они относились к каждой личности. Например, дети для гуронов представляли собой полноправных, хоть и маленьких, людей. Индейцы никогда не били своих детей (чему иезуиты никак не могли поверить). Они также почитали женщин и прислушивались к их мнениям — особенно это было присуще ирокезам. На мой взгляд, вполне здравое отношение. А как прекрасна их традиция в тяжелые времена делиться с собратьями всем, особенно пищей! Они стремились приобрести не столько богатство, сколько положение в своем сообществе и уважение со стороны соплеменников. У них отсутствовала смертная казнь — за исключением редких случаев колдовства и предательства. Они развивали в своей среде ораторское искусство и старались строить отношения с другими народами на основе консенсуса, а вождей избирали, исходя из их личных качеств. Фридрих Энгельс не случайно назвал ирокезов «протокоммунистическим обществом», примером того, как работает в идеале принцип коммунизма.

Но… но… но… Племена, населявшие область реки и бухты Святого Лаврентия в 1555 году, вполне могли быть и «дикарями». Людям свойственно вести войны — жестокие войны. Пленников ужасно пытали перед казнью. Их сердца поедали. В этом смысле индейцы не слишком отличались от «дикарей», обитающих по другую сторону Атлантического океана, — цивилизованных «дикарей», которые учредили инквизицию, сжигали еретиков и совершали убийства по расовому признаку. Все люди способны на жестокость, какими бы ни были их этнические корни. Чтобы убедиться в этом, достаточно только оглянуться вокруг в нашем сегодняшнем мире. Надеюсь, мне удалось найти равновесие и разглядеть во всех участниках моего романа не только дурное, но и хорошее: изобразить их человеческие качества во всей полноте, как светлые, так и темные. Для меня гуроны — «хорошие парни», а ирокезы — «немного попротивнее». Для кого-то другого все может оказаться наоборот.

Что до их речи, то, как и в случае с моими европейцами шестнадцатого века, я старался, чтобы она звучала для нас естественно, но не была при этом анахронистической. Работая над второй редакцией в коттедже в Шропшире, я прочел чудесный роман Розмари Сатклифф «Алый воин». Действие его происходит в Англии эпохи бронзы, но повседневная речь персонажей просто связана с тем, что люди видят вокруг себя. Это — завидный пример, которому я старался подражать.

Теперь — благодарности. Как и в случае с моей первой книгой, моя жена Алета была образцом терпения и добрых советов. Окончательную редакцию я завершал уже как лауреат премии Хоторндена [2], так что спасибо тем, кто присудил мне ее. Я снова многим обязан сотрудникам издательства «Орион». Хочу особо упомянуть Джейн Вуд, возглавлявшую издательский отдел, которая сомневалась насчет слова «продолжение», но потом полностью его поддержала, и Джона Вуда, главного редактора, который получил меня «в наследство». Любовь к приключенческому жанру сделала его прекрасным помощником с прекрасным редакторским чутьем — и с отличным пониманием красного вина. Не забуду и Рейчел Лейшон, которая редактировала мою первую книгу — и, надеюсь, когда-нибудь будет редактировать и последнюю. Ее замечания всегда уместны. Она превосходно сдерживает мою склонность к ненужному избавлению персонажей от их телесной оболочки («он кинул глаза на другой конец стола»). Упомяну моего агента, Антею Мортон-Сэнер, чьи советы в отношении моей карьеры и произведений я всегда ценю. Хочу назвать также моего канадского издателя Кима Мак-Артура, чей энтузиазм захватывает, а деловая сметка великолепно продвигает мои книги в стране, где я родился. И Алму Ли, художественного редактора моего первого писательского фестиваля в Ванкувере — и нового друга.

Всем им и многим другим — моя сердечная благодарность.

Крис Хамфрис

Лондон, март 2002 г.