Пираты Короля-Солнца

— Устами младенцев… — вздохнул Бофор.

Гримо поднялся.

— Иди, иди, старина, — сказал герцог, отпуская старика.

— Послушай, малышка, прекрати дуться.

— Вы меня оскорбили, монсеньор, и я решила объявить вам бойкот. Я с вами не разговариваю.

— Но ты только что разговаривала со мной, вещая о таинственных агентах под прикрытием в одеждах от Персерена, засланных в мусульманскую твердыню. Давай мириться, малышка. Что я должен сделать, чтобы ты простила меня? Скажи — я выполню любое твое желание.

— Правда?

— Клянусь!

— Я хочу, чтобы Рауль стал полковником!

— Черт побери! — сказал герцог.

— Да или нет?

— Не так все просто… — протянул герцог.

— А что в этом сложного? Серж де Фуа сказал, что он имеет право на звание полковника.

— А Рауль?

— А Рауль отшутился и сказал, что ему это вовсе не надо. Что-то насчет бумаг и списков… Что все списки утверждены, и… я уже не помню точно… он загнул что-то очень 'гасконское' .

— Он прав.

— Почему? Вы молчите? А еще клялись, что исполните любое мое желание.

— При первой возможности Рауль будет полковником. Я обещаю. Сейчас еще рано говорить об этом.

— Что для этого нужно?

— Немного времени, чтобы кое о чем успели забыть. Вызвать на дуэль королевского фаворита — это тебе не фунт изюма!

— Какого фаворита?

Бофор поведал всем известную историю. [66]

— Молодец! — воскликнул Вандом.

— Кто?

— Рауль, кто же еще! А Сент-Эньян — гад! Как так можно, батюшка, я просто не понимаю! Он же сдал всех королю — и Рауля, и Портоса, и де Гиша с принцессой. Стукач он, вот кто — королевский стукач! И трус! Трус самый последний! Конечно, он боялся, что Рауль его заколет! А вам от кого все это стало известно?

— От короля, от кого же еще. Людовик мне доверяет. И, надо заметить, общественное мнение все-таки на стороне Рауля. Конде, узнав об этой истории, пришел в восторг.

— Вы говорите 'чтобы успели забыть' . А я слышала, что Людовик никогда ничего не забывает!

— Да, у Людовика память хорошая. Но наш король не страдает отсутствием совести. И совесть его не раз упрекала впоследствии. Он не стал сводить счеты, и это уже много. А я старался, как мог уладить конфликт, выполняя благородную миссию миротворца. То же делал и Д'Артаньян, помирив Сент-Эньяна с Портосом. Видишь, малышка, у нас были благие намерения. Но верно говорят — благими намерениями дорога в ад вымощена.

— Почему?

— Да потому, что мы попали из огня да в полымя.

— Как так?

— Объясняю. Д'Артаньян устроил прием для своего окружения, пригласив фаворита. На приеме присутствовали и его любимцы, три мушкетера.

— Атос, Портос и Арамис?

— Нет, нынешние, молодежь. Де Жюссак, де Невиль и де Монваллан. Богу одному ведомо, откуда эти ребята проведали о непродолжительном 'аресте' графа де Ла Фера — чуть ли не восстание подняли, смелых и решительных действиях своего капитана и решили свести счеты с фаворитом.

Если Сент-Эньян увильнул от дуэли, так как Рауль действовал тайно, не желая, видимо, компрометировать свою бывшую невесту… ну не вздыхай так жалобно!.. то Гугенот, воспитанный иезуитами, придумал свой план и спровоцировал дуэль с Сент-Эньяном. Он оскорбил фаворита прилюдно, и тот не выдержал. Они начали драться. Прямо во дворце!

— Молодец Гугенот! Чем же это закончилось?

— Их разняли.

— Д'Артаньян?

— Луиза де Лавальер. Да-да, 'трусиха и плакса' . Она же потом заступилась за Гугенота. Парню грозила Бастилия. Отягчающим обстоятельством было то, что Монваллан находился на дежурстве, во дворце. Но м-ль де Лавальер привела какие-то аргументы, после чего Его Величество смягчился и сказал мне: ' Бофор, забирайте себе этого дуэлянта' .

— Людовик сменил гнев на милость?

— Милость? Ничего себе милость — командовать разведкой в войне с бесноватыми арабами! Соображай хоть чуть-чуть!

— Но все лучше, чем Бастилия.

Бофор улыбнулся.

— И вот еще что — ты очень неопытна, и многих вещей не понимаешь. Сент-Эньян был сильно скомпрометирован, он места себе не находил. Хоть вроде бы фаворит короля неуязвим, но посматривали ли на него косо.

— Бойкот?

— Так уж сразу и бойкот! Все намного, намного сложнее. А стычка с мушкетером Д'Артаньяна в той или иной степени восстановила его репутатцию.

— Сам виноват! Вызвал его Рауль — надо было драться.

— Король запретил.

— Честь важнее. Король не имел права.

— Пойми и короля. Людовик не мог поступить иначе. Он не мог отпустить своего друга на верную смерть. Рауль очень опасный противник. Король это знал. У Сент-Эньяна не было шансов.

— Друга? Сводника!

— Ты ребенок, и судишь о людях с детской бескомромиссностью. Для детей не существует оттенков. Для детей только черное и белое. Ты в своем сознании уже поспешила записать в 'черные' короля, Лавальер и Сент-Эньяна.

— Да они чернее самых черных эфиопов! У тех только кожа черная, а в душе они вполне могут быть очень даже славными людьми. А вы стали адвокатом подлецов и предателей, честнейший человек Франции, господин Франсуа де Бофор? Простите за откровенность, мой герцог, но вы теряете право на это звание, пытаясь оправдать роль сводника, которую играл негодяй, лакей и лизоблюд Сент-Эньян!

— Ух-ты, ух-ты! Не горячись! Получается двойной стандарт. Имя Луи де Ла Фера говорит тебе что-нибудь? Историю еще не забыла?

— Луи де Ла Фер был любовником королевы Марго после графа де Бюсси Д'Амбуаза, когда последний переметнулся от королевы Наваррской к Диане де Монсоро. Правда, их роман был непродолжительным — то ли Луи понимал, что после Ла Моля никто не заменит его в сердце Марго, то ли он не хотел быть одним из многих. А после трагической гибели графа де Ла Моля все мужчины Марго — это 'многие' . Ла Моль был один! Генрих Наваррский, до того как стал Генрихом IV, был очень и очень снисходительным мужем и сквозь пальцы смотрел на шашни своей жены. Но впоследствии Луи де Ла Фер очень удачно женился. А при чем тут Сент-Эньян?

— Прелестная Габриэль, вот при чем. Луи де Ла Фер был посредником короля, доверенным лицом Генриха IV, когда любовь короля-повесы и Прелестной Габриэли только начиналась.

— И правильно делал! Потому что эта любовь похожа на сказку, легенду! О ней вся Франция песни поет! Помните песенку Генриха IV о Прелестной Габриэли? Если бы не Луи де Ла Фер, быть может, не было бы Сезара де Вандома, вас и меня. Если бы Прелестная Габриэль, на которую я, говорят, очень похожа, не полюбила короля Франции!

— Опять двойной стандарт, малышка. Восхищаясь Генрихом IV и Габриэль Д'Эстре, герцогиней де Бофор, ты осуждаешь Людовика и Лавальер, а, быть может, это тоже любовь, о которой потом будут сказки рассказывать.

— Сказки о лжи и предательстве?

Бофор пропустил реплику девушки мимо ушей и продолжал:

— Если уж Людовик Версаль задумал построить ради Лавальер…

— Версаль, Лавальер — о какой чепухе вы говорите Генрих и Габриэль — это круто! Луи де Ла Фер правильно делал, что помогал им!

— Скажу больше, — вздохнул Бофор, — Луи де Ла Фер был очень честным и порядочным человеком. Он убеждал короля-повесу жениться на Габриэль Д'Эстре, но ему противодействовал герцог де Сюлли. И, если бы Габриэль Д'Эстре не отравили, полагаю, история была бы немного…другой.

— Вандомы были бы королями.

— Не судьба, — вздохнул герцог, — Но с ныне здравствующим королем у меня самые лучшие отношения. Мне жаль, что ты так упряма и непримиримо талдычишь свое. Герцог де Бельгард, бывший жених Габриэль Д'Эстре, не стал драться с Луи де Ла Фером, а отошел в тень.

— Сравнили, Бельгард какой-то! Он, может, так не любил Габриэль Д'Эстре, как Рауль эту Лавальер! И вот еще — если человек с детства знает, что его бабушка отвергла любовь короля Франции и вышла замуж за любимого человека, разве он может примириться с тем, что невеста предала его ради короля? Клянусь нашими банданами, не может!